Из монастырей епархии более всех других был близок Иосифу монастырь Супрасльский, на который он сделал такое значительное пожертвование и которого считался одним из ктиторов. До 1510 г. все здания в Супрасльском монастыре были деревянные – в этом году игумен Пафнутий испросил у короля Сигизмунда разрешение (от 15 марта) «муровать церковь и монастырь», т. е. сооружать из камня. В этом же году митрополит Иосиф вместе с другим ктитором, Ходкевичем, дал (15 октября) Супрасльскому монастырю общежительный устав, который при всем сходстве с такими же уставами, действовавшими в Московской митрополии, имеет и немаловажные отличия. В уставе, именующем Супрасльский монастырь и «лаврою», говорится 1) о монастырском богослужении: пение и молитву держать инокам в церкви соборне, по уставу святых отец, а в каждое воскресенье иметь всенощную, заутреню, часы, обедню, вечерню и повечерию; после повечерии каждому идти в свою келью с молчанием, не вести беседы с другими и не пить. 2) О пище и питии иноков: ни игумену, ни братии не держать в монастыре ничего хмельного: ни меда, ни пива, ни вина горелого, а пить квас овощной и солодовый без хмеля; только в великие праздники пить квас медовый, но без хмеля и в меру; в понедельник, среду и пяток должно быть одно сухоедение по 9-м часе, во вторник вкушать пищу дважды, но без масла, а в четверг с маслом; если же в какой-либо из этих дней случится великий праздник, то есть, как положено в церковном уставе; ни самому игумену, ни иным из братии не есть вне трапезы, разве будет великая нужда. 3) Об имуществе иноков, одежде, работах, мыльне: игумену и братии не иметь в кельях никакого стяжания, кроме одежды, книг и келейной работы; одежду и все потребное иметь всем из монастырской казны, одежду всем носить равную – из простого сукна и бараньи шубы, только игумену и священноинокам носить одежду из сукна чешского; на монастырскую работу выходить всем равно, кроме недельного, по повелению игумена; в мыльне не мыться, кроме великой нужды или немощи. 4) О монастырской икономии: всякие монастырские дела и справы игумену исправлять вместе с икономом и другими братиями, на то поставленными; все монастырские доходы из имений, за панихиды, сорокоусты, вклады, милостыни должны быть общими для всех и поступать чрез руки иконома и его помощников в монастырское казнохранилище; они должны вести записи всего прихода и расхода и ежегодно представлять отчет игумену и всей братии. 5) Об отлучке из монастыря: игумену из монастыря от братии не отлучаться, разве будет великая нужда поехать к господарю или к ктитору монастыря, или для обозрения церковных имений, но и тогда игумену ехать с ведома братии, и братия посылает с ним из среды себя двух или трех по собственному выбору, а не по выбору самого игумена; в имениях церковных долго не мешкать и не упиваться, а по окончании дела возвращаться в монастырь; если игумену прилучится когда ради монастырской потребы послать к какому-либо вельможе или ктитору монастыря, то пусть посылает не одного брата, но двух или трех. 6) О приеме в монастырь и кого в монастырь не принимать и не впускать: желающих принять иночество в той лавре игумену скоро не постригать, а дать им два-три месяца, иногда и шесть, чтобы рассмотрели устав монастырского жития; кому захочется и полюбится жить в обители до смерти, того постричь и вон из монастыря не пускать, кроме великой нужды; принимать в монастырь всякого желающего постричься в нем братолюбно и без вкупа, разве сам захочет, по доброй воле, дать что-либо в монастырскую казну, но и убогого, не имеющего ничего, также принимать в общее братство; приходящих иноков держать три дня, пока осмотрят житие той лавры, и кто из них захочет остаться в монастыре навсегда, того принять и дать ему вместо одежды, в которой пришел, другую от монастыря; если почему-либо решится впоследствии совсем оставить обитель, возвратить ему прежнюю его одежду и отпустить его; ребят в монастыре не держать и не принимать ни на науку, ни на послугу; женскому полу всякому в монастырь не ходить. 