— Мои отцы-командиры из НТР сопротивляются работе с вашим добывающим ведомством. Придется перед своими прикрываться работой по «крыше».

Заказчик не заставил долго ждать себя. Директор НИИ, главный конструктор и еще один специалист приехали в Минвнешторг. Институт испытывал трудности в разрешении проблемы — «вписать» в стандартные фотоприборы спутника-шпиона серии «Космос» больший объем пленки. Требовалась принципиально новая фотопленка на более тонкой основе, с более тонким слоем фотоэмульсии при более высокой разрешающей способности.

Изучив мировую практику, в том числе материалы разведки, НИИ пришел к выводу, что ни одна страна, даже США с ее «Кодаком», не решали эту проблему — ни в интересах космоса, ни ширпотреба.

Я напомнил, что недавно по линии спецгруппы МВТ по заданию ВПК проходило задание по добыванию из США фотопленок из серии экспериментальных, причем того же «Кодака».

— Мы их получили, но нужна еще тоньше, — сказал специалист. — Основа у нас есть — от «Агфа-Геварт» из Бельгии. Это шесть микрон полимерной пленки, а вот эмульсии нет ни в США, ни в Японии, ни в ФРГ или Бельгии.

— И как вы видите разрешение этой задачи? — спросил я, все более увлекаясь предстоящим сложным делом.

— Соединение разных технологий разных фирм…

— И разработка принципиально нового? — начинал понимать грандиозность замысла. — Какие есть идеи?

Директор, главконструктор и специалист переглянулись и воззрились на шефа «третьего добывающего ведомства».

— Говорите, говорите, — подбодрил он. — Ведь и полимерная пленка из Бельгии, фотопленки и фотопластинки для космоса, да и кодаковские пленки — это все дело рук Анатолия Борисовича.

— Нас не устраивают даже шесть микрон. Мы решаем принципиально новую задачу — создать пленку, у которой эмульсия будет основой, хотя бы частично.

— Но ведь «Космосы» летают чуть ли не каждый день.

— А сколько они стоят! Миллион за один полет. Мы хотели бы продлить съемки в космосе раза в два. Нужно собрать в один «куст» — на одной из фирм Запада — сведения о самых современных фотопленках.

Итак, мне, как представителю разведки, отводилась роль гаранта и организатора решения этой задачи на конспиративной основе. Нужно было найти среди иностранных связей человека, который не только согласился бы на такую работу, но и смог выйти на фирму-проектировщика и изготовителя оборудования. Нужно было найти такую фирму, получить ее согласие на работу по фиктивному контракту в обход запретов КОКОМ. Наконец, найти каналы комплектования оборудования и вывоза в Союз, минуя рогатки контроля.

Я остановился на Японии, имеющей свои возможности в США. Диапазон возможностей с позиции Японии был значительно шире: тонкие пленки для фотоматериалов, оборудование и отдельные узлы для производства и, наконец, спецфотоэмульсия для авиакосмических пленок.

У меня была заветная папочка — обобщение опыта. Что греха таить, любил посидеть и поразмышлять над фактами и случаями из оперативной жизни, превращая их в схемы и таблицы. В то время, в семьдесят шестом, папочка содержала всего несколько листочков, но каких! Например, один с заголовком: «Япония — канал для “эмбарго”». На нем несколько тезисов:

• Япония активно занята ПШ — промышленным шпионажем во всех областях науки и техники, причем во всех регионах мира;

• закона, запрещающего ПШ, в стране нет;

• ПШ — удел отдельных фирм и корпораций;

• «японское ЦРУ» — ИИБ (исследовательское информационное бюро) при кабинете министров, в его составе всего около ста человек, включая представителей от разных министерств;

• связи с США: через ТНК, наднациональные фирмы, путем слияния фирм, филиалы, международные организации;

• отделения и филиалы в США, Европе, СССР и соцстранах;

• особенность: японцы необычный объект интереса как люди, коммерсанты, специалисты и ученые.

На листочке делалось обобщение по каналам добывания информации и образцов: США, Европа (Англия, Италия, Франция, ФРГ), международные выставки, затем через Японию в СССР.

