«Ну, здравствуй, светлый и пушистый…»
Ну, здравствуй, светлый и пушистый!
Ты на траве, на кочке мшистой,
На листьях палых, на корнях.
Надолго ты в моих краях?
Ты первый, ты совсем младенец,
Ты чище белых полотенец.
И, чистоту твою любя,
Мне очень жалко мять тебя.
«Снег падает, белое небо крошится…»
Снег падает, белое небо крошится.
А может быть, счастливо всё завершится,
А может быть, всё завершится без боли.
Страдать на земле мы обязаны, что ли?
Кто выдумал, будто на пользу страданье?
Да будет волнующим наше свиданье
С землёй, с небесами, со снегом летучим.
Коль счастливы будем, мы им не наскучим.
«Кончается год, то есть Domini Anno…»
Кончается год, то есть Domini Anno,
А жизнь выражается так же туманно,
Но мне по душе шепоток и намёки,
Колеблемый свет бесконечно далёкий,
И нравится мне, что ответ так уклончив,
Что я ухожу, разговора не кончив.
«Я всё время на чей-то вопрос отвечаю…»
Я всё время на чей-то вопрос отвечаю.
Старый день провожаю, рассвет ли встречаю,
Оставляю ли след на пушистом снегу —
Отвечаю. Ответить никак не могу.
И кружа меж дерев, что растут над откосом,
То отвечу мольбой, то отвечу вопросом.
«А песенка, что родилась…»
А песенка, что родилась,
С моим дыханием слилась.
Пою ли я, дышу – не знаю.
Вот прохожу я птичью стаю,
Они поют, и я пою,
Но каждый песенку свою.
«Разговоры ведя или делая нечто земное…»
Разговоры ведя или делая нечто земное,
Взять да вдруг распрямиться и руки на миг опустить,
В тишине наступившей услышать иное, иное,
И увидеть, что чудо на шарике этом гостить.
И – счастливо – сказать уходящему мигу – счастливо,
Мой летучий, мой праздный, мой солнечный, мой голубой.
Ты ведь тоже творил на лету это дивное диво,
И как жалко, что мы не увидимся больше с тобой.
2009 – 2010
«Продолжение следует, следует, следует…»
Продолжение следует, следует, следует.
Кто-то смотрит киношку, а кто-то обедает.
Слава Богу, черту ещё не подвели.
Слава Богу, не сдули с шершавой земли.
Надо как-то отметить событие это.
Как отметить – пытаюсь придумать с рассвета.
«Здравствуй, – снег прошелестел…»
– Здравствуй, – снег прошелестел.
– Здравствуй, с возвращеньем,
Здесь встречаю я тебя чудным освещеньем.
– Слава Богу, ты опять поутру проснулась
И, едва открыв глаза, в этот мир вернулась,
В мир, где я сейчас живу, тропы заметаю,
И тебя пожить зову, и от счастья таю.
«В постылых роюсь словесах…»
В постылых роюсь словесах
С упрямством мула.
Уж лучше б в чистых небесах
Я потонула,
Иль, глядя, как летит, искрясь,
Снег на дорогу,
«Нет слов, – сказала бы дивясь. —
Нет слов, ей-богу».
«И всё куда-то я иду…»
И всё куда-то я иду
И дую в старую дуду,
Играю три привычных ноты,
А мне в ответ: «Уймись, ну что ты?
Ну жизнь, ну смерть, ну ночь, ну день.
Уймись, ну как тебе не лень?»
«Чуть-чуть пишу, чуть-чуть читаю…»
Чуть-чуть пишу, чуть-чуть читаю,
Но больше всё-таки летаю.
Летаю я, куда хочу:
То в день грядущий залечу,
То залечу я в день давнишний,
Где сад был с яблоней и вишней,
Где детям было мало лет.
Ей-богу, мне прощенья нет —
Ведь небо нынче так лучилось,
А я вот снова отлучилась.
«И даже если это праздник…»
И даже если это праздник,
то он печален, он печален.
Живём среди снегов искристых,
а будем жить среди проталин,
А дальше, если будет можно,
увидим небо в вешней луже,
Но всё так зыбко, ненадёжно,
да и торопят нас к тому же.
«Что я делаю? Что? Ухожу…»
Что я делаю? Что? Ухожу.
Даже если сижу и лежу,
Даже если домой возвращаюсь,
Всё равно ухожу и прощаюсь
И проститься никак не могу.
Я люблю этот город в снегу,
Просинь в небе, окошко родное,
Что-то горнее, что-то земное.