Пан Боуше сделал несколько больших глотков, подмигнул своему коллеге Бружеку и сказал:

- Но навряд ли лето так же влияет и на пенсионеров! И оба рассмеялись.

- Это, между прочим, доказано, - не смутился Мразек, -и напомню, что прежний советник, покойный старик Кнотек, если об эту пору жертвой оказывалась женщина, все валил на

изнасилование. "Июнь, июль, август - месяцы, когда все можно наверняка определить заранее, - говаривал он. - Против природы не попрешь". Если в парке, скажем, кто-то напал на женщину и вырвал у нее из рук сумочку, пан советник заявлял: "Вот видите! Мотив преступления, конечно же, изнасилование, но преступник - тип настолько испорченный, что его естество уже ни к черту не годится; к тому же он еще и ворует! Ну ты, мерзавец, попляшешь у меня!" Суд потом не знал, как выкрутиться, как вести дело, потому что пан советник подавал материалы на изнасилование, хотя, случалось, обвиняемый по возрасту был на такое едва ли способен. Возьмите хотя бы историю с Галбекой. Был он самый обыкновенный ворюга, ну и отчасти брачный аферист. Так вот, Галбека выманил у служанки сберегательную книжку, а когда услыхал, что его обвиняют в изнасиловании, ужасно обрадовался и просил поставить в известность об этом свою жену, потому что, мол, старуха доняла его непристойными упреками в мужской несостоятельности. Теперь вот пускай утрется - у него есть официальный полицейский документ, доказывающий, что он еще вполне годен.

Открылась дверь, и вошел пан советник Вацатко. Пан Мразек засуетился и вскочил, собираясь уйти, но пан советник остановил его движением руки:

- Сидите, чего там, я рад вас видеть! Расскажете по крайней мере, что нового в вашей частной детективной практике.

Пан Мразек просиял и улыбнулся:

- Разрешите доложить - ничего новенького, все одно и то же: проверить, на самом ли деле была женушка в тот день у парикмахера или нет...

- А она, естественно, "или нет", не правда ли?

- Так точно, именно так, как вы изволили выразиться, - кивнул пан Мразек.

- Мужское самодовольство безгранично, - глубокомысленно изрек пан советник и, садясь, уронил бутылку, стоявшую на полу. Пан Боуше молниеносным движением подхватил ее и нарочито громко изумился - откуда она тут взялась!

Пан советник улыбнулся:

- Будет вам, дайте лучше глотнуть разок, жара просто доконала, черт возьми!

Мы как раз говорили о жаре, прошу прощенья, - взял слово пан Мразек. - Я рассказывал, как при прежнем пане советнике Кнотеке все преступления, совершенные летом, списывались на изнасилование, потому что летом, говаривал пан советник Кнотек,'воз можно только такое преступление.

Пан советник засмеялся и высказал предположение, что виной всему, видать, были уже преклонные годы пана Кнотека. В таком возрасте у человека появляются навязчивые представления и ему не хочется с ними расставаться.

- А если взять меня, господа! У меня тоже есть свои странности, и не качайте головой, пан Боуше, как будто вы меня не знаете как облупленного. Я одержим идеей, это, естественно, только мечта, - чтобы в один прекрасный день нам нечем было заняться, чтобы не было всех этих убийств и насильственных действий... А? Нынче лето прямо создано для этого: люди купаются, загорают и не думают о безобразиях... Я понимаю, мелкое воровство случается, но этим теперь занимаемся не мы, так что, глядишь, и дождались бы осуществления этой мечты. Тогда из окна своего кабинета я вывешу белый флаг!'

Пан советник снова отхлебнул пива, а бутылку порядка ради поставил под стол, возле его ножки. Пан Бружек вышел в коридор и послал дежурного - и старшего полицейского Кабр-гела - за пивом: велел принести еще пять бутылок "Старопра-мена".

- Только бы мне не оказаться в положении старого советника юстиции Пулкрабека из Добржиша, который мечтал поднять белый флаг на тамошней тюрьме. Он почти дождался этого, но, как назло, все дело испортил какой-то бродяга. Пулкрабек уже приготовил флаг, а тут жандармы возьми и приведи бродягу в наручниках - он, мол, ночью украл поросенка.

