В какой-то момент боевые искусства как бы обнажились, остались без того покрова тайны, который традиционно скрывал их внутреннее содержание. Тот же Сунь Лутан описал, например, «истинную последовательность» движений комплекса багуачжан и дал публике возможность ознакомиться с методами обучения древних мастеров внутренних стилей. Это может показаться удивительным — как способен великий мастер столь открыто излагать основы своего учения и даже публиковать «тайные речения, которые не передаются вовне». Налицо явный логический нонсенс. Однако китайская культура нимало не смущалась таким положением вещей. Письменный текст в этом смысле, сколь бы подробен он ни был, не способен ничего прибавить. Более того, он останется навсегда непонятен тем, кто не прошел хотя бы базового обучения у мастеров «истинной традиции» и чье сознание не готово к его восприятию.

Многие мастера из закрытых школ ушу начали принимать активное участие в различных политических группировках, выступая на стороне того или иного политического деятеля, преподавая ушу в армии и изменяя таким образом традиционному правилу «не передавать вовне».

В начале 20-х годов XX века Китай находился в состоянии политической раздробленности. Многие центральные регионы контролировались местными милитаристами, имевшими в своем подчинении крупные военные формирования. В эти отряды активно привлекались те, кто знал навыки кулачного боя и владел оружием. В частности, генерал У Пэйфу, который руководил одной из самых мощных в Китае Северной военной группировкой, приложил немало усилий, чтобы привлечь в свои ряды шаолиньских монахов. Речь шла не столько об их реальной боевой мощи, сколько о престиже армии — народ, прослышав, что в армии У Пэйфу находятся шаолиньские усэны, с энтузиазмом поддерживал ее действия. Так, используя традиционное монашеское влияние в народе, У Пэйфу добивался реализации своих политических целей. В 1920 году У Пэйфу даже имел решающее влияние в правительстве, а в 1922 году после кровавых столкновений он разгромил своего основного соперника — руководителя Северо-восточной прояпонской группировки Чжан Цзолиня и пришел к власти в Пекине.

В 1922 году У Пэйфу приказал сформировать первую дивизию особого вспомогательного отряда в уезде Дэнфэн, где находился Шаолиньский монастырь. В нее было привлечено немало настоящих усэнов, а возглавил первый полк этого формирования монах Мяосин по прозвищу Золотой Архат, ученик великого Хэнлиня, к тому времени настоятеля Шаолиня. Он был одним из немногих, кто получил «полную передачу», обучался не только стилю лоханьцюань («Кулак архатов»), но и закрытым разделам дяньсю («надавливание на точки»), вэйгу («переломы костей»), циньна («заломы и захваты»), был посвящен в высшие разделы шаолиньского «внутреннего искусства». Будучи еще молодым, Мяосин сходился в поединках со всеми желающими, в том числе и мирянами, и никому не удавалось одолеть его.

Мяосин нарушил многовековые принципы монахов, которые требовали не посвящать в закрытые разделы техники мирян. Мяосин же, напротив, «наставлял других без устали» и объяснял: «Необходимо сломать пришедшее из древности монастырское правило не передавать тайную технику, для того чтобы, развивая ушу, всячески служить укреплению государства». Но, видимо, нарушение монастырских обетов преподавания ушу не проходит бесследно. Мяосин погиб, не дожив и до 36 лет. Во главе своего отряда — на коне, с мечом или пистолетом в руках — он активно сражался на стороне У Пэйфу против различных мелких вооруженных группировок, называемых «туфэями» — местными бандитами. Так был нарушен буддийский принцип «непричинения вреда живому», и, как говорили, «Будда покарал недостойного».[223]

