Аверн, безжизненное озеро греков, родина подземных химер, царство мертвых, куда сошли набожный Эней и хитрый Одиссей, священное место, где пророчествовали древние сивиллы, теперь мстило приземленным римлянам, которые с практичностью, ставшей одной из отличительных черт их цивилизации, задумали устроить на его берегах судостроительные мастерские и лечебницы.
Аврелий отвлекся от своих мыслей и вернулся к Аттику.
— И поэтому вы соорудили садки на суше…
— Да, — подтвердил Деметрий. — Одним рыбам нужна соленая вода, другим — пресная. В два из этих садков вода подается из водопроводных цистерн, — продолжал он рассказывать, обрадовавшись, что нашел слушателя. — И она никогда не застаивается, потому что тут работает отличная система водообмена!
— Аттик часто приходил сюда? — прервал его Аврелий, опасаясь, что придется подробно ознакомиться с уникальной гидравлической системой.
— Никогда, это-то и странно! Он только и умел, что деньги считать, этот Аттик… Гней — вот тот действительно знает дело. Двадцать лет назад Гней, обосновавшись здесь после второй женитьбы, обновил все оборудование. Но в последнее время он занимается только домом, и теперь его жилище почти как у тех, кто живет в городе.
— А Паулина?
— Ее все это не интересует. Она хорошая хозяйка, хотя и очень строгая. Когда какой-нибудь крестьянин заболевает, она лечит его травами и старается поставить на ноги, а не спешит продать, как поступают многие… Однако она всех держит в узде, и не только рабов. Ты бы видел их, молодых Плавциев, как они слушаются ее, хотя и стали уже взрослыми людьми! Она заботилась о всех четверых и о собственном сыне, который стал военным.
— Вижу, тебе известно все на свете. Давно работаешь у Плавциев?
— Я местный, тут родился.
— Раб?
— Моя мать была рабыней. И ее мать, и мать ее матери. Отцы… — Деметрий покачал головой. — Только боги ведают, кто отец раба. Женщины-рабыни принадлежат всем, и ты, конечно, слышал поговорку: «Не стыдно делать то, что приказывает хозяин». Из всей моей семьи я первый стал вольноотпущенником, когда хозяин велел мне заняться муренами. У нас ведь тут не как в Риме. Хозяева редко приезжают на свои земли и даже понятия не имеют, сколько у них людей. Я ездил в Капую и знаю, как обстоит дело в городе. Покупается раб, хозяин проникается к нему симпатией, расположением и сразу же дает ему свободу. Здесь, в селе, наоборот: раб остается рабом на всю жизнь, и его дети тоже.
— Конечно, здесь у раба мало возможностей возвыситься, — заметил Аврелий, думая о могущественных вольноотпущенниках Клавдия, которые держали в своих руках все управление империей.
— Мне повезло, что я освоил это ремесло. Мне всегда нравились рыбы!
— Мне тоже, — бесстыдно солгал Аврелий, уже едва не задыхаясь от вони.
— Хочешь посмотреть склады? — предложил Деметрий.
— В другой раз, пожалуй, — отказался сенатор, поспешно удаляясь, чтобы вдохнуть свежего воздуха в огороде, где росли ароматические травы.
3
Третий день перед ноябрьскими календами
Два дня спустя Аврелий, которого угнетала напряжённая атмосфера, воцарившаяся в доме, прогуливался по лавровой рощице и вдоль канала.
Странно, что Аттик отправился к садку среди ночи, и еще более странно, что упал в него. И еще трудно поверить, что он не звал на помощь, вообще не издал ни звука и даже не пытался выбраться на берег: на краю садка, на жидкой грязи, покрытой водорослями, не нашлось никаких следов, говоривших об этом, а ведь любой человек, оказавшись в столь отчаянном положении, наверняка постарался бы выбраться из садка.
Размышляя над всем этим, патриций не заметил, как изменился пейзаж, и вдруг, отодвинув ветку, с удивлением обнаружил обширное болото со множеством птиц, а в центре болота — небольшой островок с просторным вольером. Как зачарованный любовался он удивительным зрелищем: журавли, аисты, цапли и фламинго спокойно прогуливались в этом тихом птичьем заповеднике. Павлин, привыкший к присутствию человека, равнодушно прошествовал мимо Аврелия.
— Благородный Стаций!
