Конечно, крыловские “прибаутки лубочные” могли, бывало, оскорблять эстетический вкус представителей высших сословий (П. А. Вяземского, например) и “потрафляли порой невзыскательной толпе”. Но что делать?.. Таков уж был русский мир после блестящего XVIII века: Христос мог облачиться только в “простое” народное рубище.

 

 

Ирина СТРЕЛКОВА • Московские характеры (Наш современник N11 2004)

МОСКОВСКИЕ ХАРАКТЕРЫ

 

Зубавины. Судьбы времён русской реставрации. Повести, рассказы. Составитель Марьяна Зубавина. МО СП России, 2004.

 

Сборник повестей и рассказов писателей трех поколений Зубавиных — Бориса Михайловича, Владимира Борисовича, Михаила Владимировича — открывается вступительным словом Евгения Носова. В 1962 году Носов учился на Высших литературных курсах в семинаре по прозе Бориса Зубавина. Познакомившись с рассказами Носова и узнав, что в журнале “Москва” они были отвергнуты, Зубавин сказал: “Завтра же принеси на Софийку, в “Наш современник”. “Так что в большую литературу крещён я Борисом Михайло­вичем Зубавиным — человеком света и добра”, — эти благодарственные слова Евгения Носова могли бы повторить многие, кому Зубавин помогал как руководитель семинара на ВЛК, как председатель творческого объединения прозаиков Московской писательской организации, как первый главный редактор “Нашего современника”. Исконный москвич, он был человеком общительным, но не любил ораторствовать с трибуны писательских собра­ний, и его не тянуло в бурные литературные дискуссии. Борис Зубавин был весь в своей работе, он принадлежит к тому направлению русской прозы, которая всегда привлекала читателей своей повседневностью, близостью к читатель­ским мыслям и чувствам, пониманием простейших, а значит, важнейших людских забот. И он был признанным мастером “малой прозы”, повести и рассказа. И в “Нашем современнике” Зубавин первым делом заявил приоритет “малой прозы”.

Такую же приверженность к емкому рассказу, емкой небольшой повести проявили и сын, и внук Бориса Михайловича. Хотя пишут они уже о других временах и по-своему — чем и представляет особый интерес эта книга троих Зубавиных, в начале которой — рассказы о войне и послевоенных годах, когда москвичи перебирались из своих коммуналок в новые дома (Борис Зубавин — “Хозяин”, “Жили Масловы на канаве”), в середине — рассказы о московском детстве и юности (Владимир Зубавин — “Кофейный”, “Петух”), в конце — записки лейтенанта, мобилизованного военкоматом на дезак­тивацию в Чернобыль, и лукавая сказка о вполне современном домовом Степаничеве (Михаил Зубавин — “Заметки с неизвестной войны, или Парти­заны в 1986 году”, “Похождение домового (из жизни Степаничева)”. “Кстати, читатель, конечно, сразу же признает в чернобыльском лейтенанте, выросшем, по его собственному признанию, “в довольно коммунистически-пуританской семье”, того самого трехлетнего мальчика из рассказа “Мишка” Бориса Зубавина.

Владимир Зубавин так и не разрешил себе сделаться профессиональным писателем. Это значило бы расстаться с перспективнейшей областью косми­ческой медицины, в которой он достиг многого, изучая пределы человеческих возможностей, — его знали, на него ссылались. В прозе Владимира Зубавина преобладает недлинная, точная фраза. Очень характерная московская проза — без щегольства словом ради слова, с московской образностью речи. Типично московская манера письма вообще у всех троих Зубавиных. Другая, чем в модной одно время “городской прозе”. Москва, какой ее написали Зубавины, гораздо прочнее, глубже корнями, чем может показаться на первый поверхностный взгляд. Именно это и было недавно подтверждено социологами, исследовавшими различия между жизнью столицы и провин­ции. Сегодняшняя Москва, как оказалось, в сравнении с провинциальными городами в большей мере сохраняет религиозно-культурный потенциал.

