Джой презрительно фыркнула.

— Вы, может быть, думаете, что он любит вас, но это ненадолго. Я все это видела раньше.

— Меня поражает, — произнесла Сара, отбрасывая официальный тон, — что по-настоящему любя вас, он интересуется другими девушками.

— Он действительно любит меня, — твердо заявила Джой. — И я люблю его, и если хотите знать, вам лучше оставить его в покое сейчас, пока не получили по заслугам.

Она была такой хрупкой и в то же время такой самоуверенной, что Саре стало смешно. Она, несомненно, была отважной малышкой, и Сара восхищалась ее смелостью.

— Я приму это к сведению, — преувеличенно важно ответила она.

Джой посмотрела на нее с подозрением, как если бы сомневалась в серьезности ее слов.

— Надеюсь.

И еще раз сверкнув глазами и тряхнув безупречно подстриженными черными волосами, она пошла назад по садовой дорожке, забралась в красную спортивную машину и с силой нажала на газ.

Она, должно быть, очень несчастная женщина, подумала Сара. Но на самом деле Джой не о чем было волноваться. Ничего серьезного в преследованиях Джеррета не было, и уж Сара, во всяком случае, не желала иметь с ним ничего общего. Никто не стоял на пути у Джой.

Сара вернулась к работе.

В одно место она еще не заглядывала, на кухонный шкаф, где Джеррет нашел лампу. Она залезла на стул и принялась разглядывать то, что было на шкафу. К ее удивлению, там было много вещей, которые невозможно было увидеть снизу. Пара изящных бронзовых подсвечников, которые, похоже, стоили немалых денег, статуэтка Будды из нефрита, богато украшенная позолотой ваза, серебряная шкатулка для драгоценностей, маленький металлический сейф и масса других более мелких предметов.

Должно быть, это был тайник бабушки Лиззи, решила Сара, куда та положила наиболее ценные вещи перед отъездом в Америку. И дом стоял пустым все эти месяцы! Любой мог проникнуть в него и взять что угодно.

Сильнее всего ее заинтересовал сейф. Она где-то встречала ключи, которые ни к чему не подходили. Сара порылась в памяти. Да, она видела их в ящике для ножей, прямо здесь, на кухне. Не слишком подходящее место для хранения. Она достала ключи, открыла небольшой сейф и обнаружила два официально выглядевших конверта. Она открыла первый. Было ли это то, что она искала? Ее сердце колотилось, когда она развернула содержимое и обнаружила не документы на владение, как она отчасти надеялась, а завещание, которое аннулировало все предыдущие. Оно было написано непосредственно перед смертью бабушки и заверено каким-то незнакомым нотариусом.

7

Настроение Сары падало все больше и больше по мере того, как она читала завещание бабушки Лиззи. В нем не упоминался коттедж «Жимолость». Это был просто список вещей, которые надлежало разделить между родственниками. Саре достались ворчестерская ваза, некоторые ювелирные изделия, викторианская спальня и доля из оставшихся денег.

Похоже, что Джеррет Брент был прав с самого начала. Бабушка Лиззи продала ему коттедж, а мистер Кирби просто не в курсе дела. Сара действительно расстроилась из-за этого, но еще больше ее угнетала мысль о том, что ее бабушка, похоже, оказалась в таких стесненных обстоятельствах, что была вынуждена продать дом. Почему она ничего не сообщила им? Почему проделала это в одиночку?

Путаница царила в голове у Сары. Ее огорчало то, что бабушке пришлось расстаться с коттеджем, который был ее домом так много лет. Сара гадала, вызывалось ли это необходимостью или Джеррет Брент уговорил ее поступить таким образом. Эта мысль не давала ей покоя, поскольку, несомненно, если бы бабушка Лиззи попала в трудное материально положение, она бы рассказала об этом своим родственникам.

Они всегда были близки, и она не могла скрыть подобное от них.

Она сложила завещание и положила его в конверт. Теперь она ничего не могла сделать. Все кончено. Джеррет прав, а она нет. Ей было очень неприятно признавать это после того, как она так вызывающе вела себя с ним, но что оставалось делать? Она представляла насмешливое выражение его лица и стискивала зубы.

