Между рощами и аллеями деревьев росли совсем уж невиданные цветы, воспоминание о которых отчетливо воспроизводилось в наследственной памяти Джака; оказалось, именно они издавали запахи, навевающие истомную легкость и безмятежный покой.
Еще более удивительным оказалось отсутствие вездесущих рамфоринхов и птеродактилей, но зато, с деревьев вспархивали другие обитатели воздуха; их тела и крылья были покрыты не чешуей и перепонками, а… ах, да, перьями… археоптерикс, – вспомнил Джак.
Он шел через рощи, пересекал полянки с цветами, наклонялся к каждому лепестку и никак не мог насладиться потоком невыразимого фимиама; запахи цветов его страны были терпкие и резкие, зачастую испражнявшие агрессивную горечь.
Джак Тач Крин шел от аллеи к аллее, стараясь впитать в себя все: запахи, деревья, цветы – все сразу и каждый в отдельности… Запомнить каждой чешуйкой кожи, окончанием нерва, каждой жилкой и мышечным волокном: кто знает, может быть посещение этого острова больше не повторится. Джак оглянулся, и увидел… Учителя.
Он шел навстречу, с другого конца аллеи; сглаженные расстоянием очертания внешности едва обозначались, но не узнать его было невозможно. Чувствуя, как заколотилось сердце, едва сдерживая себя, чтобы не побежать навстречу, Джак двинулся к Учителю. Да, это был он, непохожий ни на кого из стеннонов.
И чем ближе Джак подходил к Нему, тем сильнее переполнялся ощущением собственной ничтожности, что горячей кровью заливало сознание, сокрушая мысли и ломая слова – никак не желающие соединиться в фразу приветствия; и язык, словно высох и омертвел… Джак сделал еще шаг на подкосившихся ногах и упал, не смея поднять лицо, Джак – еще никому не поклонявшийся.
– Встань ученик. – Мягко произнес Мудрейший. – Встань и будь равным мне, ибо лишь между равными может быть понимание.
И спокойствие проникло в душу Джак Тач Крина: он поднялся и пошел рядом с Учителем, которого знал от своих предков уже тысячу лет.
Великий и Мудрейший был похож на стеннонов только внешне: также у него было две руки и две ноги, и одна голова, и рост – ненамного превышающий Джака, но на этом сходство и кончилось. Кожа Учителя имела темно-красный цвет, а черные глаза, казалось, занимали половину лица. На руках и ногах его, было по шесть длинных тонких пальцев.
Учитель и Джак молча прошли по дороге сада и им не требовалось слов, потому что оба понимали чувства друг друга – чувства доверия и покоя.
Также молча, без единого слова прошла утренняя трапеза и когда Джак Тач Крин с благодарностью поднялся и хотел объявить о цели своего прибытия, Мудрейший предупреждающе поднял свою шестипалую руку.
– Я знаю все, мой ученик, – произнес он и отошел к арке, сплетенной из вьющихся цветов, – существование Земли в небывалой опасности, – большие глаза Учителя устремились вверх, и казалось, он что-то видел за пределами небосвода.
– Земли стеннонов? – Переспросил Джак.
– Нет, всей Земли, – ответил мудрейший и обернулся к правителю.
– Значит ли это, что стенды все-таки начнут войну? – Холодея от страшных предчувствий, спросил Крин.
– Она уже началась. – И лицо Учителя из темно-красного стало багровым.
Джак почувствовал, как звенящее оцепенение каменной твердостью стянуло все мышцы, а невыносимое отчаяние стало выламываться из груди как извержение вулкана, и не найдя выхода, с катастрофической силой ударило о дно черепной коробки.
– Война началась! Что делать?! Почему Учитель молчит?! – Джаку не хватало дыхания, он хотел бежать, но не смог – ноги будто приросли. – Но что же делать?! – Он видел, как кренится небо и сам он падает замертво; и страшный крик, судорожным взрывом потряс все его тело.
– Мудрейший! Как же это! – Джак кричал, не в силах сдерживать затопившее его отчаяние. Все вокруг стало странно плоским, окрасилось в невероятные багровые, черные и оранжевые цвета.