"Господи, ребята, - застонал пан советник Пулкрабек, - не могли вы, что ли, подержать его недельку на воле; пускай бы побегал!" "Никак нет, - отвечал вахмистр, - у стервеца утроба до того ненажорная, что он этого поросенка за недельку сожрал бы с потрохами".

Но старик Пулкрабек так близко к сердцу принял историю, что приговорил бродягу к смертной казни. Кончилось тем, что советник отправился не на пенсию, а в сумасшедший дом, да там вроде бы и остался. Надеюсь, что я до подобного не доживу, но, если произойдет что-либо подобное, я вас прошу, помешайте мне и силой и властью, господа!

Старший полицейский вошел с бутылками пива, почтительно отдал честь и снова удалился; господа выпили и пришли в отличное расположение духа. Пан советник посмотрел на часы, усмехнулся и сказал:

- Через десять минут моя смена кончается... И никаких происшествий на сегодня; так что, выходит, я могу вывесить хотя бы совсем маленький флажок вроде носового платка...

И пан советник под веселое одобрение коллег помахал чистым белым платком, а затем поднялся, собираясь уходить. Тут зазвонил телефон.

Господа беспокойно переглянулись, пан советник сморщил лоб и торопливо убрал платок в карман.

Пан Боуше протянул руку к трубке телефона.

- Наверняка изнасилование, - прошептал пан Мразек. Вольно ему было шутить - он-то уже на пенсии!

Пан Боуше медленным движением снял трубку и пробурчал свое имя. Лицо его напряглось, он обвел присутствующих взглядом и остановился на Мразеке, затем придвинул блокнот, и в комнате наступила устрашающая тишина; рука Боуше быстро задвигалась по бумаге.

Наконец он произнес:

Хорошо, мы приедем... И повесил трубку.

Происшествие? - прошипел пан советник.

Пан Боуше кивнул и снова посмотрел на Мразека:

- Да. Причем все так, как и следовало ожидать. Молодая девушка, мертвая, в какой-то рощице возле Гути, это, доложу я вам, пан советник, аж у Забеглиц. - И повернувшись к Мразеку, сердито заключил: - А все ты накаркал, черт тебя возьми!

Пан Мразек искренне огорчился:

Ну что вы, дорогие мои, как я мог, к тому же это мой район, у меня дом там!..

Вот и любуйся теперь из окошка, как мы будем ковыряться! - пробурчал Боуше.

Мертвую обнаружила влюбленная парочка, собиравшаяся насладиться одиночеством вдвоем; судя по всему, рощица эта, где торчало несколько деревьев и кустов, была излюбленным местом для многих охотников поваляться на травке. Их не было видно со стороны, что было весьма существенно для влюбленных. Господа, прибывшие на место происшествия, оценили этот факт с отрицательной точки зрения: преступник нашел подходящее место, где бы его никто не заметил.

Мертвая лежала лицом вниз в глубокой луже. Врач определил смерть, наступившую в результате удушья, но ничего более вразумительного не высказал. Рану, которая явилась бы причиной смерти, он не обнаружил.

- Какая там рана, - проворчал пан советник. - Небось и не было никакой. Он толкнул ее, а она утонула, сама захлебнулась в этой грязной луже. Бывали у нас и такие случаи... А о чем говорят царапины на лице? Не притащил ли убийца ее из другого места?

- У нее тогда были бы иначе сложены руки, - возразил врач.

- Нынешние злодеи до того дошлые, что сложат тебе руки как угодно.

Пан советник Вацатко достал платок и вытер лицо, криво усмехнувшись при взгляде на платок.

- Когда же это произошло?

-Скорее всего, вчера, если не раньше; точнее покажет вскрытие, - пожал плечами врач.

- Да, пока что знаем мы немного, но будем надеяться, что узнаем больше... Так, ребята, не мешкайте, и снимки чтоб были, как в журнале, а пока давайте осмотрим все вокруг.

Осмотр местности, где была обнаружена неизвестная, ничего не дал. Место было действительно облюбованное многими, и следов тут было натоптано достаточно, трава помята, не исключено, что здесь побывали влюбленные и после того, как девушка уже лежала мертвая, но они не заметили ее, занятые совсем другими мыслями. К тому же она лежала в таком месте, что ее можно было увидеть, лишь подойдя вплотную.