Когда Сара взяла другой конверт, то не ожидала найти в нем что-нибудь действительно важное и была совершенно ошеломлена, обнаружив там официальные бумаги, относившиеся к продаже коттеджа мистеру Джеррету Армстронгу-Бренту. Армстронг-Брент! Это имя тревожно прозвучало в ее мозгу. Она мысленно перенеслась на двадцать лет назад, в то время, когда ее отец перенес тяжелый сердечный приступ из-за того, что их семью заставили выехать из снимаемого ими дома с викторианской террасой, в котором они прожили всю жизнь.

Воспоминания были очень живы. Высокий пугающий Вильям Армстронг-Брент, глава фирмы застройщиков, человек со свирепыми, густыми бровями, жестким лицом с резкими чертами и властным взглядом синих глаз, более темных, чем у Джеррета, но показывающих ту же силу характера. Несомненно, он был отцом Джеррета!

Он громко постучал в дверь, вошел в их дом и пригрозил, что подаст в суд, если они не покинут дом. Все другие дома на улице уже были освобождены. Они были единственными, кто сопротивлялся.

Сара была очень испугана, но ей совсем не понравилось, как он разговаривал с ее родителями. Она подбежала к нему и ударила его своими кулачками, крича, чтобы он убирался и оставил их в покое.

Он назвал ее злючкой и тут же забыл о ее существовании. Именно после его визита у отца произошел первый сердечный приступ. После второго его парализовало. Сара навсегда запомнила тот день, когда мать сказала ей, что отец скончался.

Теперь она не могла не думать, что Джеррет мог поступить так же с ее бабушкой. Может быть, именно поэтому она уехала в Америку? Может быть, это послужило причиной ее смерти? Им было известно только то, что она перенесла сердечный приступ; могло ли это быть связано с тем, что он тревожил ее по поводу коттеджа?

Сара внезапно почувствовала прилив ненависти к нему и отвращения к себе за то, что сдалась и позволила ему увидеть, что он был привлекательным для нее.

Ее так и подмывало немедленно пойти во Френтон Холл и выплеснуть свою ярость на Джеррета Армстронга-Брента, но чувство благоразумия подсказывало ей, что сначала нужно показать завещание мистеру Кирби, пока он не послал резкое письмо Джеррету.

Она пошла в магазин и попросила вызвать такси. В ожидании машины она переоделась в платье и туфли на высоких каблуках. Она успела приехать за полчаса до окончания рабочего дня мистера Кирби и за десять минут до отправки почты.

Мистер Кирби, так же как и Сара, был удивлен обнаружением нового завещания и не мог поверить, что Елизавета ничего не сказала ему.

— Если только из-за того, что она знала, что я не одобрю продажу дома, — сказал он. — Потребуется время, чтобы все выяснить. Я должен убедиться, что это подлинный и законный документ, а затем подам прошение в суд на утверждение нового завещания. Я также постараюсь возвратить уже выплаченные деньги, поскольку часть из них теперь принадлежит вам.

— Господи, это не имеет значения, — воскликнула Сара. — Я не собираюсь ни у кого отбирать деньги, да это было бы и нечестно. Меня волнует коттедж. Похоже, что моя бабушка действительно продала его Джеррету Бренту.

Мистер Кирби вынужден был согласиться, что, видимо, дело обстояло именно так.

— Конечно, я свяжусь с ним и попрошу подтверждения тому, что бумаги составлены на его имя. Мне жаль, Сара, вы, наверное, сильно расстроены.

Сара беспомощно покачала головой.

— Очень. Я не представляла себе, что у нее было настолько трудное положение, что ей пришлось продать дом.

— Теперь-то уж вы наверняка вернетесь домой? — Вопрос был вежливым и участливым. Мистер Кирби, как и Сара, был огорчен поворотом событий.

Она кивнула. Ее прекрасное прошлое ушло от нее вместе с бабушкой Лиззи. Там ей больше нечего было делать, только встретиться в последний раз с Джерретом Брентом. Она собиралась бросить ему в лицо то, что о нем думала.