-Ладно, дети мои, отдых оказался чуть короче обычного... - бельчонок фыркнул, - ...ну да ничего, на обратном пути наверстаю! - обернув голову, он с легкой иронией заметил Гайке через плечо: - У нас, дальнобельщиков, график свободный.

    Вновь, как и час назад, тело Раттатоска на миг окаменело, под кожей пронеслась волна жидкого, и в то же время несокрушимого металла. Присев, как рысь, он перебрал коготками по ветви и, внезапно, рванулся в многометровый прыжок. Гайка судорожно уцепилась за шерсть.

    Листья проносились по сторонам с пугающей быстротой. Раттатоск мчался ввысь не как нормальная белка - прыгая с места на место - а как мяч в автомате «пинбол», на полной скорости отталкиваясь от веток всеми лапами. За счет подобной «техники», двигался он удивительно плавно, без рывков, и путешествие больше напоминало полет, нежели верховую езду.

    Время, между тем, клонилось к вечеру. Воздух похолодал, небесная лазурь неумолимо густела. С чудовищной высоты, где сейчас находилась Гайка, был виден почти весь Асгард - спасибо удивительно чистой атмосфере и мягкому закатному солнцу. По три стороны от Вальхаллы, до горизонта, простирались изумительные луга и реки, темно-зеленые пятна лесов даже с такого расстояния поражали размерами. На грани видимости, теряясь в предвечерней дымке, вздымались белые горы... Восхительный, божественный пейзаж! С трех сторон.

    -Раттатоск, а что за черная завеса там, на севере? - с легким удивлением спросила Гаечка. - Почему в той стороне не видно лугов?

Бельчонок бросил на всадницу короткий взгляд через плечо.

    -Разве ты не знаешь о проклятии Йиггдрасиля? - Раттатоск горько покачал головой, не прерывая бега. - Древо гниет заживо, вся его северная половина отравлена.

    -Почему?! - Гайка в ужасе отпрянула.

    -Дыхание Имира, - коротко отозвался бельчонок. - Изначальный яд. Черный снег, что покрывал некогда весь мир, а нынче остался лишь в самых глубинах бездны Гинунгагап, медленно тает. Его смертоносные испарения губят Древо, а талая вода, прозванная Мёдом Забвения - самый страшный яд в Девяти Мирах. Тот, кто отведает Меда Забвения, не просто умрет; умрет и его душа, в царство Хель не попадет ничего...

Раттатоск запнулся, но все же добавил:

    -Именно так погиб мой лучший друг Нари.

Гайка содрогнулась.

    -Младший сын Локи?

    -Да, - глухо отозвался бельчонок. - Слыхала, наверно, историю, как Асы расправились с Локи после его «знаменитой» перебранки?

Мышка с трудом кивнула.

    -Я читала... Это было ужасно. Его сына превратили в волка, и заставили разодрать на части собственного брата.

    -Угу, - Раттатоск скрипнул зубами. - А кишками растерзанного мальчика отца привязали к скале. Да только скальды редко вспоминают, что стало с волком-Нари, после того как он брата порешил.

Гайка зажмурилась.

    -Неужели... Он сам принял яд?!..

    -Сам, - яростно бросил Раттатоск. - И мне не сказал! Напился Меда Забвения, идиот голубоглазый! Я как узнал, чуть лапы не откинул... Эх-х, да чего уж там, было дело.

    Подъем продолжался в молчании. Чем ближе становилась верхушка, тем холоднее казался воздух и мельче - листья Древа. Время тянулось незаметно, Раттатоск мчался на огромной скорости, не проявляя признаков усталости. Гаечка лежала с открытыми глазами; пыталась совладать с волнениями и тревогами последних дней.

    Прошел час, за ним другой. Бельчонок несколько раз кричал кому-то слова приветствий, однажды за путешественниками увязался небольшой дятел, но быстро отстал, так и не перемолвившись с Раттатоском. Скорость мешала полноценно обозревать путь, Гайке лишь изредка удавалось замечать детали - то аккуратное гнездо с крышей, то целое висячее селение... Древо Жизни, отвечая имени, было заселено от самых корней до верхушки.

    -Прибываем, - внезапно сообщил Раттатоск. - Держись крепче, начинаю торможение.

    Гайка вцепилась в рыжую шерсть. Вовремя; на сей раз бельчонок погасил скорость более решительно, от перегрузки у мыши потемнело в глазах. Придя в себя, она изумленно пискнула.

