18. Когда были написаны евангелия (вторая половина I в.), многие родственники Иисуса Христа были живы. Сведения о них встречаются еще в текстах II и IV веков. Если бы Иисус имел родных братьев, едва ли была бы возможна вера в девственность Марии, отраженная в Евангелии. Тексты называют четырех "братьев Господних": Иакова, Иосифа (или Иосию), Симона и Иуду (Мф 13, 55; Мк 6, 3). Сестры по имени не названы. Иаков и Иосия были сыновьями некой Марии (Мф 27, 56). Полагают, что эта Мария была близкой родственницей Св. Девы и поэтому ее дети могли приходиться Иисусу "братьями". Симон же и Иуда, по преданию, были сыновьями Иосифа от первого брака. Так, по крайней мере, представляется дело в Евангелии Иакова, с которым согласно большинство Отцов Церкви (Ориген. In Math.Migne, PG, t. XIII, с. 876, св. Григорий Нисский. Слово на Воскресение, II; св. Амвросий Медиоланский. О девстве, I) См. А. Лебедев. Братья Господни. СПб., 1905, с. 101 сл.

19. Сближение понятий "праведник" и "бедняк" мы находим уже у пр. Амоса (2, 6), но особенно часто встречается оно у псалмопевцев См.: A. Gelin. Les pauvres de Yahve, р. 34-46.

20. См.: Филон. О жизни созерцательной, 32, 68. Когда в Кумране появились женщины, это, по-видимому, были жены членов "яхада". О ветхозаветных взглядах на безбрачие см.: Н.Стеллецкий . К вопросу о безбрачии и девстве в Ветхом Завете-ЧОЛДП, 1893, Э 1, с. 256.

21. Числ 30, 4 сл. См: М. Богословский. Детство Господа нашего Иисуса Христа и Его Предтечи. Казань, 1893, с 196.

22. Это подтверждается тем, что о родителях Марии в евангелиях нигде не упомянуто, но зато говорится о Ее сестре (Ин 19, 25). "Строгость галилейских нравов,-говорит Грец, не разрешала помолвленным дружеских свиданий" (Г. Грец. История еврейского народа, т. IV, с. 212).

23. Мейстер Экхарт. Духовные проповеди и рассуждения. Пер. М. Сабашниковой. М., 1912, с.6.

24. Дан 8, 16; 9, 21; Лк 1, 19. Имя ангела Гавриила упомянуто несколько раз и в Книге Еноха (9, 1; 10, 9, 20, 7, 40, 9, 54, 6).

25. Евангелие Иакова, XI, 1.

26. Ср. Лк 2, 33, 50.

27. Св. Иустин. Диалог с Трифоном Иудеем, 67. См прот. А. Смирнов. Мессианские ожидания и верования иудеев, с. 339.

28. Против этого возражают, ссылаясь на отсутствие в древней иудейской письменности веры в возможность чудесного рождения. Однако рождение Исаака, Самсона и Самуила явственно носит в Библии характер чуда, что было отмечено Филоном (De Cherubim, 40-47) Еще более определенно этот мотив проступает в сказании 2 Кн. Еноха (XXIII). Там говорится, что невестка Ноя долго оставалась бесплодной и лишь в старости, не живя с мужем, родила сына-Мелхиседека, который был взят в Эдем архангелом Михаилом, а впоследствии стал царем Иерусалима. Его-то и встретил Авраам после своего похода (Быт 14). О мистическом понимании личности Мелхиседека см. выше, глава XX.

29. В данном евангельском контексте слова "Сын Божий" связаны еще не столько с тринитарным догматом, сколько с особым творческим актом Духа Божия ("потому и рождаемое Святое названо будет сыном Божиим". Этот аспект понятия восходит к ветхозаветному смыслу слова "сын". Оно означает причастность чему-либо (напр. , "сын благословения", "сын гнева", "сын греха", "сын пророческий"). Иначе говоря, строки св. Луки подчеркивают уникальное, высшее происхождение Иисуса. О понимании термина "Сын Божий" в дохристианском мире см.: О. Сullmann. Тhе Сhristologу оf thе Nеw Теstаmant, р. 272 ff.

30. См.: 1 Цар I, 2 сл. В некоторых древних рукописях Евангелия "Песнь Богородицы" вложена в уста Елизаветы. В судьбах Анны и Елизаветы, действительно, есть много общего: сначала обе были бесплодными, обе посвятили Богу своих сыновей, которые стали пророками. Но, как было уже сказано, эта песнь, скорее всего, являлась не импровизацией, а одним из псалмов "чающих искупления". Ее могли знать и Мария и Елизавета. Согласно Лк, Мария жила в доме Захарии вплоть до рождения его сына Иоанна (I, 26, 56).

