Через дорогу от дома находился прекрасный парк на Королевской горе. Удобна была близость генконсульства, где находилась наша резидентура.

Квартира была удобна так же условно: ни прихожей, ни коридора. Комнаты смежные, а вместо кухни — китчинет, такая «щель» между плитой, холодильником и шкафами в один метр площади. Китчинет отделялась от общей комнаты решетчатыми деревянными створками.

За эти же двести долларов, что выделяло нам торгпредство за тридцатипятиметровое благополучие, на окраине города можно было снять отдельный дом в 5–7 комнат, меблированный, с террасой и огромной кухней, гаражом и с ухоженным участком. В таком доме могли бы жить две семьи, экономя государству почти две с половиной тысячи долларов в год, но…

Но беспощадная иррациональная система, думающая только о букве инструкции, а не о человеке, категорически запрещала любые отклонения от указаний свыше. Считая, что она стоит таким образом на страже финансовых интересов государства, система присвоила себе право выступать от имени государства и диктовать условия, лишенные здравого смысла. Логика систему не интересовала.

Однако система просчиталась — она не оговорила сумму за метраж. Вот почему мы снимали квартиры в довольно комфортабельных домах.

… А тогда, на берегу озера, я думал, что оставшаяся часть дня, может быть, пройдет без приключений. Но я все же плохо знал Джеффри, ибо он решил свозить нас на соседскую ферму. Автомашина двигалась по проселочной дороге, петляя среди вековых дубов. Чувствовалось, что мы двигались в направлении американской границы. Неожиданно, как бы шутя, Джеффри сказал:

— Вот мы и в Америке! Может быть, не будем возвращаться в Монреаль? Есть у меня здесь знакомый, который уже сегодня примет вас всех на ночлег, а уж завтра подумаем о возвращении.

С деланным гневом, благо предлог был достаточно серьезный, я возмутился, сказав, что Джеффри, сам того не ведая, ставит под удар всю мою карьеру:

— Не сносить мне головы, если моё руководство узнает, что я нарушил границу США. Это же политическое дело! И никакие оправдания не помогут!

Как всегда, приятно улыбаясь, Джеффри заявил, что он пошутил и что граница еще далеко.

Он отвез нас на ферму, где мы осмотрели отлично организованное хозяйство по разведению племенных коров. На ферме работало всего три человека: фермер — отставной военный, его жена и сын.

В тот же вечер, но уже без приключений, мы возвратились в Монреаль.

Политика и разведка

Первый день пребывания советского премьер-министра Алексея Николаевича Косыгина в Оттаве начался с происшествия. Когда он и канадский премьер — министр Пьер Трюдо появились на Парламентском холме, их встретили случайные посетители этих мест — радушно, по-канадски гостеприимно, приветливо.

Неожиданно через барьер ограждения перепрыгнул молодой человек лет двадцати. Он бросился к Косыгину и повис у него на плечах.

Я видел эти кадры по телевидению не один раз. Косыгин с ношей на плечах продолжал двигаться и спокойно разговаривать с Трюдо. Прошло секунд десять, пока опомнились канадские и советские охранники. Парня схватили, скрутили и оттащили в сторону. У Косыгина в это время ни один мускул на лице не дрогнул.

Нападавший оказался венгром, родители которого выехали в Канаду в 1956 году после известных трагических событий в Венгрии.

В день нелепого нападения на советского премьера радио, телевидение и пресса притихли: все ждали его реакцию. Одна из вечерних газет поместила фразу русского генерала — начальника охраны Косыгина, который критически оценил действия КККП. Он обратился к своим сотрудникам, говоря: «Следите за этими разукрашенными куклами. Действуйте сами». Генерал намекал на ярко-красные парадные мундиры сотрудников охраны. Эти слова были помещены в газете на русском и английском языках.

Вечером того же дня Косыгин, советский посол, главы резидентур КГБ и ГРУ, а также представитель ЦК из делегации премьер-министра обсуждали вопрос: как отреагировать на случившееся? Посол и КГБ считали, что нужно подать ноту протеста канадскому МИДу. ГРУ и ЦК помалкивали.

