На стол рыбу подавали, как правило, с различными ухищрениями. Например, фаршированная рыба выглядела как целая, нетронутая. Иногда ее украшали барельефами, искусно изготовленными из мякоти, или же придавали ей форму курицы или утки с клювом и перьями — это выглядело забавной игрой, шутливой мистификацией, которая мало-помалу приобретала значение едва ли не большее, чем само искусство кулинарии.

Машины древности

Наука и техника в Древнем мире были развиты гораздо больше, чем принято думать. Многие до сих пор удивляются, когда узнают, что астроном Аристарх Самосский создал гелиоцентрическую картину мира на восемнадцать столетий раньше Коперника. Или же когда выясняют, что в ту же эпоху Эрастофен Киренский сумел точно вычислить диаметр Земли, тогда как еще во времена Колумба истинные ее размеры не были известны — люди думали, что она гораздо меньше, чем на самом деле. Что уж говорить о первой паровой машине, которую сконструировал Эрон в Александрии на два с лишним тысячелетия раньше уважаемого англичанина Джеймса Уатта?

Механизмы Архимеда, в числе которых плавающая крепость и загадочные зажигательные зеркала, способные поджечь вражеские корабли, фокусируя солнечный свет; найденные у острова Антикитира астрономические часы для вычисления фаз Луны, планет и любой даты; движущиеся куклы и механические автоматы александрийских инженеров; гидравлические мельницы Витрувия; водяные часы, что имелись в каждом римском доме; военные машины неслыханной мощи, суда, приводимые в движение лопастями; лифты, поднимавшие животных из подземелья на арену; полы, обогреваемые теплым воздухом; многокилометровые акведуки, доставлявшие воду даже туда, где нынче пустыня; легчайшие мосты и туннели, прорезавшие горы, — вспоминая обо всех этих чудесах, кто-то, возможно, задумается, почему же в таком случае промышленная революция не произошла в первые годы нашей эры, в момент высшего развития эллинской науки, римской техники и огромного общего рынка, политически и культурно однородного?

Избыток дешевой рабочей силы, слабое развитие металлургии и представление о физическом труде как о деле, недостойном свободного человека, считаются обычно главными причинами несостоявшейся греко-римской промышленной революции.

История между тем не имеет сослагательного наклонения, так что рассуждения на эту тему — не более чем праздные спекуляции. На самом деле сказочные машины древних инженеров редко применялись в производстве и почти никогда в сельском хозяйстве, где и позднее, в менее бурные периоды истории, использовали лишь примитивные инструменты, а производительность труда была ничтожной.

Рим и Дальний Восток

Рим и Китай, две великие империи древности, хоть и не имели никаких прямых связей в течение многих веков, конечно же знали о существовании друг друга.

Когда во времена Клавдия открылась возможность отправиться морем под благоприятными муссонами в Индию, римляне быстро познакомились с восточными товарами и весьма полюбили их.

Самые богатые и самые изысканные представители правящего класса Рима очень скоро сделались главными покупателями предметов роскоши, таких как драгоценные геммы, редкостные ткани и специи, прежде всего, красный перец, который широко использовали и при изготовлении сладостей.

Среди всех этих новых сокровищ, прибывавших с Востока, был и китайский шелк, он особенно восхищал римлян и способствовал расцвету торговли между двумя империями через посредников — индийских, арабских и других купцов.

Но для китайцев с их замкнутым бытием ничто из производимого за пределами Поднебесной не представляло никакого интереса. Их концепция международного обмена строилась на одном-единственном принципе: как можно меньше покупать и как можно больше продавать, заставляя платить золотом. Так что торговый баланс римлян, жаждавших шелка, — технология его производства оставалась строжайшей тайной — начал приходить в упадок, что со временем привело к другим неприятностям.

Китайцы между тем, почувствовав, что можно хорошо заработать, попытались напрямую договориться с Римом, без посредников: в 97 году Кань Янг, посол Сына Неба, отправился в Рим с намерением установить прямые торговые связи.

Однако Кань Янг доехал только до Антиохии. Дело в том, что хитрые купцы, опасаясь потерять свои большие заработки, убедили его остановиться здесь, уверив, что до Рима еще очень далеко и предстоит преодолеть огромное водное пространство.

«Море такое большое, что при неблагоприятном ветре на дорогу может понадобиться целых два года», — написал дипломат своему правителю и вернулся домой, упустив исторический случай.

В следующем веке римляне взяли инициативу в свои руки. Начиная с конца I века, римские путешественники добирались до дельты Меконга, обменивая свои товары на восточные, о чем свидетельствуют стеклянные тарелки италийского производства, найденные в захоронениях корейских правителей.

Наконец, в 166 году несколько римских купцов, выдавая себя за посланцев Ан-туна (Марка Аврелия Антонина), вступили на землю Поднебесной.

«В девятый год периода Йень-ши во время царствования императора Хуань-ди Ан-тун, правитель Тачин,[71] страны, лежащей по ту сторону моря, отправил посольство, которое привезло слоновую кость, рога носорога и панцирь черепахи; дары весьма малоценные», — не без некоторого высокомерия отметили китайские летописцы.

Снова получилось так, что продать римлянам удалось очень мало, и пришлось довольствоваться покупками, способствуя утечке драгоценного металла, печальные последствия которой сказались в последующие века на экономике Рима.