Недавно в Москве прошёл Всемирный день философии. Москва была избрана местом проведения не случайно, а в связи с 80-летним юбилеем Института философии Российской академии наук на Волхонке. К нам приехали всемирно известные философы. В то время как мы печалились о своей проблеме – угрозе отнятия нашего философского дома в пользу другой отрасли культуры – живописи, итальянец Рикардо Поззо говорил о том, что, несмотря на политическое укрепление Евросоюза, там во многих местах прекратили преподавать философию студентам-гуманитариям. В Китае же её преподают даже инженерам. Вывод, сделанный итальянским профессором, таков: пренебрежение философией в Евросоюзе свидетельствует о том, что при всей политической устойчивости он не является организмом, имеющим идентичность. Идентичностью называют самотождественность. В современной же Европе связь с предшествующей европейской историей, по мнению Поззо, утрачена. Поэтому и философия оказалась ненужной. В Китае она есть, и философия поэтому нужна.

В России её сейчас меньше: аспирантов перевели на «философию и историю науки и техники», весьма профессионально полезную, но всё же лишь отрасль философии, а не на философию в целом.

Слышу голоса протеста по поводу марксистской пропаганды, упрощённой философии советского времени и даже радикально антигуманитарное: «общественные науки и философия – это зло, с которым надо бороться». Отвечу так: многие отечественные философы и учёные-гуманитарии, пройдя обучение в СССР, работали или работают, читали или читают лекции во множестве университетов мира и были и являются столь же успешными, как и наши физики, химики, медики, компьютерщики и пр.

История института философии и место его пребывания – часть истории и культуры страны.

Но философии и истории отводится в нашей расколотой культуре место много меньшее, чем живописи пусть и блистательного и всем нам дорогого музея. А ведь первым новым проектом в ходе наших посткоммунистических переходов было издание многотомной классики русской философии, открывающей наши несознаваемые порой черты и особенности. Отечественная философия была символом свободы и наращиваемой национальной идентичности. Наш дом – исторически не менее значим, чем усадьба Голицына, которую в нём собираются воссоздать.

Европейская культура не могла осуществить своё предназначение: «дать нормативное руководство более высокому человеческому типу, который как идея должен был развиться в Европе исторически». Мы впали в российский культурный кризис, выход из которого в единстве культуры, её философских и исторических корнях.

Валентина ФЕДОТОВА, доктор философских наук

Штыки и пепел

Дискуссия

Штыки и пепел

О непреодолённых причинах и неусвоенных уроках Гражданской войны

Святослав РЫБАС

Очередной подрыв мирного поезда, убийство десятков ни в чём не повинных людей – ещё одно трагическое доказательство, что наше общество никак не может выздороветь и плодит тех, кто готов убивать своих сограждан то ли ради каких-то неясных целей, то ли просто из дикой злобы. Самое же тревожное и отвратительное, что в убийствах сограждан вместо их беспощадного осуждения опять видят способы достижения своих политических целей.

Словно не было страшных для страны уроков Гражданской войны.

Этим урокам и будет посвящена дискуссия «ЛГ» в наступающем году.

Два года назад наша Гражданская война официально завершилась объединением двух Русских православных церквей. Она длилась с 1917 по 2007 год, захватила жизнь трёх или четырёх поколений. И подспудно ещё тлеют её угли и пепел, обжигают сердца современников, желающих одним ударом поразить несправедливости нового века.

Из школьного курса истории мы знали, что Гражданская война началась после того, как большевики в октябре 1917 года свергли Временное правительство и захватили власть. Эту полуправду многие считают истиной в конечной инстанции, сводя тем самым историю войны к столкновению кучки  узурпаторов с традиционной Россией, из чего затем родились террор ВЧК, коллективизация и вся жестокая социалистическая модернизация.

На самом же деле гражданское противостояние было начато не большевиками, а героями-народовольцами, развязавшими террор во второй половине ХIХ века. Вспомним и декабристов. Впрочем, и это ещё предыстория.

Настоящая война началась в ХХ веке представителями либеральной интеллигенции и промышленно-финансовыми кругами – они требовали расширения гражданских прав и экономических свобод.

Подавляющая часть российского населения жила вне законов рыночной экономики, 90 процентов всего земледельческого населения производило продукцию только для собственного потребления. Никакого прогресса оно, конечно, ни в каком сне не видело, следуя, как и его предки, только указаниям земледельческого календаря и церковных праздников. Это был незыблемый фундамент империи.

Община – это многовековая форма самоорганизации сельского населения, её можно назвать первобытным коммунизмом. Община помогала слабым, удерживала богатых от хищничества, контролировала исполнение нравственных норм, справедливое распределение общественной земли и угодий, коллективно отвечала за уплату налогов.

Философ К. Кавелин считал общину «страховым учреждением» от «безземелья и бездомности», при этом так характеризовал качественный состав сельского населения: «огромная, несметная масса мужиков, не знающих грамоте, не имеющая даже зачатков религиозного и нравственного наставления».

Как писал министр финансов С. Витте Николаю II в 1898 году, «парализуется жизненный нерв прогресса».

Если поражение России в Крымской войне 1852–1854 годов привело к глубокому реформированию государства, то поражение в Русско-японской вызвало в образованном обществе самые радикальные помыслы.

15 июля 1904 года в Петербурге был убит бомбой министр внутренних дел Плеве. Покушение было организовано боевой организацией эсеров. Оно символизировало начало гражданского противостояния. Показательно, что в 1903 году, будучи в Лондоне в редакции социал-демократической «Искры», П. Милюков, лидер кадетской партии, именуемой журналистами «профессорской», заявил о своей поддержке террора: «Ещё взорвут два-три губернатора, и у нас будет конституция».