Однако такое внимательное и глубокое изучение невыгодно ни украинским авторам, ни их «сочувствующим» западным коллегам. Иначе придется вспомнить, что за те же действия эсэсовцев дивизий Дирлевангера, «Принца Евгения» и «Хандшар» вешали и расстреливали[348]. Действия дивизии были направленны против вооруженной борьбы населения оккупированной страны. При этом «борьба с большевизмом» не является оправданием. Нельзя считать всех партизан поголовно «коммунистами», большинство партизан хотело свободы для своей Родины, и «чтобы немец ушел». Для этого люди брались за оружие, и им было все равно, кто им давал это оружие, «коммунист» или «буржуазный монархист». Подавление Словацкого национального восстания (не имеющего никакого источника извне) не служило вкладом в дело освобождения Украины, и класть головы украинских парней за продление немецкого господства в Словакии было делом отвратительным и бесполезным.

Но вернемся к истории УНА. Маркс доложил Фрейтагу о визите Шандрука. Но Фрейтаг не стал сразу действовать, так как был занят боями в Австрии. 19 апреля Фрейтаг получил возможность лично познакомится с Шандруком. Фрейтаг обрисовал положение, численный состав дивизии и последние боевые действия Шандруку, Вехтеру и сопровождающим их лицам[349]. Можно сделать вывод, что если Фрейтаг сделал подобный доклад, следовательно, он знал о полномочиях Шандрука как руководителя УНК и знал, что собою представляет УНК. При этом неизвестно, как отреагировал Фрейтаг на заявление Шандрука о переименовании и переподчинении дивизии (соответственно, о переименовании полков в 1, 2, 3-й) и о передаче командования дивизии полковнику Михайлу Крату.

Главным доказательством этого считается приказ по дивизии № 71[350], однако единственный источник, приводящий приказ, не содержит ни привычной «шапки»[351], ни «подписи» Фрейтага. То есть за 65 лет никто не озаботился главным вопросом — а был ли дивизионный приказ № 71, выдержки из которого щедро цитируются. И если был, то что он точно содержал[352].

Теперь следующее: Шандрук планировал заменить Фрейтага и всех немецких офицеров дивизии украинцами. Возникает вопрос — а был ли равноценной заменой Фрейтагу на посту командира дивизии офицер, который не был на активной военной службе с 1920 г. Офицер, который не имел опыта командования дивизией, и наивысший пост, который занимал Крат, — пост начальника штаба дивизии, причем занимал он его 25 лет назад. Офицер, который обладал устаревшими знаниями, не имел понятия о текущих возможностях дивизии. С точки зрения автора, если бы Фрейтаг не проявил твердости, назначение Крата было бы убийством дивизии. А ведь назначение Крата командиром дивизии Шандрук не согласовал ни с кем из немцев. И поэтому, не имея официального подтверждения, он не смог сместить Фрейтага. Фрейтаг был неглупым человеком и потребовал приказ о его замене или смещении с поста командира дивизии, а приказ Шандрука для него был ничем.

Далее: кем же планировал Шандрук заменить немецких командиров полков, если в дивизии не набралось бы украинских офицеров? Да можно было бы вернуть Бригидера, или привлечь офицеров-украинцев из других частей. Но в составе дивизии офицеров, способных возглавить батальон, не было. Гипотетически Фрейтаг мог возглавить зенитный дивизион, Феркуняк — один из артиллерийских дивизионов, но командиров на пехотные батальоны не было. Ни Козак, ни Татарский, ни Чучкевич не были пока способны командовать батальонами. Следовательно, стремление Шандрука заменить опытных немецких командиров на не имеющих опыта командования частями полкового или батальонного уровня украинцев было бы смертельным для дивизии. Шандрук вел себя не как военный, а как политик.