Так что суждения, что столице абсолютно чужды духовные ценности провинциальной России, основанные на национально-религиозных тради­циях, не соответствуют действительности. Эти выводы социологов подтверж­дают правоту заглавия книги о судьбах времен pyccкой реставрации .

 

Ирина СТРЕЛКОВА

 

 

 

Сергей СЕМАНОВ • Ось, которая могла бы перевернуть мир... (Наш современник N11 2004)

Ось, которая могла бы

перевернуть мир...

 

В. Э. Молодяков. Несостоявшаяся ось: Берлин — Москва — Токио.

M.: “Вече”, 2004.

 

Данная книга, выполненная на высочайшем уровне современных научных требований, посвящена вопросам геополитики. В знаменитом словаре В. И. Даля такого слова нет, есть “геометрия”, а потом сразу “георгина”. Добрые старые и наивные времена!.. Действительно, само понятие “геополитика” есть детище XX столетия. В советских словарях слово это толковалось четко: “Реакцион­ная антинаучная доктрина, используемая для...”, ну, ясно для чего. С девяностых годов сочинения о геополитике у нас резко пошли в ход и приняли, как и многие новации той поры, вид газетно-карикатурный. Появились даже скороспелые “авторитеты”, поначалу имевшие некоторый успех. Но то была наука на уровне Жванецкого.

Теперь-то на этом поле многое прояснилось. Не станем давать опреде­ление сложному понятию геополитики, сошлемся для простоты на вырази­тельный пример истинного знатока в этой ученой сфере – Наталию Алексеевну Нарочницкую: “Существуют известные геополитические реальности. Со времен Омейядов и Аббасидов Дамаск соперничает с Багдадом. Сеул боится Токио, Варшава, раздвоенная между славянством и латинством, вечно интригует против России, у нее же ища защиту от тевтонства”. Не правда ли, как всё ясно и понятно? А теперь — к нашему сюжету.

Представим сперва автора заинтересовавшей нас монографии, он пока мало известен широкому читателю, хотя, не сомневаемся, слава его еще впереди. Василий Молодяков относительно молод для его такой сложной научной специальности — тридцать шесть лет, получил историческое образование, востоковед, хорошо знает японский и основные европейские языки. Ныне преподает в Токио.

Цель данного научного исследования заявлена автором кратко и четко уже на самых первых страницах его книги: “Был ли возможен в 1939—1941 гг., а более всего осенью 1940 — зимой 1941 г., военно-политический союз СССР, Германии и Японии (с Италией в качестве младшего партнера), то есть держав евразийского континента, против атлантического блока США, Великобрита­нии и их сателлитов? Если да, то почему он был возможен? И почему не состоялся? Полагаю, важность этих вопросов для всей мировой истории XX века объяснять не приходится”.

Да, безусловно. Ключевыми, определяющими событиями в мировой истории XX столетия стали: Октябрьская революция в России и Вторая мировая война, последствия которой в глобальной политике живы до сего дня. Так вот, векторы мировой войны определились именно в 1939—1941 годах, в чем сомнений нет.

Поистине великую задачу взял на себя В. Э. Молодяков.

Подчеркнем, он решает ее прямо и открыто, не прячась за обтекаемые оговорки. Не станем в наших заметках касаться сугубо теоретического вопроса об извечном, в толковании автора, противостоянии “Моря” и “Суши”, хотя, как правильно подчеркнуто в работе, оно “может быть прослежено на протяжении всей человеческой истории”. Сосредоточим внимание на сугубо историко-политической реальности, которая чрезвычайно созвучна нашей современности.

В. С. Молодяков четко предуведомляет читателя: “Историография обеих мировых войн, особенно Второй, до сих пор остается открыто идеологизиро­ванной, что, несомненно, препятствует ее развитию. Официальная американ­ская, западно-, а теперь и восточноевропейская наука в целом находятся в жестких рамках “политической корректности”, а “перестройка” отечественной историографии во многом свелась к замене одной ортодоксии на другую”. Верная и жесткая оценка, хотя и выраженная в очень взвешенных словах.