7) Об отношении игумена к братии: игумену иметь всю братию в любви, наставлять и держать по уставу общежития, а нерадивых и ленивых научать вместе с братиею на путь Господень; если же кто сделается непослушным и ропотником и станет жить вопреки наставлениям игумена, такого игумену наказывать: за первый проступок держать в подклети два дня на хлебе и воде, за второй – четыре дня, а за третий – шесть дней; если и затем не исправится, то игумену созвать всю братию и при ней убеждать и просить виновного, чтобы оставил свое бесчиние; если не оставит, то да приимет наказание церковное, т. е. сидение (в келье?); если же и после такого церковного наказания останется непослушным, да будет выслан вон из обители, как преступник ее общего устава. Не оставлял митрополит Иосиф без своего попечения Супрасльской обители и впоследствии. Когда на подаренное им обители имение Топилец стали заявлять свои права и посягательства какие-то Стаевниковичи, он испросил (1511) у короля Сигизмунда новую подтвердительную грамоту монастырю на это имение в ограждение от их посягательств и вскоре за тем (1513) написал письмо к другому ктитору Супрасльского монастыря, маршалку Ходкевичу, прося его защищать монастырских людей в имении Топилец от обид и насилий со стороны соседей, как защищает свое имение Хворощу, недавно подаренное им тому же монастырю. В 1514 г., посоветовавшись с бывшими на Соборе в Вильне епископами – Смоленским Варсонофием, Владимирским Пафнутием и Туровским Арсением, также с архимандритами и со всем своим клиросом, Иосиф пожаловал Супрасльскому монастырю, который «стал ново», т. е. вновь был построен из камня (с 1510 г.), грамоту, подобную той, какую дал некогда предшественник его Иона гродненскому Коложскому монастырю. В этой грамоте, упомянув о своем поставлении от Вселенского Цареградского патриарха Пахомия, равно о грамоте прежнего Вселенского патриарха Иоакима, данной на утверждение Супрасльской обители, Иосиф освобождает «тую честную лавру общую» от всякой подвластности митрополиту, от всякой подсудности ему и его слугам, от всяких митрополичьих пошлин из монастыря, которых не брали и прежние митрополиты; все управление и суд как в монастыре, так и в монастырских имениях отдает игумену, удерживая за собою право судить только игумена и иметь общее наблюдение за исполнением монастырского устава; предоставляет самой братии избирать себе игумена и присылать для поставления к митрополиту, а игумену – являться к митрополиту на Собор, когда будет позван от митрополита, без всяких податей и пошлин соборных. Грамота подписана Иосифом в Вильне, и при этом, говорит он, в числе других присутствовали «патриарха Цареградского священноинок Филипос, двора нашего архимандрит Лаврентий и протопоп соборное церкви в Новегородку поп Иаков Никольский». Кроме того, митрополит Иосиф делал Супрасльскому монастырю разные от себя приношения: пожертвовал ему жемчугу на сто коп грошей; крест великий, оправленный серебром, с позолотою и с камнями; другой крест, напрестольный, оправленный серебром, с позолотою и камнями; Евангелие пергаменное, оправленное серебром, с позолотою; потир великий и потир малый, серебряные и позлащенные; серебряное кадило, три иконы Богородицы, оправленные серебром, с позолотою, с драгоценными камнями и жемчугом; книгу Псалтирь в десть и пр.

Обращал также митрополит Иосиф внимание и на хозяйственную часть своего двора. В 1512 г. он купил у князя Василия Соломерецкого половину села Прилеп, на реке Всяжи, со всеми людьми, землями и угодьями за сто двадцать коп грошей, а в 1518 г. купил и другую половину того же села у пана Яна Завишича за двести коп грошей. Это приобретение Иосиф сделал не на церковные, а на собственные деньги и потому имел право распоряжаться купленным селом по своей воле, продать его или подарить кому-либо, оставить родным, наследникам, или пожертвовать на церковь. И в том же 1518 г. по просьбе митрополита и по ходатайству князя Константина Ивановича Острожского король утвердил село Прилепы за Иосифом со всеми его на это село правами. По иным имениям митрополиту приходилось иметь тяжебные дела: одно в 1516 г. с княгинею Гольшанскою и маршалком Бартошевичем; другое в том же и следующем годах с канониками главного виленского костела святого Станислава. На тех и других митрополит приносил жалобу королю, и король назначал судебные разбирательства обоих дел. Чем кончилось первое – неизвестно, а последнее решено более в пользу каноников, нежели митрополита, и, судя по изложению дела, совершенно справедливо.