Повысив Макарушку до чина майора УНА, Шандрук провел с ним секретные переговоры. Макарушка должен был сосредоточить весь транспорт и все снабжение в руках украинцев, отобрать «преданных» офицеров, воспрепятствовать проведению каких-либо судебно-полевых действий в отношении украинцев. То есть Макарушка должен был проводить саботаж и «прибрать» дивизию к рукам. Все эти действия Шандрука свидетельствуют о том, что он не имел никаких официальных немецких бумаг для реорганизации дивизии. И все проводимые им действия носили самопровозглашенный характер, на что Фрейтаг не обращал никакого внимания, пока это не вставало вразрез с его приказами. Поддержка Вехтера тут утрачивала свою силу, так как его Фрейтаг мог игнорировать. В войсках СС Вехтер и Фрейтаг были в равном звании[353], и если штандартенфюрер СС Маркс не мог возражать старшему по званию, то Фрейтаг, будучи бригадефюрером СС, мог. Имел бы Шандрук официальный приказ, ему бы не потребовалось бы вести переговоры с Макарушкой, он легко смог бы сместить Фрейтага.

Хейке, Макарушка и Волынский легион

Даже процедура проведения присяги носит полуофициальный характер. Именно поэтому Шандрук увез Крата обратно и обосновался не при штабе дивизии, а при штабе учебно-запасного полка в Фелькермаркте. При офицере, который не стал вмешиваться в препирательства между Шандруком и Фрейтагом, — при штандартенфюрере СС Марксе.

Тем временем Макарушка по цепочке довел до рядового состава дивизии о переводе дивизии в УНА. Далее фактически началась «двойная» работа: любой документ, любая бумага по дивизии немедленно копировалась украинскими «клерками»[354] и пересылалась Шандруку. То есть Шандрук был в курсе любого действия, производимого Фрейтагом. Шандрук не любил немцев, и очень сильно. Немцы были его врагами, и он действовал против них жестко, с применением любых методов, даже используя одних немцев против других. Шандрук достаточно быстро выяснил, в каких частях сильный «немецкий» контроль, в каких частях — «украинский».

Несмотря на предпринятые усилия, Шандруку удалось установить контроль только над учебно-запасным полком и разведывательным батальоном. Относительное влияние было на запасной батальон (в котором сосредоточились бывшие «легионеры») и на 29-й полк СС. Несмотря на это, Шандрук решил провести церемонию приведения к присяге частей дивизии. 25 апреля 1945 г. в учебно-запасном полку всеми тремя батальонами полка, в присутствии командира полка штандартенфюрера СС Маркса, была проведена церемония принятия присяги.

Полк был выстроен квадратом: слева I батальон, по центру II батальон, справа III батальон. Напротив II батальона была сооружена трибуна, на которой разместились почетные гости[355]. В центре квадрата был установлен постамент, на котором имелся украинский флаг. На постамент взошел капеллан Михаил Левенец и, проведя полевую службу, начал зачитывать слова присяги, которые повторяли все присутствующие украинцы. Текст присяги гласил:

«Присягаю Всемогущему Богу на его Святом Евангелии и его Животворящим Кресте, не щадя ни жизни ни здоровья своего, всегда и везде сражаться под украинским национальным флагом с оружием в руках за народ свой и за свою Родину — Украину. Осознавая большую ответственность, клянусь как воин Украинской национальной армии выполнять все приказы своих командиров послушно и беспрекословно, а служебные поручения держать в секрете. Да поможет мне Бог и Пречистая Матерь Божья, аминь»[356].

Василь Верига в форме кандидата в офицеры войск СС

В тот же день церемонии приведения к присяге были проведены в 30-м полку СС[357]. Церемонию присяги проводил М. Левенец, как главный капеллан дивизии, в присутствии Вехтера, доктора Арльта, Форстрёйтера[358]. Несмотря на то что при церемонии присутствовали «делегаты» от остальных частей дивизии[359], нельзя считать, что вся дивизия присягнула и, следовательно, стала действительно 1-й пехотной дивизией УНА. «Украинскую присягу» принесли всего два полка из пяти, то есть из примерно 13,5 тысяч украинцев дивизии к присяге были приведены 2,7 тысячи украинцев учебно-запасного полка и примерно 2,1 тысячи украинцев 30-го полка СС. Всего присягнуло 5 тысяч украинцев[360], или 37 % всего украинского состава дивизии.