Разница между нынешними художниками заключается в том, что одни знают о возможности обновления, а другие – нет. Последние не могут выбрать даже свою смерть. В них нет энергии строительства. Новый русский эон обойдётся без них.

А вот без тех, кто составил коллекцию первого Музея мифологии славян, будущее помыслить невозможно. Они уже сегодня – альтернатива разлагающемуся телу московского арт-бомонда, они – творцы новой реальности, вечной в своей повторяемости.

Русь не оставила потомкам разработанной мифологии, нет у нас кодифицированной иерархии богов. Есть ряд на акварелях Виктора Королькова, но нет вертикали. Однако миф – совсем не то, что рассказывают. Миф есть то, что переживают. Миф создаётся в сновидениях, ибо ночь – мать всему.

Войдя в единственный выставочный зал музея, невольно цепенеешь. Со стен на тебя глядят герои-русичи, ты под грозной защитой русских богов. Эстетические концепции отступают куда-то далеко, вдруг начинаешь понимать, что смысл искусства вовсе не в том, чтобы развлечь. Чтобы увлечь! Погрузить в атмосферу нуминозного, дать почувствовать непосредственно Историю, которая творится богами.

Вся мифология славян вымышлена! Этот приговор будет преследовать Геннадия Павлова, основавшего музей, всегда. Нет, скажу я на это, не может быть вымышленным то, что является видимо протекающим процессом.

Не стоит путать литературные памятники с живым мифом. Но этому нужно учить. Опытным сновидцам требуется подготовка. Будущее строится сознательно. В согласии с волей надчеловеческих сил.

Павлов – строитель. Даже в профанном смысле: ветеран капиталистического труда, как он сам себя рекомендует. За деньги, вырученные на возведении городских объектов, он приобретает камни. Из них складывает русское завтра.

Геннадий Михайлович, взявший себе в помощь языческое имя Ведослав, не только покупает полотна авторов, чьё мастерство столь же несомненно, сколь несомненна их коммерческая непривлекательность для галерей «совриска», но он выступает куратором собственного проекта. И навязывает нам его в качестве альтернативного будущего.

Да, кого-то такое будущее страшит, но этот «кто-то» не заметил, что уже живёт в мифологизированном настоящем.

Новый мир, выступая из сновидений о Гиперборее Всеволода Иванова, прописывается в плодоносящем эросе Николая Фомина, в его мире обнажённых женских тел и лесных ягод, в мире неукротимого и хаотического буйства веселящегося Пана. Его девушки современны, их сексуальность обусловлена не вожделениями старческой немощи, но видениями здоровых снов юношеской свежести.

Вот она – ночь! И вот она – черпающая в смерти силы молодость!

Чтобы так чувствовать, нужно учиться.

В музее нередки экскурсии. Туда приводят школьников целыми классами. Музей – не один Геннадий Павлов. Вокруг него – художники, искусствоведы, историки. Именно они проводят занятия мастерства, приобщают детей к творчеству. Нет, не в виде «народных промыслов», пустых, лишённых опоры в памяти расы. В музее Павлова каждое движение созидательного труда наполняется священным смыслом, рождающимся «здесь и сейчас».

Это искусство современно. Оно своевременно. За него будут биться витязи с картин Бориса Ольшанского. Его превращают в молитву волхвы с полотен Андрея Клименко.

В этом «мире вымышленных славян» всё гармонично. Воины суровы. Жрецы – и того пуще, с такими не забалуешь. Кшатрий подчиняется брахману и, когда умирает, устремляется к дневному солнцу, сияющему над дивным городом.

Герой нового славянского мифа врывается в современность, чтобы разрушить старый технократический миф. Он, новый Прометей графических листов Александра Тимофеева, истинно союзник Кулика и Осмоловского, Ерофеева и Дёготь.

Но эти последние верно боятся предельного нонконформизма воинственной Руси. «Путешествие на край ночи» наш герой завершит ритуальным костром. В разрушении он будет последовательнее всех: он уничтожит актуальных разрушителей и запретит до времени саму идею разрушения.

И мы вместе встретим славянское лучезарное утро.

Евгений МАЛИКОВ, ТОМСК–МОСКВА

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 4,8 Проголосовало: 4 чел. 12345

Комментарии:

Дирижёра заказывали?

Искусство

Дирижёра заказывали?

СИТУАЦИЯ

Скандал вокруг Михаила Плетнёва разыгран как по нотам

Самые внимательные читатели нашей газеты наверняка обратили особое внимание на небольшую заметку под названием «Ваша подача, маэстро», опубликованную в рубрике «А вы смотрели?» телевизионной полосы в прошлом номере «ЛГ». Кое-кто со склонностью к домашней конспирологии, вполне допускаем, мог даже вычитать между её строк некий тайнописный смысл, усмотреть в данной публикации род зашифрованного послания…

Всем же остальным нужно напомнить, что речь в той заметке шла о недавней передаче из теле-ток-шоу цикла «Цена успеха» ведущей Алины Кабаевой, где её собеседником (и плюс к тому партнёром по бадминтону) выступил выдающийся российский музыкант Михаил Плетнёв. Человек, ставший на минувшей неделе, пожалуй, главным ньюсмейкером благодаря истории, прямо скажем, далеко не музыкальной.

Нет, эта публикация отнюдь не была скрытой формой поддержки главного дирижёра Российского национального оркестра. Ибо в тот момент, когда первая информация о связанном с его именем скандале, озвученная газетой Pattaya Daily News, достигла отечественного интернет-пространства, номер нашей газеты уже был подписан в печать. Но всё, что мы хотели бы сказать по данному куда как невесёлому поводу, мы скажем сейчас, неделю спустя. Когда, заметим, эхо паттайских событий не то чтобы сошло на нет или затихло, а напротив – звучит, кажется, всё более резво и многоголосо, обретая с каждым днём всё более слаженную оркестровку. Что, в свою очередь, не может не настраивать вдумчивого слушателя на определённый лад, на некоторое количество сомнений и тягостных раздумий…

Прежде всего насторожила та скорость, с которой сведения, обнародованные скромным СМИ из небольшого курортного городка, не просто облетели всю Россию, а стали здесь в полном смысле слова главной темой дня. И следующего за ним. И ещё одного… Оно в известном плане объяснимо – лето, так называемый журналистский мёртвый сезон (хотя, с другой стороны, у нас в стране никогда не переводятся действительно серьёзные проблемы, о которых нужно и должно говорить) да плюс к тому особо препикантнейшая, что называется, тема, до которой с некоторых пор отечественная журналистика стала такой большой охотницей… Но хочется всё же сказать: «Чего ж так сильно возбуждаться, коллеги?! Не до такой же степени?..»

«Литературная газета» – и наши читатели в данном случае не дадут соврать – являлась и является убеждённой и последовательной противницей всякого насилия над человеком, а над детьми – в особенности. В симпатиях или даже толерантном отношении к педофилии и практикующим её индивидуумам мы также вряд ли кем-то можем быть заподозрены. Однако мы ровно с той же степенью уверенности считаем, что обвинять кого-либо в достаточно страшных преступных деяниях на основании весьма и весьма сомнительной, непроверенной, куда как противоречивой информации – вещь абсолютно неприемлемая. И в рамках цивилизованного общества, в которое мы так дружно и горячо стремимся. И – что ещё более важно – в контексте национального, веками складывавшегося самосознания, во многом базировавшегося и на принципах невмешательства в частную жизнь, и на уважении к устоявшимся авторитетам, и не в последнюю очередь на «милости к падшим».