— Позволил, — кивнул Колобок. — К слову сказать, последние два предложения я повторил за тобой. А ты и не заметил, лопзик!

Обозвавшись, он принялся аккуратно засучивать рукава, не сводя с меня кровожадного взгляда. Вспомнив, что невероятно скругленный тип не имеет совести, я похолодел до самых кончиков бакенбард: не исключено, что этот мерзоид сейчас и вправду меня слопает. А что? Я же не знаком с привычками, нравами и повадками местных жителей. Помните, какие гадкие картины мне рисовало воображение, когда нам казалось, что с налоговыми инспекторами, преследовавшими наш род, покончено навсегда? Ну те, с баалозаврами, кружащими надо мной? Так вот, сейчас подлое воображение переключило на другой канал и показало мне заляпанные кровью клыки Колобка и мое слабо трепещущее ухо, насаженное на один из них. Да так, знаете, реально показало, что я, ни на миг не задумавшись, вскочил, перекувырнувшись через голову, как заправский акробат, и приземлился на ноги по ту сторону кровати.

— Э, — сказал Колобок. — Прости, вот сейчас не понял…

— Не подходи, — сказал я, отчаянно размахивая свернутой в жгут простыней. — Убью.

— Э, — вновь сказал Колобок. — Понял. Только делать-то что? Кащей, подлюка, зажал заклятья… Ладно. Так справлюсь.

И негодное животное в мгновение ока закатало второй рукав.

— Я буду жаловаться, — сделал еще одну попытку я. — Кто тут у вас главный?

— Вот это совершенно неважно, — и Колобок внезапно бросился на меня.

Настолько внезапно, что я еле успел отскочить, с омерзением почувствовав, как по моей голой ноге скользнули холодные и липкие пальцы. Перескочив через желтопузого, я вновь оказался по ту сторону тахты.

— Я устал, — заметил Колобок. — Мне, между прочим, не двести лет, я уже черстветь начинаю. Ты давай, это, не балуй. Так и будешь через кровать прыгать, как этот самый?

— Буду, — кивнул я. — А что? Молча ждать, пока тебя освежуют?

— Почему — освежуют? — Колобок даже сморщился. — Фу. Ты еще скажи — зажарят.

— Зажарят, — сказал я. — И отъедят самое вкусное.

— Дрянь какая, а? — сплюнул Колобок. — Говорить о жарке мне, МНЕ, который ненавидит любую степень зажаровации!

— Не плюй на пол, — посоветовал я.

— Отлезь, гнида, — отозвался Колоб.

— Гляди, весь уже заплеванный! Тобой, между прочим!

— То жарехой пугает, то морали читает, — сказал в сторону Колобок. — Ох, не зря я хотел ноги ему переломать!

— Так во-он на что ты нацелился! — проревел я. — А я-то ему еще хотел помочь от проклятья избавиться! На колени, пес! Горбушка немазаная! Сожгу! Изжарю! Спалю-у-у!!!

Колобок, видимо, от неожиданности (потому что вряд ли бы у меня получилось его напугать), повалился на пол. И только я собрался в эффектном прыжке перелететь через его головогрудь и попытаться вырваться, как моя цель — дверь в коридор — вдруг открылась, и в образовавшийся проем всунулась чья-то рогатая башка с безумно вращающимися глазами и басом поинтересовалась:

— Колобус, слышь, у меня драйвера по шлемазам растеклись, софтина вся сгорела на фиг. Не посмотришь, нет? — и тут пришелец увидел меня и валяющегося Колобка. Глаза его перестали вращаться и выпучились, даже немного вывалились и повисли на стебельках. Я же не терял времени даром и выпалил единственное известное мне заклинание:

— Морскаяфигуранаместезамри!

И что вы думаете? Замерли, сволочи! Причем оба! Колобок в полуприседе и бычья рожа с отвисшими зенками! Последнего я аккуратно отволок на тахту, после чего выскочил в коридор и захлопнул за собой дверь.

И обернулся.

И обнаружил, что коридор не кончается. Он простирался не только куда-то вдаль, но ответвлялся и вправо, и влево, и повсюду были двери — некоторые закрытые, некоторые чуть приоткрыты, но в основном распахнутые настежь. Как пройти мимо них незамеченным — просто загадка Свинкса!

— А! Там! Ри! — раздались позади из-за двери таинственные словеса.

