Лишь две бадьи с водой…

И вот мы к городу бредём,

Чтоб мора избежать,

И с ночи в очередь встаём –

То брат, то я, то мать.

Хлеб стал вершителем судеб,

Он был и царь и Бог.

Но привезут ли утром хлеб –

Никто сказать не мог.

И ночи стынь лиловая

Прижала нас к стене.

У каждого – меловая

Отметка на спине.

Роптать не смея, ёжимся:

«Не баре, подождём…»

И словно овцы топчемся

Под снегом и дождём.

И под законным номером

Сто пять, одет в тряпьё,

Упал старик и помер там,

Не получив своё…

Но хлеб, пусть безответную,

Надежду в нас вселял,

И очередь ту смертную

Никто не оставлял.

Рассвет проник из небыли

В холодный сгусток тьмы.

Но в день тот хлеба не было…

И снова ждали мы.

Немало позабылось бед!

Но в детский разум мой

Неизгладимо врезан след

От очереди той…

Мой город

Зелёный страж столичных рубежей!

Стою в ночи, виденьем поражённый,

Где ты, в Пехре зеркально отражённый,

Стремишься ввысь

на крыльях этажей.

Наверное, из далей мирозданья

Не так заметен контур этих зданий,

Как блеск твоих загадочных огней.

И тамошний, быть может, Галилей,

Сорвав завесу долгого незнанья,

Сказал своим о вспыхнувшем сияньи

Созвездья нового здесь, в земле моей!

А я шепчу реке, скользящей тихо:

«Тебе спокойной ночи, Балашиха…»

Вишня

В моё окно заглядывает вишня

И просится в весеннюю строку.

Как облачко, нежна в небесной выси,

Бела, как аист, вставший на лугу.

Она с тобою схожа, дорогая:

Познав всё ж меньше радостей,

чем бед,

Как эта вишня в белом платье мая,

Ты излучаешь тот же добрый свет…

Храню в душе…

Храню в душе вопрос нескромный:

А этой, мне земле родной,

Кто будет сменщик мой законный?

А любопытнее – какой?

Хочу – как путь не будет труден,

Сквозь твердь земли и плазму звёзд, –

Чтоб он, ступая в грохот буден,

Был чуток к лепету берёз;

Чтоб цену соли знал и хлебу,

И той заветной тишине,

Что подарил родному небу

Солдат, убитый на войне.

***

Неизвестному солдату

у Вечного огня

Когда лавиною стальной

По нашей по земле родной

Катилась грозно вражья сила,

Всё сокрушая и губя,

Поднялся Он – твой сын, Россия,

И в битве не щадил себя…

И чтоб земле цвести и петь,

Весною плугом пробуждённой,

Ему досталось умереть...

Но – умереть непобеждённым!

И ОН ушёл от нас таким –

В порыве мужества отчаянном.

И мы, живые, перед ним

Склоняем голову в молчании…

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345

Комментарии:

Из дневника балашихинского десятиклассника (1941–1942)

Совместный проект "Подмосковье"

Из дневника балашихинского десятиклассника (1941–1942)

Анатолий ЗУЕВ

23 июня 1941 г.

В газете помещены несколько указов в связи с начавшейся войной. Объявлена мобилизация мужчин с 1905–1918 годов рождения. Сейчас везде можно увидеть семьи, провожающие кого-нибудь на фронт.

В облике Зелёновки и города Балашихи почти ничего не изменилось, кроме вырытых щелей для укрытия в случае бомбардировки. Погода стоит замечательная, ярко светит солнце.

25 июня

Многие идут добровольно в ряды Красной Армии. Много девушек также добровольно уходят санитарами на фронт. В магазине и киоске нарасхват покупают карты Германии и других воюющих стран. Сегодня ночью с 12 до 2 часов мне первый раз приходится дежурить около дома.

26 июня

На улице сразу же бросаются в глаза плакаты, развешенные на каждом доме, заборе, призывающие к борьбе с фашизмом, к бдительности, к отличному труду. На одном из плакатов написано: «ВРАГ БУДЕТ РАЗБИТ! НАШЕ ДЕЛО ПРАВОЕ! ПОБЕДА БУДЕТ ЗА НАМИ!» Издан приказ, в котором говорится, что всем, проживающим в пригородах Москвы, запрещён въезд в Москву, кроме тех, которые имеют пропуска.

27 июня

Сегодня в приказе объявлено, что город Балашиха является запретной зоной. Гулять можно только на опушке леса, не уходя в глубь на 200 метров.

1 июля

Ночью в 2 часа была объявлена учебная воздушная тревога. Она продолжалась до 3 часов. Не слышно было ни одного выстрела.