– Но как же это?! Мудрейший! Вы все знали! И позволили мне спать, есть, наслаждаться отдыхом! А полчища стеннов уже льют кровь моего народа! Как же это?! – И Джак упал буквально захлебываясь в своем крике.
– Успокойся, друг мой. – Учитель подошел к лежащему на земле Крину и положил руку на его содрогавшееся в рыданиях тело. – Уже когда ты летел сюда, остановить что-то было невозможно… сядь на камень, что рядом с тобой и я расскажу тебе свою историю, и историю вас – стеннонов; первому из живущих на этой планете.
Бездонная пустота заполнила все существо Джака, он молча сел и приготовился слушать. Учитель тоже замолчал, словно желая отчетливей увидеть в тишине глубины своей памяти, и лишь затем неторопливо заговорил.
– Когда существа, подобные мне, прибыли на вашу планету, нас было более трех сотен. Измученные долгим перелетом люди, в надежде найти долгожданное спасение, высадились на третьей планете солнечной системы… Та планета, где жили мы, имела много государств, находившихся в состоянии вражды друг с другом. И однажды, вероятно это случилось без участия человека, были применены все виды оружия глобального уничтожения. Взрывались ракеты с антивеществом, орбитальные рентгеновские пушки расстреливали целые города, лучевое оружие мгновенно уничтожало военные корабли и ракеты противника, сейсмические генераторы производили извержения по заданной программе, искусственные смерчи поднимали в воздух квадриллионы тонн воды и грунта. И мы уже не могли остановить этот апокалипсис; техника – управлявшая глобальным оружием, не нуждалась в человеческом контроле. Это была война созданных нами машин – уничтоживших себя и своих создателей.
Учитель надолго замолчал и Джак, онемев, неотрывно смотрел на его скорбно склонившуюся фигуру. Наконец, он словно очнулся из забытья и заговорил дальше, тихо и бесцветно.
– В результате войны, наша планета, как и другие спутники светила, превратилась в скопления астероидов: жизнь погибла. – Учитель достал свиток с изображением звездного неба и развернул его перед Джаком.
– Смотри, – он указал на центральную часть карты, – мы прибыли из созвездия Октапода. Оно ниже красноватого Альдебарана и похоже на уходящее в пучину чудовище, что собрало все свои щупальца по единой линии; основания его головной части видна маленькая звездочка. Это Тангор. Если соединить его прямой линией с Ригелем – Бета Ориона, то прямо над ней встанет Альфа Эридана – Ахернар.
Тангор – наша звезда, и очень похож на солнце. – Переживая прошлое, Учитель вновь ненадолго замолчал, но вскоре, речь его полилась также однообразно и размеренно. – Шесть военных кораблей и две станции с окраины системы чудом остались неуничтоженными; горстка бывших врагов сплотилась воедино, в надежде на лучший исход.
Еще до начала войны гипотеза о жизни в системе Солнца будоражила умы многих ученых; спектральные картиньгтоворили о правильности столь смелого предположения. И не случайно, что после катастрофы, слабые кванты Солнца стали единственным маяком в космической бездне.
Прошло шестнадцать лет полета с околосветовой скоростью, в течении которых мы меняли друг друга в камерах анабиоза. Достигнув планеты Земля, экспедиция еще три года не могла высадиться – микробы и вирусы мгновенно убили бы. И лишь выработав биозащиту, мы наконец оставили корабли.
Но перед нами оставалась угроза, отбиравший всякий смысл борьбы за существование. Она называлась смертью от старости, ведь среди нас не было ни одной женщины.
Несколько ученых еще во время полета, теоретически разрабатывали проблему омоложения организма, а по прибытию на Землю все ученые – математики, биологи, физики, врачи, и даже бывшие военные включились в работу над этой безумной затеей. Огонь надежды охватил каждого, но годы шли – и колонисты уходили один за другим. И когда от экспедиции осталось несколько десятков стариков, наконец был открыт способ омоложения организма и консервации его генетической программы.
Большинство наиболее старых колонистов не выдержало трансформации и умерло в ее процессе; от трехсот посланников Тангора осталось только десять. Наши психические поля и механизмы регенерации стали необычайно сильными; благодаря мощной энергии пси-поля мы могли подчинить любое существо, имеющее зачатки нервной системы, а высокая восстановительная способность сделала время невластным над нами.