Все еще вздрагивая от стихающих волн дрожи, Лаура вцепилась в него, ее прерывистое дыхание превратилось во всхлипы.
— О, мой… — И с ее губ полились слова, которые она не успела остановить и которые эхом отдавались в ее сердце. — Мне так жаль! Я не должна была хитрить с тобой. Я должна была рассказать тебе правду с самого начала. Но я не просто хотела получить тебя. Я любила…
Он прижал пальцы к ее губам и покачал головой.
— Ни слова лжи, Лаура. Не здесь. Не сейчас.
Она хотела запротестовать, но что-то в его лице остановило ее. И вместо слов она погрузила руки в его волосы и притянула его губы обратно к своим, напоминая себе, что у нее будет достаточно времени, чтобы убедить его.
У них будет целая жизнь.
Резкий стук в дверь спальни Лауры следующим утром пробудил ее от глубокого сна. Она высунула голову из-под одеяла, изо всех сил пытаясь вспомнить, как получилось, что ее голова оказалась в изножье кровати, а ноги на подушке.
Когда же она, в конце концов, вспомнила, ей пришлось снова спрятаться под одеялом, чтобы приглушить озорное хихиканье. Если бы не слегка ноющее местечко между ногами и мускусный запах, пропитавший простыни, она могла бы подумать, что эта ночь была буйным эротическим сном, порожденным измученным воображением дочери приходского священника, пребывающей в одиночестве.
Стук повторился, и в нем уже явно чувствовалось нетерпение. Сердце Лауры сильно забилось от смешанного чувства ожидания и застенчивости. Должно быть, это Стерлинг с подносом, уставленным всевозможными вкусностями Куки, которые та приготовила на завтрак. В животе у нее громко заурчало, напоминая, что накануне она пропустила не только ужин, но и обед.
Лаура уселась на постели повыше, покрасивей прикрыла грудь и крикнула:
— Войдите!
Но в комнату ворвался не Стерлинг, а его кузина. Леди Диана Харлоу остановилась у изножья кровати, встала, задрав свой аристократический нос, и посмотрела на Лауру так, словно та была каким-то противным клопом, который заслуживал звучного прихлопывания.
— Простите, что потревожила вас, но его светлость просит вас пройти к нему в кабинет.
— О, правда? — осторожно спросила Лаура, рывком натягивая на себя простыни до самого подбородка. Она слишком хорошо чувствовала контраст между своей домашней одеждой и безупречной элегантностью этой женщины. Даже темные волосы Дианы, скрученные в тугой узел на затылке, и ее "вдовий мысок" выглядели так, словно их накрахмалили.
Диана прошла к окну и отдернула портьеры. Комнату залил яркий солнечный свет, и Лаура загородилась от него рукой.
— Вероятно, здесь в деревне вы привыкли валяться в постели до полудня, но мы в Лондоне предпочитаем…
Диана запнулась, ее глаза сузились. Лаура знала, как выглядит со стороны — губы до сих пор красны от поцелуев Стерлинга, взъерошенные волосы струятся по голой спине, на нежной шее заметны отпечатки мужской щетины. Она не сомневалась, что выглядит такой, какой она и была — как женщина, которая провела ночь любви с мужчиной, являющимся в этом искусстве дока.
Не выпуская из рук простыню, Лаура выпрямилась и, не дрогнув, встретилась взглядом с Дианой. У Лауры было много грехов, но прошлая ночь не была одним из них.
— Вы не должны быть так шокированы, миледи. Вчера была наша первая брачная ночь.
Смех Дианы был не теплее падающих льдинок.
— Мне не доставляет радости быть человеком, который сообщит вам это, но у вас нет права на брачную ночь. Вы обманом убедили моего кузена расписаться в метрической книге под вымышленным именем. У него нет перед вами никаких обязательств и никакого намерения соблюдать этот мошеннический брак.
— Вы лжете, — сказала Лаура, хотя в душе у нее похолодело.
— В отличие от вас, мисс Фарли, у меня нет такой привычки. Я знаю, что мой кузен может быть очень очаровательным и убедительным, но вам придется винить только себя за то, что были такой дурочкой, что пустили его в свою постель после того…
Но прежде, чем Лаура смогла опровергнуть ее несправедливое предположение, что они со Стерлингом были любовниками все это время, Диана вдруг замолчала и уставилась на постель. Одеяло наполовину сползло на пол и обнажило ржавые потеки на простынях.