Произнесены они были явно противным голосом Колобка, и я опрометью ринулся по коридору, совершенно наплевав на то, попадусь ли я кому-нибудь на глаза. В ушах свистел ветер и охотничий свист Колобка, а также улавливались обрывки фраз, которые доносились в данный момент (то есть момент моего пробегания мимо) из открытых дверей:

— Мышку, пора пускать мышку!

— Сожрет он Машеньку или нет, сколько можно…

— Какие тридцать три, обалдели? Двадцати трех за глаза хватит! И дядьку Черномора на тетку Белогладу заменим.

— А лиса Колобка…

За спиной круто затормозили и, судя по обильным звукам, впечатались. Пользуясь случаем, я тоже унял свой бег и принялся тяжело дышать, опершись на очередную, на сей раз запертую дверь, из-за которой, впрочем, тоже доносился горячий монолог:

— Если рассуждать логически, камрады, то одной тарелки никак не достаточно! Тем более если неизвестно, что же. Собственно, находится в этой тарелке? Одно дело если кусок баранины там, конины, а совсем другое — манная каша или, скажем, рис с морковкой. Ну какой, скажите, уважающий себя крокодил, даже если он молодой, лет пятидесяти, будет есть рис с морковкой? Ой, да не смешите мои тапки! Ой, да перестаньте!

Услышав сзади знакомый голос: "С вами, паскудами, я позже разберусь, щас только одному разгильдяю башку отхвачу!", я выдохнул и наддал с низкого старта. Надо сказать, что я считал себя довольно хорошим бегуном, во всяком случае, когда приходилось гнаться за удирающими почтальонами, никогда не ударял в грязь лицом — напротив, всегда заставлял это делать почтальонов. Но в нашем с Колобком случае бег по кругу оказался бессмысленным и беспощадным. Проклятый коридор еще и не думал заканчиваться, а в боку уже противно кололо, икроножные мышцы стонали и вздыхали, как малютка-привидение, а стук сердца отдавался в висках. НО!

Опять это "Но"?!! Что поделать, если и вправду случилось "НО" — в виде пролетевшей с противным свистом мимо моей щеки и воткнувшейся в стену здоровенной иголки. Миллиметра три, между прочим, толщиной. Такой слона убить можно. (Конечно, если слон — маленький и тонкошкурый.)

В руках у Колобка — это я заметил, когда мгновенно оглянулся — имелась некая штуковина, отдаленно напоминающая револьвер, только у этого было два дула, мощная рукоять, да и размером он был едва ли не больше самого стрелка-толстолобика.

— Чугунков, — металлическим голосом сказал Колобок. — Не бегать. Ко мне идти. Бистро, бистро. А не то — пук-пук, — и он покачал "револьвером".

— Смотри не обделайся, — я мрачно отвернулся и с удивлением уперся носом в стену. Оказалось, что коридор уже закончился — вернее, он раздвоился, и теперь уже два абсолютно одинаковых коридора уходили вправо и, соответственно, влево.

Как вы считаете, что же я предпочел — унизительный плен или смерть на кончике иглы?

Я предпочел взять влево.

— Стоя-а-ать! — взвыл у меня за спиной головоногий. — Пристрелю-у-у!

Вторая игла вышибла кусок штукатурки справа от меня. Но мне уже было все равно — я петлял, как заяц, мотался из стороны в сторону и надеялся на чудо — например, на то, что гадкое шарообразное сейчас спотыкнется, упадет прямо на свой игломет и продырявит себе башку. В нескольких местах.

Тресь! Очередная игла проделала дыру в моей рубашке. То ли Колобок только пужал меня, то ли невероятная косоглазость мешала ему как следует прицелиться — иначе в таком узком месте он бы запросто меня завалил.

А может, просто остановиться, упасть, к примеру, под ноги преследователю, а потом, как и положено в криминальных романах, после короткой борьбы вырвать у него револьвер и засунуть ему же в глотку?

Стоп! Вот она, мысль! За хвост ее, мерзавку! И в жизнь!

Я оглянулся, прикинул расстояние между собой и Колобком и стал понемногу сбавлять темп — точно так, чтобы кругляк решил, что я выдыхаюсь. Судя по кровожадному "хе-хе" у себя за спиной, именно это он и решил. И вот тут я выкинул одну, на мой взгляд, ужасно забавную штуку. А именно: развернулся и, не давая Колобку притормозить, сам бросился ему навстречу и, выбросив ногу, нанес мастерский удар футбольного бомбардира (каюсь, грешил этим в молодости).