Папка особенно привлекла внимание мужчины. Он подошел поближе, присматриваясь к обложке. Володя открыл папку и молча повернул, давая ему возможность прочесть заглавие. Маленький пухлый рот мужчины раскрылся, как бутон, образуя на лице некоторое подобие улыбки.

— Понятно, — сказал он, пододвигаясь еще ближе. — Это, значит, вы тут действуете? А мы думаем, что это вдруг «Природа и технология» заинтересовалась нашим проектом. Не успокоились, значит?

— Не успокоился.

Мужчина дернул шеей в белоснежном воротничке (на нем был темно-коричневый костюм-тройка).

— Можно посмотреть?

— Пожалуйста. Это вам будет полезно, — сказал Володя.

Мужчина взял папку и, чуть отстранившись, стал читать. Его лицо вдруг исказила гримаса. Глаза бегали по страницам, брови смешно приплясывали. Он хмыкал, откашливался, подергивал шеей. Было ясно, что содержимое папки очень ему не понравилось.

— Целый научный труд! — сказал он со смешком. — Это что же, диссертация, что ли?

— Нет, не диссертация. Чистая самодеятельность, но на хорошем научном уровне.

Мужчина хмыкнул, кашлянул и, закрыв папку, положил ее на стол. Его маленькие, как две смородины, глаза стали злыми.

— Слушайте, зачем вам это надо? — сказал он раздраженно. — Ну, в институте я еще понимаю, вам хотелось выделиться, показать перед министерством, какой вы умный, честный работник. Но сейчас зачем? Вы же уволились…

— Ничего вы не понимаете, — перебил его Володя, — а если хотите хоть что-то понять, то откройте рукопись на сто двадцатой, странице. Там показано в цифрах, к каким тяжелым последствиям приведет в будущем реализация вашего проекта.

Лицо мужчины искривилось, как от горькой пилюли.

— Ну что вы говорите! Что за донкихотство! Неужели вы всерьез надеетесь, что строительство цеха запретят? Экономический эффект от его внедрения уже вошел в планы.

— Надеюсь, что запретят после того, как будут опубликованы мои материалы, — сказал Володя, неподвижно глядя прямо в лицо оппонента. — С мнением журнала считаются, и очень.

Тут спокойствие изменило ему, и он заговорил в повышенных тонах:

— Я еще тогда, в институте, понял, что достучаться до вашей совести невозможно. Но подумайте о последствиях лично для себя, Стулов. Миллионы, которые вы выигрываете сейчас, рано или поздно обернутся миллиардными убытками, не говоря уже о несравненно больших моральных убытках. Вы же нарушите экологию целого района, опоганите прекрасное сибирское озеро! В наше время такие номера так просто с рук не сходят. Когда-нибудь всей вашей компании придется отвечать, ведь вас предупреждали.

Лидочка с любопытством разглядывала мужчину. Так вот он какой, этот Стулов, из-за которого Володя ушел из института! До чего же несимпатичный человек. Сразу видно, беспринципный и наглый.

Стулов стоял красный, как рак, его маленькие черные глазки часто моргали, а пухлый рот шевелился и вздрагивал.

Володя тоже раскраснелся от возбуждения и мерил противника гневным взглядом.

— Впрочем, что с вами говорить! — сказал Володя, подавляя возбуждение. — Такие люди, как вы, признают только силу. Посмотрим, как вы себя будете чувствовать, когда статью опубликуют.

— Жди меня здесь, скоро вернусь, — сказал он Лидочке.

Володя ушел, а Лидочка повернулась к окну и стала рассматривать городской пейзаж. Какой он все-таки обаятельный человек, ее Володя! Даже когда сердится, на него приятно смотреть. Не всякий в наше время способен сражаться за дело, от которого могут быть одни только неприятности.

— Прошу прощения, — услышала Лидочка вежливый голос.

Она обернулась вполоборота, глядя с неприязнью на слащаво улыбающегося Стулова.

— Прошу прощения, вы кто будете Владимиру Сергеевичу? Жена?

Лидочку изумила перемена, произошедшая с ним. Перед ней стоял совсем другой человек. То «тыкал», дерзил, держался нахально, а теперь сразу притих, по имени-отчеству Володю называет.

— Жена, — сказала Лидочка, немного подумав.

— Вас, простите, как зовут?

