— Ах, извини! Ну, вы с Адамом проясните это сегодня ночью. А теперь моя очередь.

— Бен, ради Бога!

— Чего ты так перепугалась? Муж я тебе или не муж? Я ведь такой покладистый, смирный, согласен даже на дневную смену… Я ведь не требую льготного вечернего времени…

Бен залез на кровать.

Какое-то время Элен пыталась убедить себя, что все это просто приснилось ей в кошмарном сне. Но Бен лег к ней наяву. Натурально — лег и стал елозить на ней… Она не могла даже закричать. Что толку?

Телефон у постели Адама Пула зазвонил в половине пятого дня. Адам поздно лег после обеда и только-только заснул. Он не сразу понял, о чем ему кричат в трубку. Но сразу узнал голос.

— Что такое? — пробурчал он недовольно. — Элли, что случилось? Я тебя не слышу!

Элен Гамильтон взяла себя в руки и стала говорить более спокойно и разборчиво. Адам наконец понял…

К шести часам вечера актеры стали подтягиваться к театру. До того все они взбадривали себя кто как мог — кто просто чаем или кофе, кто сигарами, а кто аспирином или алкоголем… Это было время «ноль» для любого актера, последние часы перед премьерой — когда нет уже ни сил, ни любви к театру, ни мыслей в голове, а нервы натянуты как струны. Гримеры и костюмеры уже собрались, между ними сновал беспокойный Джейко. Доктор Резерфорд, затянутый в вечерний костюм с бабочкой (и то и другое, впрочем, было куплено еще в то время, когда юный и худенький Джонни только-только перестал посещать студенческую столовую), явился в контору театра и устроил там такое, что всех замутило. Так что Боб Грантли стал умолять его уйти от греха подальше…

В двадцать минут седьмого к театру со стороны Карпет-стрит подкатило такси с Гаей Гейнсфорд и Дорси. Дорси сидел величаво, чуть повернув голову в сторону своей прелестной спутницы.

— Ах, так мило с вашей стороны, что вы заехали за мной, мистер Дорси! — нервно заверещала Гая, искоса поглядывая на шофера.

Дорси, благородно отведя взгляд, легонько сжал ее руку:

— Я сам ужасно нервничаю перед премьерой.

— Неужели? Впрочем, мне всегда казалось, что настоящие артисты страшно переживают…

— Ах, молодость, молодость… — добро улыбнулся Дорси и ностальгически закатил глаза.

— А в этот раз для меня вообще все складывается ужасно! — вздохнула Гая.

— Бедная малышка…

Гая придвинулась к Дорси и положила голову на его плечо.

— Милый… — прошептала она. — Я его так боюсь…

Дорси, пугливо глянув в зеркальце над головой шофера, артистически изящно обвил ее плечи рукой.

— Я не позволю обидеть тебя! — заявил он с благородной дрожью в голосе. — Автор он или не автор, но если он посмеет бросить в тебя камень…

— Да нет, — поморщилась Гая. — Я не о Резерфорде. То есть доктор со своей стороны терзает меня, но на самом деле вовсе не из-за него я оказалась в таком плачевном положении.

— Да? А из-за кого же?

— Из-за дяди Бена! — простонала мисс Гейнсфорд. Дорси удивленно наклонил голову в ее сторону, и Гая добавила: — Джей, я просто ужасно боюсь дядю Бена…

Перри Персифаль обожал приезжать в театр, когда перед кассами уже стояли очереди за последними билетами, а в фойе клубилась публика. Можно было гордо протискиваться сквозь толпу, аккуратно приподнимая шляпу: «Извините, мадам… Пардон… Спасибо…» — а за спиной у тебя начинается легкий шепоток — узнали! Твое имя звучит то там то сям… Нет, такие упражнения были просто необходимы Персифалю для поддержания самооценки на должном уровне.

На сей раз привычный стимулятор не сработал. Перри слишком сильно был озабочен своей игрой и своим положением в театре.

Бен становится просто невыносимым, подумал Перри. Он сделал все, что только может сделать один из основных актеров, чтобы изгадить игру актера второго плана. Подлец! На всех репетициях Бен его подставлял, да еще как грубо, почти не скрываясь. Перебивал его реплики. Поворачивался к нему спиной. Эти мерзкие штучки напомнили Персифалю полные унижений мучительные годы ученичества, которые он всегда старался забыть как можно прочнее…

Лишь мельком взглянув на очередь к кассам, Перри проник в театр. Его окутал теплый ароматный воздух, полный грез… Он сразу почувствовал себя дома.