Блестящее решение принял Косыгин: сделать вид, что ничего не произошло. Один этот шаг советского премьера покорил сердца канадцев. Газеты, радио и телевидение не жалели слов в адрес благородства и мудрости русского государственного деятеля.

Фактически под этим углом зрения и прошел визит Косыгина в Канаду. Были подписаны документы о сотрудничестве в области политики, экономики и торговли. Среди них был документ, предусматривающий обмен парламентскими делегациями.

Косыгин был одним из немногих интеллектуалов в советском руководстве. Энергичный, прекрасно образованный, экономически грамотный и опытный хозяйственник, он выглядел «белой вороной» в плеяде интригующих друг друга партийцев в окружении Леонида Брежнева, которых со временем народ окрестил «кремлевскими старцами». Среди них ему места не нашлось, и вскоре после визита в Канаду советский премьер подал в отставку, оказавшись и тут «белой вороной»: из Политбюро никто добровольно не уходил.

Визит Косыгина совпал с попытками Пьера Трюдо получить большую экономическую самостоятельность от США. Ему приходилось трудно. Один из его визитов в США вылился в демонстрацию Белым домом явного пренебрежения к главе государства, каким был «Северный сосед США».

На этом фоне, и как попытку закрепить визит в Канаду Косыгина, наши парламентарии решили начать планомерные наезды в эту страну. Была подготовлена первая группа, но наш посол получил от канадского МИДа просьбу не форсировать события. Ответ из Москвы был категоричным, более похожим на окрик: «Есть решение ЦК — мы едем…»

Приехали. Никто эту делегацию на правительственном уровне не принял, в средствах массовой информации визит русских не освещался. С тем и уехали. Видимо, в Москве не знали, что решения советского ЦК для канадской стороны не обязательны.

Косыгин улетел в Москву, а для всех советских ведомств в Канаде наступила пора сбора откликов на результаты визита. Посольство и консульство работали в политических, экономических, общественных и культурных кругах. Торгпредство — среди делового мира, остальные — по своим направлениям: Морфлоту, Аэрофлоту, Интуристу…

Мы, сотрудники резидентуры, работали по линии «крыши», и по заданиям разведки. А они конкретны и не должны содержать сведения, почерпнутые из открытых источников — газет, радио, телевидения, поэтому «технология» в наших чекистских рядах была следующая: сотрудники линии ПР — политической разведки — готовили общую информацию, а остальные разведчики собирали через свои возможности среди оперативных контактов сведения в помощь ПР. Мне, например, давалось задание осветить мнение высокопоставленных деловых кругов. Я ехал к вице-президенту «Алкан» или «Мелчерз дистилларз» — ликеро-водочному «королю» Канады и беседовал с ними на нужную тему. Затем обобщение беседы, и в документе для Центра появлялась ссылка на «источник, близкий к деловым кругам Монреаля…»

Фактически в эти две недели после отъезда Косыгина из страны мы все были заняты такой работой. Я посетил десятки своих знакомых по торгпредству, по крохам собирая достоверную информацию. Работа кропотливая, но…

Нужна ли такая работа? Конечно, нужна, но во всем нужна и мера.

Начало семидесятых было для Канады годами потрясений. Это — восстание «Фронта освобождения Квебека», когда Монреаль был оккупирован парашютно-десантными войсками англосаксов из Британской Колумбии. Город был объявлен на осадном положении впервые за последние сто лет. Это — забастовка монреальских полицейских, явление явно необычное в благополучной Канаде. Это — обострение американо-канадских экономических отношений вследствие попытки канадской стороны перестать быть придатком США в области сырья и рабочей силы.

Для меня в это время главной была работа в интересах операции «Турнир». Одним из условий работы по операции стало приказание быть осторожным при выполнении заданий по линия НТР. Мне было сказано, что все контакты по НТР нужно рассматривать с точки зрения полезности их для операции.