Не менее поучительная история произошла с другим шаолиньским монахом, Юняном, чье мирское имя было Сю Шия (1905–1986). Придя в Шаолинь в возрасте семи лет, он в течение короткого времени сумел пройти практически все основные этапы обучения, овладев разделами хунцюань («Красный кулак»), лоханьцюань («Кулак архатов»), мэйхуацюань («Стиль сливового цветка»), баоцюань («Взрывающийся кулак»), боем с 18 видами шаолиньского оружия. Юноша был не по годам могуч, и даже опытные бойцы не решались вступать с ним в учебные поединки. По предложению монаха Дэчаня, в будущем настоятеля Шаолиньсы, ему дали прозвище Маленький Янь Цин в память о герое романа «Речные заводи». Но вскоре случилось непредвиденное. Когда ему было всего лишь 15 лет, Юнян отправился домой навестить родственников. Придя в родную деревню, он был потрясен тем, как местный богатей издевается над его родными и избивает их; пару ударов, угроз и оскорблений получил и сам молодой монах. Исход конфликта был плачевен — Юнян с одного удара лишил жизни обидчика!

Мяосин

Возвращаться в монастырь он побоялся и решил вступить в отряд У Пэйфу. В армии солдат воспитывали строго, а часто основным методом поддержания воинской дисциплины были удары палками по ногам и по спине безответных солдат. Как-то командир отряда, решив объяснить какую-то военную тонкость Юняну, ударил его ладонями по ушам, не зная, что перед ним стоит настоящий шаолиньский монах. Юнян взвился в прыжке в воздух и нанес удар ногой. Теперь за «смиренным монахом» числились уже две жизни… Скрываясь от преследования, он понял, что у него нет иного выхода, как вернуться в родную обитель и принять там суровое наказание. В ту пору ему было лишь 16 лет.

Юнян после всех этих событий так и не был принят до конца монашеским братством. В 1926 году он «вернулся в мир» и вступил в Рабоче-крестьянскую Красную армию, а затем в 1929 году — в КПК, пройдя, таким образом, путь от неудавшегося монаха и драчуна до члена компартии.[224]

Сюй Шию

Таких случаев можно перечислить немало. Все это свидетельствовало о кризисе монашеского ушу и других закрытых школ боевых искусств. Создание академий и институтов говорило, что в ушу начался новый процесс, ведущий к его десакрализации. Особенно ярко его проявление можно было видеть на примере монахов, которые долгое время служили символом «закрытости», «сокровенности» ушу, личностной передачи «истинной традиции». Так, своей широкой деятельностью по преподаванию ушу среди мирян прославился чаньский монах Мяоюэ (1883–1945) по прозвищу Железный Архат. Получил он это имя не случайно. Мяоюэ обладал такой удивительной крепостью тела и знанием «жесткого цигун», что был способен перетирать ладонями камни в порошок. В Сямыни он сначала учился стилю тайцзуцюань («Кулак императора Тай-цзу»), по преданию, возникшему в X веке, а затем стал личным учеником мастера Цай Юйминя — создателя стиля уцзу хэянцюань («Кулак солнечного журавля пяти первопредков»), который якобы берет начало от пяти монахов Южного Шаолиньского монастыря. Мяоюэ был посвящен в один из самых закрытых разделов ушу — «медицинское искусство железных ударов», смысл которого состоял в укреплении рук и тела не за счет их набивания, а благодаря исключительно внутренним упражнениям и управлению тока ци. Это искусство не только было эффективно в бою, позволяя легким прикосновением свалить противника с ног, но и широко использовалось в лечебных целях для точечного массажа.

Мяоюэ, закончив обучение, уехал на Филиппины, где вел широкое преподавание основ своего стиля, а вернувшись в Китай, основал свой монастырь и активно включился в пропаганду ушу. Так, в 1936 году он был судьей на крупных состязаниях по Национальному искусству, где к тому же демонстрировал на публике несколько комплексов.

Сближение великих мастеров с простыми народными бойцами и энтузиастами ушу, их выход «в мир» — на соревнования, показательные выступления — создали ощущение вседоступности ушу, хотя по-прежнему подавляющее большинство школ, особенно в деревнях, никак не проявляло себя. Так начал зарождаться пока едва заметный, но все более нараставший кризис в традиционном ушу. Известные мастера и малоизвестные теоретики начали поговаривать о необходимости некой реформы, хотя ее формы были пока никому не ясны.