Пройдя по коридору между гримерными, Перри заметил, что дверь к мисс Гамильтон приоткрыта и оттуда выбивается полоска света. Он остановился, постучал и вошел в гримерную. Мартина гладила на столе полотенца, уютно гудела газовая плита.

— Так рано, а вы уже за работой! — отметил Перри.

Мартина сдержанно поздоровалась.

— А что, Элен еще нет?

— Нет пока.

Перри явно не спешил уходить. Он походил по гримерной, зачем-то потрогал фотографии на стене, изредка посматривая на Мартину.

— Слышал, вы приехали откуда-то из Южного полушария? — спросил он наконец. — В прошлом году я чуть было не поехал туда на гастроли, но мне не понравилась труппа, и я отклонил предложение. А Адам ездил в Австралию и Новую Зеландию. Правда, очень давно. Он уже и сам не припомнит, наверное. Лет двадцать тому назад. Вас еще и на свете не было, смею заметить…

— Да, — сказала Мартина. — Меня еще не было.

Казалось, Перри страшно удовлетворен ее ответом.

— Вот-вот, — улыбнулся он. — Так, значит, вам лет девятнадцать?

«Нет уж, — подумала Мартина, — я не стану расстраиваться из-за этих дурацких намеков».

Похоже, Перри Персифаль с трудом удерживался от продолжения интересовавшей его темы. Он потрогал вазу с цветами.

— Ага, — протянул Персифаль. — Готов дать руку на отсечение, что я таких роз не выбрал бы. Я всегда покупаю у Флориана — и подешевле.

Мартине вдруг стало жаль его. Перри выглядел таким неуверенным, немолодым и усталым… Но он никак не мог уйти. Чтобы завершить беседу, Мартина сказала:

— Ну, как бы то ни было, я пожелаю вам успеха.

— А, конечно, спасибо! — откликнулся Перри. — Мне сегодня так важна поддержка… К сожалению, на сцене мне ее никто не окажет…

Персифаль вздохнул и покинул гримерную. Выйдя в коридор, он сразу же толкнулся в гримерную Пула.

— Что, старик, хозяин еще не появился? — поприветствовал он Боба Крингла.

— Как всегда, будет в последний момент, мистер Персифаль.

Перри вошел и прислонился к стене. Страшно хотелось посудачить.

— Похоже, наша новая девчонка вовсю заправляет в соседней комнате, — начал он. — Впрочем, не исключено, что она скоро пойдет на повышение, а?

— Все может быть, — кивнул Боб.

— Такое потрясающее сходство! — подзуживал Перри.

— С хозяином? — весело уточнил Боб. — Да, сэр, это точно! И притом, заметьте, чистое совпадение!

— Совпадение? — повторил Перри. — Не совсем так, Боб. Насколько я понял, они дальние родственники. В первый раз об этом открыто было сказано вчера вечером. Думаю, мистер Пул объявил об этом с дальним прицелом… Скажи, Боб, ты когда-нибудь встречал в своей жизни костюмершу, которая стала бы актрисой?

— Да что же тут особенного, сэр? — удивился Боб.

— М-да… — недовольно протянул Перри. — Но послушай, Бобби… Ты был вместе с хозяином на гастролях в Новой Зеландии, лет двадцать тому назад?

Боб Крингл поджал губы.

— Да, сэр. Тогда я был еще мальчиком. Будьте любезны, отодвиньтесь, мне нужно подойти к этому столу… Спасибо.

— Ах, пардон! — воскликнул Перри. — Ну ладно, не буду тебе мешать, старина… Я пошел. Пока!

Он помахал Бобу рукой уже из коридора.

— Успеха вам, сэр! — Боб захлопнул дверь.

Перри направился в гримерную к Дорси, постучал и сразу вошел. Тот гримировался, сидя у зеркала.

Бобби не желает впутываться, — с порога объявил Перри.

— Добрый вечер, Перри! — поздоровался Дорси. — Ты о чем?

— Господи, как будто ты не знаешь! Насчет тех самых новозеландских гастролей…

— А девчонку ты видел?

— Только что! И подробно изучил…

— И как тебе она? Мила?