На фоне этих экстравагантных назначений, свидетельствующих о лихора­дочном поиске эффективных руководителей, незыблемость позиций ультралибе­ралов, возглавляющих экономический блок, выглядит особенно впечатляюще. Видимо, Путин решил связать свою судьбу с радикальными реформаторами типа Кудрина и Грефа.

Кстати, сама реформа кабинета, скорее всего, подсказана прези­денту ультралибералами. В апреле 2003 года Российский союз промыш­ленников и предпринимателей, или, как его называют, “профсоюз олигархов”, выдвинул программу сокращения правительства, разрабо­танную группой бывшего вице-премьера А. Шохина .

Согласно этой программе следовало оставить не более десятка министерств. Убежденный рыночник, связанный с западным капиталом, Шохин не признает за государством никакой другой функции, кроме роли “ночного сторожа”. Комментируя программу РСПП, тогдашний заместитель главы аппарата прави­тельства А. Волин заметил: “Получилось здание, висящее в воздухе” (“Незави­симая газета”, 17.04.2003).

Однако “твердый государственник” Путин, доблестно бьющийся с олигархами, как уверяют нас верные президенту СМИ, поддержал именно проект РСПП, лишь слегка подкорректировав его...

До последнего времени административная реформа ограничивалась федеральным уровнем. Губернаторы, пользуясь некоторой самостоятельностью, сумели прикрыть областные правительства от разгрома. После того как Путин объявил, что будет фактически назначать губернских начальников, реформа неизбежно спустится в регионы. И только Богу известно, что будет тогда с Россией.

Инициатива ВВП по укреплению “властной вертикали”, третья в его послужном списке, может породить хаос и еще по одной причине. Аналитики обратили внимание: после того как президент начнет назначать губернаторов, корпус областных руководителей расслоится. Одни будут отвечать лично перед Путиным, другие — перед избирателями. Я бы добавил: третьи не будут отвечать ни перед кем. Очевидно, что часть губернаторов, прежде всего выдвиженцы КПРФ, не имеют никаких шансов получить новый мандат от Путина. Им остается лишь дорабаты­вать срок. И вряд ли они станут усердствовать на работе … .

Вопросы вызывает и “равноудаленность” областного начальства. Прези­дентские назначенцы будут ходить в любимчиках и, пользуясь этим, выбивать преференции для своих регионов. А те, кто получил власть по воле избирателей, помимо желания попадут если не прямо в оппозиционеры, то наверняка в разряд “подозрительных элементов”...

Чтобы покончить с темой реформ, замечу: до поры передышку получили силовые ведомства. И то — с 91-го их реформировали столько раз, что живого места не осталось. Впрочем, отсрочка заканчивается.

Осенью объявили о сокращении армии: каждый десятый будет уволен. В округах срочно составляют списки военных строителей, клубных работников, шоферов — ликвидацию этих должностей можно провести без большого ущерба для боеспособности.

А вот иные инициативы в советские времена иначе как вредительством не назвали бы. Предлагают упразднить районные военкоматы. Можно с уверенностью утверждать, что если сегодня благодаря усилиям райвоенкоматов удается отловить и направить в войска одного из десятка призывников, то завтра служить пойдет каждый двадцатый или тридцатый.

Сокращают кадрированные части на Дальнем Востоке. Это особая форма поддержания боеготовности: службу несут только командир и офицеры штаба. Но в случае мобилизации солдаты прибывают не на пустое место, а в подготов­ленную к их приему структуру. Теперь в чрезвычайной ситуации быструю мобилизацию не провести.

Ликвидируют военные кафедры в гражданских вузах. А они, между прочим, исправно поставляли так называемых офицеров-двухгодичников. После закрытия большого числа военных учебных заведений армия испытывает кадровый голод и до 30 процентов первичных офицерских должностей занимают выпускники вузов, призванные с гражданки. Сомневаюсь, что это разумно: все-таки на офицерских должностях лучше служить тем, кто связал с армией судьбу, а не тем, кто отбывает повинность. Теперь не будет ни тех, ни других. Уровень технической подготовки — и так убогий — еще более понизится.

