Нередко командир полка сам показывал бронебойщикам, как отрыть индивидуальный окоп, как лучше «работать» с противотанковым ружьем, как метать гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Полк учился действовать в любое время суток и в любую погоду. Не забывали в полку и о физической подготовке бойцов. Каждый день проводили пешие марш-броски с полной выкладкой на расстояние 10–15 километров, а раз в неделю совершали суточные переходы на 30–40 километров и обязательно с боевой стрельбой. Порой боевая учеба продолжалась по 15–20 часов в сутки, причем треть времени отводилась на ночную подготовку.

Отличная боевая выучка 13-го гвардейского стрелкового полка впоследствии позволила ему с честью выйти победителем в жестоких и кровопролитных боях на подступах к волжской твердыне — Сталинграду.

По «солдатскому телефону» стало известно, что полк входит в состав гвардейской армии. Да это и было видно по вооружению, обмундированию и пайку. Солдаты часто задавались вопросом, откуда страна берет все это для армии. Командиры и бойцы по учебной карте с полушариями земли строили разные догадки, куда же их направляют. Шло Сталинградское сражение, и все предположения строились вокруг этого города на Волге. Вскоре полк посадили в пульмановские вагоны, приспособленные под теплушки, и состав тронулся в путь навстречу неизвестности. Однако бойцам и офицерам после бесконечных учений, ночных маршей, бросков и кроссов эти вагоны показались домом отдыха — кухня по расписанию варит и кормит, агитаторы проводят беседы и читают газеты. В каждой теплушке по гармонике, звучат песни от чапаевского «Черного ворона» до последних, услышанных от солдат, побывавших в госпиталях. В каждой теплушке споры, дискуссии по всем вопросам, начиная от все не открываемого второго фронта до тактики старшин рот и батарей по сохранению рукавиц и портянок.

В теплушке командира батальона гвардии капитана Ивана Кудинова спорили о Горлове и Огневе. В ту пору среди командного состава шли горячие споры о пьесе Александра Корнейчука «Фронт», напечатанной в «Правде». Газету с пьесой рвали из рук. Пьеса ставила вопрос — как же воевать, чтобы победить? Спорили о двух военачальниках, руководивших боевыми действиями войск: Горлове, имевшем в прошлом большие боевые заслуги, крепко державшемся за отжившие формы и методы управления войсками, и Огневе — с новыми взглядами на ведение войны. Такая открытая критика некоторой части военного руководства в тяжелые для страны годы, да еще в «Правде», вызывала разные суждения: не повредят ли открыто высказанные народу недостатки и ошибки крупных военачальников в ведении боевых действий, нужно ли говорить об этом открыто в печати? Назывались конкретные лица, которые якобы были изображены в пьесе. Споры сводились к одному: командовать должны такие военачальники, как Огнев. Ротные и взводные, в подчинении которых были не фронты и армии, пытались говорить и действовать по-огневски.

— А наш командир под Огнева подходит? — начал разговор молоденький старший лейтенант.

— Наш Батя — командир крупного калибра!

Это о командире полка Василии Филипповиче Маргелове. Его хорошо знали по Волховскому фронту, в разгар боев под Ленинградом. Бойцы чувствовали железную силу воли, решительность и смелость командира. Его видели в передовых цепях наступающей пехоты, на огневых позициях артиллеристов, на командных и наблюдательных пунктах. Уже тогда о его бесстрашии, мужестве и любви к солдатам ходили легенды.

В полку он стал уважаемым и авторитетным командиром. Что недолюбливал, так это штабные бумаги. Офицерам штаба не давал засиживаться в землянках:

— Каждый, кто воюет, должен испытать на себе то, что испытывает рядовой пехоты. Неплохо бы сходить и в атаку.

Солдатская психология такова: каждому хотелось, чтобы его командир был выдающимся, ну, хотя бы похожим на Чапаева, Котовского… Маргелова в полку ни с кем не сравнивали. Он пришелся по душе солдату и был просто Маргелов.