Я остановил внимание на красочной схеме. Условные знаки рассказывали мне об источниках и их связях на фирмах. Эта схема была самым ценным материалом в моей «коллекции». Она вобрала в себя более десятка полезных источников и полтора десятка подисточников, которые имели, выход на десятка три компаний — торговых, производственных, японо-американских и других. Они имели связи и отделения, а иногда филиалы, в двух десятках стран на всех континентах. По этим каналам уже не однажды поступала информация, которой источники обладали сами или могли получить по заданиям разведки через подисточников, чаще всего «втемную».

В цепочке: источник-подисточник-фирма-производитель фотооборудования прослеживалась связь со США и Англией. Там источник «Касандр» — имеет опыт работы с заданиями по скрытой поставке в Союз образцов, в том числе и объемных, а главное — опыт работы с фотооборудованием ему не в новинку.

Недели через две «Касандр» был вызван в Москву. Оговорили возможных кандидатов из числа австрийских, английских и японских фирм. Конечно, мы понимали, что лучше всего было бы иметь дело с японской фирмой, имеющей источников в «китах от фотодела».

«Касандру» рекомендовали вселить руководству фирмы желание убить двух зайцев: заработать на делах с русскими и обогатить свой (да и мировой) опыт новой технологией и оборудованием на этом специфичном рынке, давно уже поделенном. Прием уже не раз использовался нами через своих источников.

О деталях моих переговоров с НИИ «Касандру» я не говорил.

Менее чем через месяц я получил условный телекс: «Фирма найдена, приезд ожидается в ближайшие месяц-два». И действительно, вскоре источник привез в Москву трех японцев — вице-президента фирмы «Конидай фото», главного специалиста и коммерческого директора. Троица была полномочна решать вопросы практического характера.

В целях безопасности от КОКОМ в Москве японцы были якобы проездом. «Касандр» начал приучать японцев к скрытности действий. Те дали «обет молчания», но не нашей стороне, а «Касандру». Такой подход всех устраивал, ибо не называл вещи своими именами.

Переговоры были трудными. Требования по технике были столь необычными, что настораживали японскую сторону. Японцев не покидало сомнение в возможности решения задачи, сформулированной русскими.

Но больше всего их беспокоила коммерческая сторона дела. И не столько сумма контракта и порядок оплаты, сколько гарантии с участием арбитражного суда — ведь контракт будет иметь фиктивную часть, которую в суде представить невозможно. Спас положение «Касандр», убедивший японцев довериться советской стороне.

Три раза представители фирмы побывали в Москве… Контракт был подписан с соблюдением всех внешних формальностей, но с фиктивной стороной дела.

Как стало известно через «Касандра», фирма раздобыла ноу-хау у ведущих фотокомпаний. Проектирование, изготовление оборудования и испытание его с последующей отработкой технологии заняло время до конца года. Осенью наши специалисты побывали в Японии, прикрываясь посещениями других фирм и промышленной ярмарки. Визитом они остались довольны, тем более что к этому времени «Касандр» «подработал» одного из специалистов фирмы «Конидай», который передал за вознаграждение ноу-хау по тематике фотодела, полученное в результате ПШ.

Фирма «Касандра» выступала торговым посредником, но в силу своей малости не могла быть финансовым гарантом проекта ни для нас, ни для производителя. Последний мог попасться на ПШ по тематике фотопленок, когда решал свою задачу в США или Англии, ФРГ или Бельгии. Тогда он не выполнил бы контракт на разработку «русской идеи». С другой стороны, он мог не справиться с технической задачей, оказаться в поле зрения того же КОКОМ.

Наконец, и фирма «Касандра» могла стать объектом интереса КОКОМ при вывозе оборудования на основании экспертизы, которая позволила бы убедиться, что в Союз вывозят товар строгого эмбарго. При этом и «Конидай» и фирма «Касандра» попадали бы в «черные списки». А это уже лишение права для них иметь дела с двумя десятками стран-членов КОКОМ.