Олег Мороз
ГЛАВНАЯ ОШИБКА ЕЛЬЦИНА
В поисках преемника
Всерьез о преемнике Ельцин стал задумываться сразу же после выборов 1996 года. Эти выборы дались ему, мало сказать, нелегко -- в течение предшествовавшего им года он чуть не отдал Богу душу, перенес пять (!) инфарктов. Пятый -- за неделю до второго тура, 26 июня (второй тур голосования -- 3 июля). Тут волей-неволей по-настоящему задумаешься о престолонаследнике.
В ноябре того года Ельцину сделали операцию на сердце. Состояние его вроде бы улучшилось. Однако прежней работоспособности он так и не обрел.
По мере приближения следующего выборного цикла разговоры о преемнике становились все более внятными и определенными...
Дефолт, случившийся в августе 1998 года, стал для Ельцина тяжелым ударом, каким, возможно, не был ни август 1991-го, ни октябрь 1993-го. И дело тут не в силе самих ударов: тогда, в моменты предшествующих кризисов, Ельцин был моложе, сильнее физически и психологически, легче переносил потрясения, которые обрушивала на него судьба...
Бывшие помощники президента пишут в книге "Эпоха Ельцина": "Финансовый кризис (1998 года -- О.М.) пришелся почти на середину второго президентского срока Ельцина и надломил его. В оставшийся срок уже даже не пытались искать какие-либо другие стратегические варианты продолжения реформ. Президент практически перестал интересоваться экономикой. Финансовый пожар лета 1998 года будто выжег какой-то участок его мозга… Весь оставшийся срок президент посвятил поиску преемника ДЛЯ СОХРАНЕНИЯ ПРЕЕМСТВЕННОСТИ ВЛАСТИ И КУРСА (выделено мной. -- О.М.)".
Что такое преемственность курса, -- это, в общем-то, понятно. Курс Ельцина был прозрачен, как стекло. Преемник должен был продолжить проводившуюся им линию на демократические, рыночные реформы. Более неопределенное понятие -- "преемственность власти". Это можно понять так, что человек, воспринявший эту власть, не допустит резких перемен в ее структуре, способах управления, в кадрах… Наконец, -- что он не допустит каких-либо притеснений, ущемления прав своего предшественника и его близких.
Нетрудно было предположить, что больше всего Ельцина заботила именно преемственность курса. Установление демократии в России, построение рыночной экономики, хотя бы ее основ, -- это то, чему он посвятил финальную, лучшую часть своей жизни, благодаря чему надеялся остаться в истории.
Задача нахождения преемника, способного продолжить ельцинский курс, распадалась на две: предстояло отыскать человека, который, во-первых, был бы сам искренне, твердо привержен демократии и рынку, готов был «костьми лечь» за утверждение этих ценностей, и, во-вторых, -- был бы достаточно сильным политиком, государственным деятелем, чтобы установить демократический, рыночный порядок в стране, все еще охваченной послереволюционным хаосом (имея в виду Великую либерально-демократическую революцию конца 80-х -- начала 90-х годов) и обеспечить дальнейшее продвижение по пути, намеченному Ельциным.
Такой молодой, такой спортивный…
Впрочем, о первом кандидате на роль преемника мы узнали задолго до дефолта. Этим кандидатом, имя которого Ельцин -- то ли в шутку, то ли всерьез -- произнес вслух, был Борис Немцов. По воспоминаниям самого Немцова, летом 1994 года, путешествуя с семьей по Волге и приехав в Нижний Новгород (Немцов был там тогда губернатором), Ельцин сказал на открытии нового теннисного корта (оба они -- и Борис Николаевич, и Борис Ефимович -- были заядлыми теннисистами): -- Наконец-то я вырастил себе преемника. Он у вас так Нижний Новгород отстроил, у вас такой порядок, вы так его любите (у Немцова в ту пору рейтинг был 70 процентов. - -О.М.). Я могу спокойно дорабатывать, у меня преемник, он такой молодой, такой спортивный...
Вот так начиналась ельцинская операция "Преемник": лето, солнце, Волга, он сам, президент, еще крепкий и бодрый, и рядом -- тот, кому он как бы завещает свой престол, -- тридцатипятилетний, стройный, красивый, энергичный парень, человек нового поколения, демократ до мозга костей.
