Уже через неделю после своего назначения новый и.о. председателя Центробанка заявил в интервью «Независимой газете», что, по его мнению, правительство совершает ошибку, «пытаясь кинуть все силы на снижение уровня инфляции» и «забывая о поддержке промышленности России». То есть не предоставляя госпредприятиям кредитов, которые они требуют. Стало ясно, что вскоре они получат эти кредиты от самого Геращенко.

И в самом деле, 28 июля Центробанк разослал на места телеграмму, в которой излагались меры, призванные ликвидировать так называемый кризис неплатежей, достигший к тому времени исключительной остроты: по ряду причин — эти причины трактовались разными людьми по-разному, — огромное число предприятий оказались в ситуации, когда они не в состоянии были выплатить друг другу долги по поставкам, в результате чего их функционирование оказалось в значительной степени парализовано. Согласно телеграмме Геращенко, государство брало на себя обязательство погасить все долги госпредприятий при помощи специального государственного кредита.

Все, для кого был ясен истинный смысл затеи Геращенко, реагировали на его телеграмму резко отрицательно. Пожалуй, самой эмоциональной была реакция председателя подкомитета ВС по приватизации, сопредседателя Республиканской партии Петра Филиппова. 1 августа он выступил по петербургскому телевидению с обращением «к гражданам России, к народным депутатам, к президенту», в котором в предельно острой форме представил неизбежные последствия первого практического шага нового главного банкира.

«Молодая российская демократия в смертельной опасности! — говорилось в обращении. — Под угрозой экономическая реформа в нашей стране. Надежда россиян на то, что они когда-нибудь будут жить так, как живут граждане в странах Запада, могут никогда не сбыться. То, что год назад не удалось сделать с помощью танков, сегодня может быть сделано с помощью банков. Что заставляет меня говорить эти тревожные слова? 28 июля исполняющий обязанности председателя ЦБР Геращенко разослал телеграмму по местным расчетным центрам банка, в соответствии с которой государство собирается оплатить все долги государственных предприятий. Это означает не только нарушение указа президента о нормализации расчетных отношений в народном хозяйстве, но и нарушение обязательств перед Парижским клубом, — объединением кредиторов России, — заявившим, что он согласен на отсрочку выплаты российских долгов, если Россия будет выполнять свои обязательства по проведению экономической реформы, по стабилизации финансового обращения в нашей стране».

Откуда взялась гигантская задолженность предприятий друг другу? Филиппов подробно разъяснил механизм ее образования. В первую очередь, она, конечно, сложилась из-за объективных обстоятельств: в связи с ростом цен предприятиям стало просто не хватать оборотных средств. Но были и субъективные причины, — действия администраторов, директоров госпредприятий. Ведь когда цены стали свободными, то, скажем, директор «Ростсельмаша», выпускающего, как известно, комбайны, не очень торговался, допустим, с Череповецким металлургическим комбинатом, получая от него металл. Оплачивал по любой запрашиваемой цене. В свою очередь, и цену на комбайн «взвинчивал до небес». Так что этот комбайн оказывался совсем не по карману колхозникам и фермерам. Тем не менее, эти комбайны буквально впихивались на базы Главснаба, как бы покупались у изготовителя в кредит. В итоге все оказывались должны друг другу гигантские суммы. Причем, если посмотреть по картотеке должников, получалось, что «Ростсельмашу» должны больше, чем он должен своим поставщикам, хотя реально его продукция не находила покупателя. И такая ситуация повсюду — при производстве тракторов, холодильников, пылесосов и т. д.

Из телеграммы Геращенко следовало, что все долги, созданные вот таким способом госпредприятиями, будут оплачены государством. Как результат в народное хозяйство будут впрыснуты свыше триллиона рублей. Тот же «Ростсельмаш» получит миллиарды прибыли и сможет направить ее на выплату зарплаты. Но ведь товаров у населения от этого не прибавится. А что будет? Будут расти цены, причем столь стремительно, предупреждал Филиппов, что люди «потеряют всякую веру в рубль». А потеряв ее, станут покупать все что угодно, лишь бы сохранить свои сбережения. Начнется та самая гиперинфляция, о которой давно предупреждали экономисты…

«Если такое произойдет, — продолжал Филиппов, — если у народных депутатов России, у президента не хватит мужества и политической воли остановить экспериментаторов из ЦБ, то можно с уверенностью предсказать, что сначала падет правительство, потом вынужденно уйдет в отставку президент и будет разогнан парламент. Ибо в этом случае к власти придут те, кто захотят вернуть нашу страну к коммунистической распределительной системе, кто захочет установить жесткие цены, жесткую фиксированную заработную плату, и, будьте уверены, установят это. Может быть — через море крови. Пока не поздно, мы должны не допустить такого развития событий».