Начало нового военного 1943 года ознаменовалось выдающейся победой доблестной Красной Армии — разгромом трехсоттысячной группировки фашистских войск под Сталинградом. Однако немецкое командование предприняло все меры к деблокированию своих окруженных войск. С этой целью фашистские стратеги разработали операцию, которой было присвоено кодовое название «Зимняя гроза». По приказу Гитлера спешно была образованна группа армий «Дон» под командованием фельдмаршала фон Манштейна. Роль танкового тарана по замыслу фашистов должна была сыграть сводная армейская группа «Гот». На нее и возлагалась задача по деблокированию окруженных войск Паулюса. Непосредственное руководство операцией возлагалось на командующего 4-й танковой армией генерала Гота.

К началу контрудара в эту группировку входили 3 танковые, 1 моторизованная, 5 пехотных, 2 авиаполевые, 2 кавалерийские дивизии, ряд подразделений и частей из резерва главного командования, в том числе отдельный танковый батальон, вооруженный новейшими тяжелыми танками Т-V «Тигр», имевшими 100-миллиметровую броню и мощную 88 мм пушку. Эти танки применялись на советско-германском фронте впервые. Двойной перевес в людях и артиллерии, шестикратный в танках на направлении главного удара как будто бы гарантировал фашистским воякам успех «Зимней грозы». По замыслу командующего группой армий «Дон» фон Манштейна ударная деблокирующая группировка «Гот» должна была форсировать реку Аксай, мощным ударом прорвать оборонительные рубежи на реке Мышкова и в районе Ерико-Крепинского встретиться с частями группы прорыва 6-й армии Паулюса.

Рано утром 12 декабря 1942 года после мощной авиационной и артиллерийской подготовки противник из района Котельниковского всей своей мощью ринулся на Сталинград. Несмотря на героическое сопротивление наших соединений, в основном стрелковых и кавалерийских, танковая лавина Манштейна форсировала реку Аксай и вышла в район хутора Верхне-Кумский. Далее на направлении главного удара фашистских войск к Сталинграду единственным подходящим естественным рубежом, на котором советские войска могли организовать мощную оборону, способную выдержать удар танкового тарана, была река Мышкова, пересекающая с востока на запад подступы к Сталинграду со стороны Котельниковского. По боевому приказу командующего 2-й гвардейской армией генерал-лейтенанта Р.Я. Малиновского войска армии должны были к утру 13 декабря выйти на рубеж реки Мышкова, упредить противника в развертывании, занять прочную оборону и не допустить его прорыва к Сталинграду по этому кратчайшему направлению.

Здесь хочется заметить, что в советской военной истории всю операцию по уничтожению деблокирующей группировки «Гот» принято называть Котельниковской. О сражении на берегу реки Мышкова, где фактически был разгромлен танковый таран немцев, в «Военном энциклопедическом словаре» 1983 года, например, всего восемь строк: «Мышкова, река в Волгоградской области, левый приток Дона, на рубеже которой во время Сталинградской битвы с 19 по 24 декабря в ходе Котельниковской операции 1942 года войска 2-й и 51-й гвардейских армий отразили удар сильной группировки немецко-фашистских войск и сорвали планы немецко-фашистского командования по деблокаде окруженных под Сталинградом войск противника».

А вот немецкие военные историки под впечатлением от тех кровавых потерь, которые фашистские войска понесли в ходе бесплодных штурмов оборонительных рубежей советской гвардии на Мышковой, высказывались более пространно и категорично. Например, немецкий военный историк генерал Ф. Меллентин, никогда не симпатизировавший Красной Армии, в своей фундаментальной работе «Танковые сражения 1939–1945 годов» (Москва, Изд-во иностр. литературы, 1957 г., стр. 173) относительно боев на реке Мышкова оценил поражение манштейновской группировки «Гот» на рубеже этой реки весьма категорично: «Не будет преувеличением сказать, что битва на берегах этой безвестной речки привела к кризису Третьего рейха, положила конец надеждам Гитлера на создание империи и явилась решающим звеном в цепи событий, предопределивших поражение Германии».