31. Слово "малость" передано в синодальном переводе как "смирение", однако оно означает не смирение в качестве нравственной категории, а "умаленное" положение в мире. См.: М. Богословский. Детство Господа нашего Иисуса Христа. с. 228, J. Gаlot. Маriе dans l'Evangile, р. 89.

Глава двадцать девятая

ВИФЛЕЕМ

7-4 гг. до н. э.

День, изменивший всю жизнь Мариам,-это рубеж между двумя Заветами. Однако настоящий водораздел между старым и новым проляжет только через Иордан. "До Иоанна - Закон и Пророки", - говорит Христос. И Сам Он хранил молчание до тех пор, пока не раздался голос Его предтечи.

Раввины оказались правы, полагая, что Мессия долго не будет узнан (1). Целых тридцать лет Иисус остается в тени. Впрочем, не все в этом подготовительном периоде одинаково. О мирных назаретских днях Его жизни память первых христиан почти ничего не сохранила; рассказ же о рождении Мессии насыщен драматическими событиями. Контраст этот вряд ли случаен.

Царство Божие проросло на земле "неприметным образом", но первый момент Богоявления не мог пройти совсем незамеченным. Когда небесный Камень, о котором пророчествовал Даниил, коснулся поверхности истории. Он вызвал разбегающиеся круги. Кто-то должен был откликнуться, ощутить мистический смысл события, которое совершалось в предрассветной мгле.

Повествование св. Луки о Рождестве открывается эпической фразой: "Вышел указ от кесаря Августа о переписи всей Вселенной". Ойкуменой, Вселенной, гордо именовали римляне свою державу, покорившую древние страны и молодые пробуждающиеся народы. Три переписи, которые осуществил Октавиан, явились своего рода подведением итогов его правления более чем за четверть века. Просматривая материалы ценза, он мог одним взглядом окинуть подвластные ему земли и племена.

Евангелист, по-видимому, имел в виду ту перепись, которую император провел в 8 году до н. э. Правда, она распространялась только на лиц, имевших римское гражданство; но, по данным Тацита, Август вслед за тем начал учет всего населения в провинциях и в государствах- сателлитах (2). К последним принадлежала и Иудея. Ирод, будучи вассальным монархом, обязан был сам позаботиться о выполнении воли своего патрона.

Иосиф Флавий не упоминает о переписи при Ироде, но, сообщая об иудеях, отказавшихся присягнуть Августу, называет цифру в 6000 человек, из чего можно заключить, что в связи с присягой царь проводил какую-то регистрацию жителей (3). Она была сделана вскоре после всеобщего Августова ценза.

"Шли все записываться,-продолжает Лука,-каждый в свой город". Такой способ переписи должен был тронуть с места немало людей, и на этом основании критики поспешили объявить рассказ евангелиста вымыслом. Но, во-первых, они явно преувеличивают трудность дела. Палестина-страна небольшая, и численность ее населения была в те времена весьма скромной, что позволяло евреям ежегодно посещать Иерусалим на Пасху (4). Во-вторых, проводить ценз по римскому образцу Ирод мог не решиться, опасаясь волнений. Подобные меры народ всегда встречал враждебно, так как они влекли за собой новые обложения. Царю спокойнее было следовать порядкам, пусть менее удобным, но к которым привыкли на Востоке и которые вызывали меньше недовольства. Иногда для переписи прибегали к подсчету остатков пасхальных жертв (5). Могли проводить ее и путем сверки родословных книг, для чего вызывали людей в города, где они хранились.

В одном папирусе мы читаем: "Гай Вибий Максим, правитель Египта, повелевает: поскольку мы намерены провести ценз, необходимо приказать всем, кто по какой-либо причине живет вне дома, вернуться в их собственные округа, чтобы пройти перепись обычным порядком" (6). Видимо, нечто подобное и произошло в Иудее между 7 и 6 годами.

Остается нерешенным лишь частный вопрос: какое отношение к событиям имел римский сенатор Квириний, упомянутый евангелистом. Св. Лука называет перепись первой, очевидно для того чтобы отличить ее от второй, которую Квириний начал в Палестине двенадцать лет спустя, когда Ирода уже не было в живых. Флавий сообщает только об этом втором иудейском цензе, а латинские документы вообще игнорируют обе переписи. Какую должность в 7 году занимал Квириний-неясно, но он вполне мог нести перед Августом ответственность за дела в царстве Ирода (7). В любом случае переписи эти, с точки зрения римлян, были маловажным фактом. В свою очередь, плотник Иосиф, собираясь в Вифлеем, вряд ли много думал о великих мира сего, об их планах и предприятиях. У него были собственные тревоги и заботы.