Серебристый голосок донесся из павильона на островке. Пройдя несколько шагов по мостику, сенатор увидел Невию, дочь Елены от первого брака.
— Что ты тут делаешь? Ведь, кажется, ты осталась с мамой?
— Нет, не могу больше оплакивать отчима. Здесь мое убежище. Я часто прихожу сюда, когда слуги не следят за мной. По правде говоря, мне нравится тут, на этой вилле, и не хочется возвращаться в Неаполь, — угрюмо добавила девочка.
— А зачем тебе возвращаться туда? Твоя мать Елена, вдова Аттика, вправе жить здесь, сколько захочет.
— Нет, мама не задержится ни на один день. В доме Плавциев ей ужасно скучно: никаких праздников, ни театра, ни подруг с их сплетнями…
— А ты что делаешь целыми днями? На вилле нет твоих сверстников…
— Зато есть Сильвий. Разумеется, он всего лишь вольноотпущенник… Но я вряд ли нравлюсь ему, я же не такая красивая, как моя мама!
— Елена действительно необыкновенно хороша, — согласился Аврелий, без особой уверенности, однако. — Хотя что-то в ней не очень-то мне по душе.
— Ты в самом деле так считаешь? — засмеялась Невия, пожалуй даже слишком обрадовавшись его словам. — И все же нет на свете мужчины, которому бы не нравилась мама!
— Нет, есть, — шутливо возразил сенатор. — Хочешь знать, как его зовут? Публий Аврелий Стаций.
— Тише! Услышит — возненавидит! Правда, она скоро уедет. — Невия пожала плечами. — Ей нужно найти нового мужа.
— А что говорят о первом? О твоем отце, я хочу сказать.
— Папа живет в Неаполе, но он не из тех, кто может сделать маму счастливой. Он веселый, щедрый, но и большой сумасброд, с причудами, все время носится с какими-то странными планами… — не без сожаления ответила Невия. — Он очень огорчился, когда я уехала сюда. С другой стороны, у него ни сестерция, и он совершенно не в состоянии содержать меня. «Хочу, чтобы у тебя было все, что только пожелаешь, но сам я ничего не могу тебе предложить, Невия, — сказал он. — Поезжай к Плавциям, на их сказочную виллу. Уверен, там какой-нибудь знатный и богатый человек захочет взять тебя в жены!» Кстати, благородный Стаций, ты ведь настоящий аристократ: теперь понимаю, почему бедная Терция попалась в твои сети!
— А ты откуда об этом знаешь, маленькая любительница совать нос в чужие дела?
Неожиданно он увидел эту девочку совсем в ином свете. Она изъяснялась как взрослая женщина, хотя и оставалась еще ребенком. Окружающие всегда свободно разговаривали в ее присутствии, не стесняясь и не обращая на нее никакого внимания, а она молча слушала их и постепенно стала многое понимать.
— Все женщины в этой семье неравнодушны к тебе, даже Паулина! — сказала Невия, и Аврелий заулыбался: слова девочки льстили его самолюбию больше, чем он готов был признаться.
— Сколько тебе лет?
— Почти шестнадцать, — ответила она, лукаво взглянув на него.
Тут легким покашливанием оповестил о своем присутствии Кастор.
— Хозяин… Жаль прерывать вашу беседу, но Гней Плавций хотел бы видеть тебя в библиотеке, — сообщил он, подчеркнуто вежливо поклонившись Невии и окинув ее оценивающим взглядом.
— Иду, — сказал сенатор, прощаясь с Невией. — И ты тоже, идем! — приказал он вольноотпущеннику, заметив интерес, с каким тот разглядывал девушку.
— Конечно, конечно… — с легкой улыбкой проговорил александриец, следуя за Аврелием.
— Кстати, Кастор, ты мне нужен, я тебя искал. Найди-ка мне сандалии, которые были на Аттике в ту ночь, когда он утонул.
— Их, наверное, уже подарили какому-нибудь рабу, — ответил секретарь, надеясь избавиться от поручения.
— Тебе нетрудно будет добыть их. Принеси как можно быстрее. Хочу посмотреть подошву.
— А в чем дело, хозяин? Думаешь, в этой смерти что-то неясно? Все говорят о несчастье.
— Наверное, потому, что нередко вместо того, чтобы взывать о мести, куда удобнее посыпать голову пеплом, — цинично заметил патриций, направляясь к вилле.