— Лидия Ивановна, — холодно сказала Лидочка.

— Очень приятно, — дрогнул полной щекой Стулов. — А меня зовут Робертом Евгеньевичем. Лидия Ивановна, — заговорил он, стреляя по сторонам глазами, словно боясь, что их кто-нибудь может услышать. — Ваш муж человек очень горячий и очень непрактичный. Подумайте сами, ну зачем ему было тратить столько времени и сил на эту бессмысленную борьбу? Да если бы с самого начала он вел себя умно, он бы давно уже диссертацию защитил. И, уверяю вас, еще не поздно. Он мог бы вернуться в институт.

— Не нужна ему ваша диссертация, — сказала Лидочка.

— Понимаю, понимаю, — немедленно закивал Стулов. — У него и так высокий оклад, премии, персональная надбавка, понимаю. Но согласитесь, Лидия Ивановна, что лишние деньги при любом окладе не помешают.

— Какие еще деньги? — нахмурилась Лидочка.

Стулов подался вперед, пытаясь взять Лидочку за локоть, но она отстранилась, убрав руку.

— Вы неправильно меня поняли, Лидия Ивановна! Речь идет о премии за внедрение проекта. Ваш муж, как один из ведущих исполнителей, по закону имеет право на премию, хотя и уволился из института. Если бы вы сумели повлиять на него…

— Нет, — сказала Лидочка.

— Но это же не меньше тысячи, Лидия Ивановна! От таких сумм не отказываются! Кроме того, как один из соавторов изобретения, он получит гораздо больше в будущем. По нашей отрасли вознаграждения бывают очень крупными. Как только изобретение будет внедрено, мы немедленно все оформим.

Он говорил тихо, посматривая по сторонам и поминутно дергаясь телом. Он рисовал перед Лидочкой блистательные материальные перспективы, внушал ей, что Володя собственными руками душит курицу, несущую золотые яйца, что дело его обречено на провал: и денег не получит, и проект не похоронит, потому что слишком много заинтересованных лиц и в «Нитроне», и в главке, и даже в Госплане.

«Какой отвратительный тип! — подумала Лидочка, стараясь не смотреть в лицо бойкому говоруну. — И про какой персональный оклад он говорит?»

Она хотела возразить Стулову, сказать, что есть люди, для которых совесть и принципы дороже денег, но в это время Стулов прервал свой монолог и, бросив взгляд в глубь коридора, сказал:

— Советую Владимиру Сергеевичу о нашем разговоре не рассказывать. Сначала взвесьте все сами. До свидания.

Он бодро прошагал через холл и исчез в дверях, так п не воспользовавшись лифтом.

По коридору шел Володя.

— Ну как? — спросила его Лидочка и по его довольному лицу поняла, что все в порядке.

— Договорились. Рукопись опять отдадут Ермолаеву. Через две недели будет редсовет. Попросят, чтобы он прочел ее к этому времени. Ну что? сказал он, забирая со стола портфель. — Пойдем поедим где-нибудь.

За обедом в кафе Володя с увлечением рассказывал Лидочке о главном редакторе «Природы и технологии» Васильеве — какой это доброжелательный и образованный человек и как быстро они нашли общий язык. Он, оказывается, тоже сибиряк, правда совсем из других мест, тоже имеет высшее техническое образование и недавно закончил литинститут.

Лидочка была очень рада за Володю. Слава богу, хоть здесь повезло! Неприятное чувство, вызванное разговором со Стуловым, почти прошло. Она совсем бы забыла о нем, но смущала застрявшая в голове фраза о высоком окладе Володи, которую тот обронил. Ясно, он думает, что Володя главный инженер.

— А он знает, где ты работаешь? — спросила Лидочка.

— Кто? Васильев?

— Нет, Стулов.

— А-а… Нет, конечно. Я им не говорил, куда уехал.

— Странно, — сказала Лидочка. — Кажется, он принимает тебя за того… из Григорьевска.

Лидочка передала Володе содержание ее разговора со Стуловым.

Сообщение смутило Володю. Он задумался и стал серьезным.

— Интересно, откуда у него такая информация? — пробормотал он. — Может быть, где случайно встретил тезку? Он у тебя часто в столицу ездил?

— При мне только два раза.

— А может быть, просто слышал от общих знакомых… Мир тесен.