    -Что это?!

    -Как, что? - совершив последний прыжок, Раттатоск проехался по ветви, оставляя коготками длинные борозды, и, наконец, остановился. У него даже дыхание не сбилось. - Кузница славного Грани, единственного в Асгарде древесного гнома, - бельчонок фыркнул. Изобретательница молча спрыгнула с его спины.

    Кузня представляла собой мощное каменное строение, напоминавшее средневековую крепость в миниатюре. Около половины ее объема выдавалось из ствола, отсюда торчал целый десяток разнокалиберных дымовых труб. Окон не имелось вовсе, дверь - шестиугольная, обитая железом, человеку по пояс - была полуоткрыта. Царила тишина, из труб не валил дым. Гаечка с тревогой оглянулась на Раттатоска.

    -Все в порядке?

Бельчонок озадаченно почесал за ухом.

    -Странно.... Эй, там! - гаркнул он во всю силу легких. - Гостей встречать отучились, али как?!

    Некоторое время ничего не менялось, затем из-за двери с опаской выглянула довольно большая и красивая птичка с золотисто-коричневым оперением. По краям крыльев тянулась широкая черно-бурая полоска, спину и шею украшало множество мелких крапинок, создававших почти совершенный маскировочный наряд - северные бурокрылые ржанки, к которым относилась незнакомка, славились тем, что, прижавшись к коре деревьев, становились невидимками. Высоко посаженная голова на сильной шее и мускулистая выпуклая грудь выдавали хорошую летунью, карие глаза смотрели на гостей с любопытством и легкой тревогой. Появление птицы заставило Раттатоска подпрыгнуть.

    -Вы кто? - с опаской спросила пернатая.

    -МЫ кто?! - бельчонок недоуменно моргнул. - ТЫ кто! Куда делся Грани?

Птичка немного подалась назад.

    -Вы к старому гному, что жил здесь раньше?

Раттатоск замер.

    -Жил? - переспросил он после паузы. Птичка кивнула.

    -Гном уже несколько лет как умер. Теперь это гнездо наше!

Бельчонок просто сел там же, где стоял. Гайка с тревогой коснулась его плеча.

    -Ратта?

    -Грани умер! - Раттатоск был ошеломлен. - Но как? Я же недавно... Или... Какого черта недавно, меня ж тут лет десять не было... Вот те раз... Ну и денек, гунгнир мне в зад! Ну и денек!

    -Гном не сегодня умер, - наставительно заметила птица. Раттатоск, помотав головой, вскочил и решительно зашагал к дверям.

    -Стой! - пискнула птичка, распахнув крылья чтобы загородить проход. - Это наше гнездо! Мы тут живем! В чужой дом незванным войдешь - беду накличешь!

Бельчонок, нахмурившись, остановился перед самой дверью и бросил на пернатую грозный взгляд сверху-вниз.

    -Как зовешься-то?

    -Снурла!

    -А я Раттатоск, - сухо сообщил пушистый. - Бог, между прочим.

Птица отпрыгнула глубже в кузню, но крылья не сложила.

    -Ну и что? - пискнула смело. - Даже Один без спроса в чужие гнезда не лазит!

Бельчонок, не выдержав, громко фыркнул.

    -Ты когда вылупилась? Этой весной?

    -Мы птенцов по осени выводим! - гордо отозвалась пернатая.

Раттатоск подмигнул мышке.

    -Угу, как цыплят...

    -Ратта, не сердись, - попросила Гайка, подойдя ближе. - Она же просто гнездо защищает, это инстинкт любой птицы.

    -Я должен смотреть, как комок перьев присваивает единственную на всем Древе кузницу?

    -Мы не присваиваем! - возмутилась Снурла. - Мы тут уже много лет живем!

Гаечка осторожно вышла вперед, встав между бельчонком и птицей.

    -Златоперая, чистоглазая, быстрокрылая Снурла, гроза жуков и короедов, - мышка почтительно поклонилась. - Молю пропустить нас в гнездо всего на пару часов. Нам нужны только инструменты старого Грани.

Птичка распушила все перья и с благодарностью взглянула на мышь.

    -Учись! - заявила она Раттатоску. - А еще бог! - обернув голову к Гаечке, добавила: - Входите, конечно. Мы-то под потолком обитаем.