Позже, по словам Немцова, во время их совместной поездки в Штаты, Ельцин уже вполне серьезно представил Немцова президенту Клинтону как будущего российского президента. То же самое произошло и во время визита в Германию (когда оттуда выводились наши войска): Немцов был представлен Ельциным в таком же качестве -- сменщика действующего российского президента -- канцлеру ФРГ Гельмуту Колю.
Не думаю, что у Бориса Ефимовича были реальные шансы въехать в Кремль на белом коне. Если и были, он их напрочь разрушил, собрав в 1996 году миллион подписей нижегородцев против войны в Чечне и самолично доставив эти автографы к Спасским воротам Кремля (одну из папок Немцов положил прямо на стол президенту). Ельцину, все это, естественно, не могло понравиться: при всей его человеческой широте какие-то "основные инстинкты" советского партработника прочно в нем сидели…
Уже не преемник, но все еще претендент
В 1996-м, перед первым туром президентских выборов, выступая на своей родине, в Екатеринбурге, Ельцин вновь заявил, что знает имя своего преемника, имя того, кто станет хозяином Кремля, на этот раз -- после выборов 2000 года. Самого имени, правда, не назвал, но, учитывая тогдашнюю обстановку, большинство быстро склонилось к одной фигуре -- генерала Лебедя.
Убежденность, что именно Лебедь -- преемник Ельцина, окрепла, когда после первого выборного тура президент назначил его своим помощником по национальной безопасности и секретарем СБ, а Лебедь в ответ призвал своих сторонников голосовать во втором туре за Ельцина.
Кто знает, может быть, генерал и в самом деле стал бы преемником, обладай он качествами тонкого дипломата и изощренного чиновника, наберись он терпения на четыре межвыборных года и делай все так, как предписывает негласный карьерный кодекс. Однако таковых качеств у десантника не было, долго терпеть, вести неторопливую позиционную игру он, по-видимому, не умел. Решив, что постоянно болеющий Ельцин уже созрел, чтобы досрочно оставить свой пост, -- по доброй воле или без таковой, -- Лебедь пошел напролом, стал готовиться к перехвату власти. Исподволь подгребал под себя ее рычаги, необходимые силовые ресурсы... По существу, готовил военный переворот.
Но команда Ельцина опередила его. 15 октября 1996 года он был снят со всех постов -- фактически как заговорщик. Хорошо еще в "Лефортово" не попал...
Понятно, что столь драматическое расставание Лебедя с Ельциным перечеркнуло шансы генерала сохраниться в списке людей, которых президент мог бы рассматривать как своих потенциальных преемников.
Однако, перестав быть фаворитом Ельцина, напротив, став его врагом, Лебедь, тем не менее, не расстался с мечтой о президентстве. Выбрал на этот раз неблизкий, кружной путь -- через Красноярск, сделавшись кандидатом на пост тамошнего губернатора. Победив на этих выборах весной 1998 года, генерал, как многие полагали, вновь приблизился вплотную к кремлевским воротам...
В принципе, как российский президент Лебедь был опасен не только для тогдашней чиновничьей "элиты". Это бы еще ничего. Он бы, наверное, смог реально поприжать коррупцию, попытаться навести порядок во власти (хотя тоже вопрос: многие ли внутри самой власти в этом были заинтересованы?) Однако для страны в целом, для ее исторического развития Лебедь в кресле президента тоже вряд ли оказался бы подарком. Начинать XXI век с очередного социального эксперимента, -- а генерал непременно стал бы по-крупному и вряд ли очень разумно экспериментировать, -- это не могло принести России ничего хорошего. Вполне достаточно, что в роли подопытных кроликов мы провели все ХХ столетие.
Правда, еще за два дня до второго, решающего, тура выборов в Красноярске Лебедь заявил, что не будет участвовать в президентских выборах 2000 года, однако никто, разумеется, не воспринял это заявление всерьез: в общем-то, это обычная манера политиков -- "не засвечиваться" раньше времени. Собственно говоря, сразу же после победы на губернаторских выборах и сам генерал в эфире НТВ уточнил свои президентские планы -- сказал, что не будет баллотироваться в президенты в 2000 году, ЕСЛИ НЕ БУДЕТ "ВОСТРЕБОВАН НАРОДОМ".