Впрочем, люди с техническим образованием, похоже, армии скоро вообще не понадобятся. Резко сокращают самые современные рода войск — авиацию, подводный атомный флот, ракетные части .

Из боевого состава флота выведут все субмарины проекта 667БД — “основу ядерных подводных сил страны в начале ХХI века” —  по словам В. Путина. (“Независимая газета”, 12.10.2004). В ВВС сократят несколько полков истребительной авиации. Уже сегодня Сибирь, Дальний Восток, Северный Урал не защищены системой ПВО. Завтра вся страна будет открыта для ударов с воздуха. Ликвидируют несколько вертолетных полков армейской авиации. Значит, русские ребята в Чечне лишатся эффективного прикрытия.

Впечатление такое, будто кто-то мстительно выискивает наиболее уязвимые места и тут же дает рекомендации президенту “провести преобразования”, которые еще более ухудшат положение.

*   *   *

Очередные пертурбации происходят в МВД. Может быть, это тот редкий случай, когда реформы как минимум не повредят.  Х у ж е  н е  б у д е т.

МВД, милиция — едва ли не самая коррумпированная госструктура. Достаточно вспомнить “дело оборотней”. Или обратить внимание на раздел происшествий в любой газете. Или просто пройтись по Садовому кольцу и посмотреть, сколько машин (не считая служебных) стоит около центрального офиса ГИБДД. Даже у МИДа, даже у Минэкономразвития вы не увидите столько иномарок. А ведь зарплата милиционера со стажем — 7 тысяч рублей. Начинающие получают и того меньше — 4,5 тысячи (“Газета”, 11.08.2004).

Похоже, однако, скромные оклады мало печалят стражей порядка. По свидетельству той же “Газеты”, при оформлении на работу кадровики прямо говорят: “Вы на зарплату не смотрите, будете получать деньги с мигрантов, дальнобойщиков, палаточников. В общем, не беспокойтесь”.

Между тем для большинства населения милиция  о л и ц е т в о р я е т  собой государство. Человек в серой униформе — единственный представитель федеральной власти, с которым обыватель сталкивается ежедневно. По его поведению он судит обо всей державной махине.

Нельзя сказать, что суждение лестное. Напомню, только половина участников соцопросов надеется найти у государства защиту. Скептицизм оправданный, если учесть, что в том же Беслане сотрудники ОВД отказались прийти на помощь учащимся. Об этом рассказали очевидцы: “Всего три боевика впихивали детей через два маленьких окна на первом этаже. Обреченных людей выстроили в огромные очереди… Спасшиеся старшеклассники понеслись в милицию, которая в трех минутах от школы, сообщили о захвате, но там отказались бежать на помощь детям и… срочно забаррикадировали машинами проходы к отделению” (“МК”, 20.09.2004).

Не столько защитники, сколько пособники бандитов — такими выгля­дят блюстители закона в зеркале опросов общественного мнения. После взрыва в московском метро в феврале 2004 года “МК” задал читателям вопрос: “Какие меры безопасности после теракта должны предпринять власти Москвы?” Более половины ответивших (57,2 процента) заявили: необходима “борьба с коррупцией в правоохранительных органах” (“МК”, 9.02.2004).

И опять граждан не обвинить в голословном очернительстве. Милиционеры пропустили грузовики с боевиками Басаева в Буденновск (об этом напомнил “МК”, 2.09.2004). Милиционер — майор Игорь Алямкин — незаконно выписал свидетельство о регистрации террористке, участвовавшей в захвате “Норд-оста” (“Независимая газета”, 19.12.2003). Милиционер без досмотра отпустил задержанных по прибытии в Москву шахидок, которые через несколько дней взорвали самолеты и совершили теракт у метро “Рижская”. Майор на милицейской машине сопровождал грузовики с бандитами, захватившими школу в Беслане (“Известия”, 2. 09. 2004). И даже после трагедии милиционеры за взятку пропускали подозрительные машины в Беслан. О проверке, в ходе которой это обнаружилось, написал “МК”: “Оперативники, переодетые террористами, попытались проехать колонной через посты ГИБДД Алании. И, говорят, проехали. За 100 рублей с носа” (“МК”, 20.09.2004).