Недоверчивый взгляд Дианы медленно вернулся к лицу Лауры. Ее ледяное презрение не смогло заставить Лауру смутиться, но жалость заставила ее щеки горячо вспыхнуть.
— Боже, помоги вам обоим, — тихо сказала Диана и покачала головой. — Не знаю, кто из вас двоих больший идиот.
И если бы Диана тут же не развернулась и не вылетела из комнаты, Лаура могла бы ее просветить.
Лаура спускалась по ступенькам лестницы так, словно шла на виселицу.
Она надела серое платье с короткими рукавами безо всяких лент и бантов и соскребла с кожи все следы запаха Стерлинга. Ее волосы были собраны в аккуратный узел, который мог бы поспорить с прической леди Дианы. Ни одному мятежному волоску не было позволено вырваться наружу. Она даже сняла с пальца кольцо с гранатом. Никто не должен был узнать, что она надела его на серебряную цепочку и носит в глубине лифа.
К ее удивлению, в холле никого не было. Она почти ждала, что Стерлинг соберет всю ее семью, чтобы они стали свидетелями ее бесчестия. И была очень рада, что он этого не сделал. Она не хотела, чтобы Джордж и Лотти поняли, как облапошили их любимую сестру.
И не одним способом.
Стерлинг, без сомнения, считал это полноценным отмщением. Она подарила ему фальшивую свадьбу, а он подарил ей фальшивую брачную ночь. Теперь он сможет спокойно передать ее властям, отлично понимая, что воспоминания об этой ночи останутся с ней на всю оставшуюся жизнь. Хотя, если он позволит им повесить ее, это не продлится слишком долго. Ее шаги замедлились под воздействием нахлынувшей ненависти к себе. Неудивительно, что он не захотел слушать ее эмоциональное объяснение в любви.
Сжав руку в кулак, она уверенно постучала в дверь кабинета.
— Войдите. — Даже сейчас, когда она полностью осознавала его вероломство, этот глубокий и низкий голос все равно вызывал в ней волну чувств. Слишком просто приходили на ум словечки, которые он шептал ей на ухо всего несколько часов назад, горловые стоны и придушенные восклицания.
Собравшись с духом, Лаура толкнула дверь и вошла. В комнате не было видно ни одного котенка, без сомнения, потому, что собаки дьявола лежали, вытянувшись, перед камином, и положив свои огромные головы на не менее огромные лапы. На появление Лауры один из псов поднял голову и, показав зубы, издал горловой рык. Казалось, что его легко можно успокоить брошенным кусочком бекона. Или ее собственной рукой.
Преданная кузина герцога и его друг-джентльмен сидели в креслах около окна и выглядели такими же неприветливыми, что и собаки. Лауру не слишком бы удивило, если бы Диана так же показала зубы и зарычала, но, как ни странно, женщина, казалось, избегала встречаться с ней взглядом.
Сам же герцог Девонбрук сидел за столом орехового дерева и что-то писал на листке бумаги. Кузина, должно быть, привезла ему из Лондона его собственную одежду, поскольку на нем был сюртук цвета бордо из тончайшего кашемира. Из-под серого сатинового жилета, расшитого серебром, виднелись оборки белой накрахмаленной рубашки. На безымянном пальце правой руки у него было броское кольцо с печаткой и с кроваво-красным рубином. Его золотистые волосы, как и предписывала мода, лежали в небрежном беспорядке, и, казалось, собирали на себя весь солнечный свет в комнате. Сердце Лауры еще сильнее ушло в пятки, хотя раньше ей казалось, что дальше уже некуда. Этот незнакомец-аристократ не имел ничего общего со страстным мужчиной с безумными глазами, который вчера вечером приходил к ней в комнату и постель.
Она понимала, почему он выбрал эту редко используемую комнату вместо уютной гостиной, чтобы отчитывать ее. Стол, за которым он сидел, становился барьером между ними. Она прошла по вытертому турецкому ковру и встала перед ним, ожидая своего приговора.