В заключение Филиппов перечислял тех, кто, по его мнению, был явным и закулисным автором всей этой затеи с оплатой долгов госпредприятий, кто несет за нее ответственность («страна должна знать своих «героев»):

«В первую очередь, это председатель Центробанка Виктор Геращенко и его заместитель, автор этой телеграммы Вячеслав Соловов, заместитель председателя ВС Юрий Воронин, председатель Комиссии ВС по бюджету, планам, налогам и ценам Александр Починок, ну и, конечно, Руслан Хасбулатов, — ведь это была реализована его стратегия».

Реакция спикера не заставила себя долго ждать. На следующий день он созвал в Белом доме совещание с участием руководителей финансовых органов и некоторых членов правительства. Спикер рекомендовал Центробанку «самостоятельно» формировать свою политику, не оглядываясь на правительство и парламент. Смысл этой рекомендации был прозрачен: председатель ВС выражал свою полную поддержку новому главе ЦБ, с самого начала продемонстрировавшему эту самую независимость от правительства (о необходимости быть независимым и от парламента, естественно, было сказано просто так, «для симметрии»).

3 августа Петр Филиппов провел пресс-конференцию в московском Доме кино, где вновь заявил, что телеграмма Геращенко «ставит крест на проведении в стране рыночных реформ». Он еще раз поставил в вину Центробанку, что тот потворствует директорам, произвольно завышающим цены на свою продукцию. Кроме того, эта телеграмма, по словам Филиппова, нарушает принцип равенства предприятий разных форм собственности: государство собирается погасить лишь долги госпредприятий друг другу, но отказывается погашать их долги частным фирмам и тем самым провоцирует разорение последних. По подсчетам Филиппова, в результате денежной эмиссии, которую предусматривает телеграмма Геращенко, цены уже в сентябре подскочат в полтора раза, а в дальнейшем они будут удваиваться каждый месяц.

Остро прореагировали на телеграмму, разосланную Геращенко, и другие демократы. Координационный совет Московской городской организации «ДемРоссии» оценил эту телеграмму как еще одно подтверждение, что в стране «происходит тихий экономический и политический переворот». В заявлении, которое принял совет, говорилось, что действия Центробанка «неизбежно приведут к краху политики финансовой стабилизации и развитию гиперинфляционного процесса», обострят социальные проблемы, следствием чего будет «политический взрыв, развал молодого российского государства, приход к власти тоталитарного диктаторского режима».

Ясно было, что свое весомое слово должно сказать и правительство. Его позиция в том, что касается разрешения кризиса неплатежей, — по крайней мере позиция правительственных реформаторов, — была принципиально иной, нежели обозначенная в телеграмме Геращенко: по мнению ведущих членов кабинета, ведающих экономикой, при погашении долгов предприятия должны прежде всего рассчитывать на собственные силы и, соответственно, нести ответственность за финансовую несостоятельность, вплоть до банкротства. Правда, к этому времени, как известно, в правительстве заметную роль стали играть «директора», недавно введенные в кабинет Ельциным, так что мнения относительно телеграммы Геращенко разделились. В конце концов, после бурных дискуссий, реформаторам удалось убедить своих оппонентов, что шаг, предпринятый Центробанком, «предельно опасен». Было принято решение настаивать на том, чтобы ЦБ отменил те пункты своей телеграммы, которые предусматривали государственное кредитование взаимного зачета долгов госпредприятий: банк должен осуществить этот зачет как некую техническую процедуру, без дополнительной кредитной эмиссии, которая действительно грозила подобраться к триллиону рублей. Как сказал министр экономики Андрей Нечаев, «это была бы, конечно, катастрофа».