Не менее ошибочно и третье соображение Адама Смита, когда он думает, что англичане, если бы у них не было притока золота из Португалии, удовлетворили бы свою потребность в нем другими путями. Португалия, как она полагает, отпускала за границу лишь избыток своих благородных металлов, которые так или иначе все равно стали бы притекать в ту же Англию. Но предположим случай, что португальцы сами начали бы выделывать сукно, сами свой избыток в благородных металлах начали бы вывозить в Китай и Ост-Индию, а обратный груз продавать в других странах, и затем позволим себе спросить: много ли португальских денег увидели бы англичане в данном случае? Равным образом мог быть и такой случай, что Португалия заключила бы Метуэнский договор с Голландией или Францией. В обоих этих случаях известное количество денег притекало бы в Англию, но никак не больше того, что Англия в состоянии была бы выручить за свою сырую шерсть. Короче сказать: фабрики, торговля и мореходство Англии без Метуэнского договора никогда не достигли бы того развития, какого они достигли в действительности.
Но как бы ни оценивать результаты Метуэнского договора по отношению к Англии, несомненным представляется одно: по отношению к Португалии результаты эти вовсе не такого рода, чтобы могли побудить другие нации в видах развития вывоза своих сельскохозяйственных продуктов предоставить свой внутренний мануфактурный рынок английской конкуренции. Сельское хозяйство и промышленность, торговля и мореплавание, вместо того чтобы подниматься вследствие сношений с Англией, будут падать все ниже и ниже. Напрасно Помбаль стремился поддержать мануфактурный рынок, английская конкуренция все его старания сводила на нуль. Нельзя, впрочем, не признать и того, что в такой стране, как Португалия, где весь общественный строй стоит поперек дороги развитию земледелия, промышленности и торговли, торговая политика могла достигнуть лишь весьма немногого. Однако и то немногое, чего достиг Помбаль, показывает, как много для блага промышленности может быть достигнуто заботливым правительством, если только будут удалены препятствия, зависящие от общественной организации.
Подобный опыт был сделан в Испании во время правления Филиппа V и его ближайших преемников. Как ни было недостаточно покровительство, оказанное туземной промышленности во время господства Бурбонов, и как ни было мало решимости для применения в полной силе таможенной системы — значительный подъем60 во всех отраслях промышленности и во всех провинциях страны вследствие перехода из Франции в Испанию торговой политики Кольбера был очевиден. Если читать Устарица и Уллоа61, то эти результаты при господствовавших в то время отношениях нужно признать в таком государстве поразительными. Повсюду отвратительные грунтовые дороги, по которым могли проходить только мулы; полное отсутствие порядочных постоялых дворов; нигде ни мостов, ни каналов, ни речного судоходства, каждая провинция отделена от прочей Испании таможенной линией; у ворот каждого города коронные сборы; грабежи и нищенство являются промыслами; контрабандная торговля в полном расцвете; наконец, подавляющая система налогов — все это указанные выше писатели выставляют первоначальными причинами упадка промышленности и земледелия. Но они не осмеливаются указать на главные причины этого плачевного состояния: фанатизм, алчность и порочность духовенства, привилегии аристократии, деспотизм правительства, недостаток просвещения и свободы в народе.
Достойным двойником Метуэнского трактата является Асиентский трактат (Assiento-Vertrag) 1713 года, вследствие которого англичанам было предоставлено право ежегодно доставлять в испанскую Америку известное количество африканских негров и являться ежегодно на одном корабле в гавань Портобелло, что им дало случай ввозить контрабандным путем в эту страну массу фабрикатов.
Таким образом, во всех торговых трактатах Англии мы замечаем постоянную тенденцию завоевывать для своей фабрично-заводской промышленности те страны, с которыми они договариваются, предоставляя кажущиеся выгоды их земледельческим и сырым продуктам. Англия повсюду стремится дешевизной своих изделий и предоставлением кредита разорить туземную фабрично-заводскую промышленность этих стран. Если англичане не могут добиться низких таможенных тарифов, они стараются обмануть таможенный надзор или же организовать в широких размерах контрабандную торговлю. Первое, как мы видели, им удалось в Португалии, последнее — в Испании. В этом случае им сослужило службу введение пошлин с ценности товаров; вследствие того и теперь они употребляют так много стараний, чтобы доказать нецелесообразность пошлин, взимаемых с веса товаров, как это было введено в Пруссии.
Глава VI. Французы
Франция также унаследовала некоторые остатки римской культуры. Но эти остатки под влиянием германцев, которые любили только охоту и обратили снова в леса и дикие пастбища обрабатывавшиеся до того поля, большей частью исчезли.
Напротив, монастырям, которые впоследствии сделались таким препятствием для развития культуры, обязана Франция, как и все прочие европейские страны, большей частью своих успехов в земледелии в течение средних веков. Между жителями монастырей не было той распри, какая существовала между представителями высшего сословия, они не обременяли своих вассалов военной службой, и их поля и стада менее были подвержены грабежу и расхищению. Духовенство любило довольство жизни, ненавидело раздоры и старалось заслужить уважение помощью нуждающемуся населению. Отсюда и поговорка: «Хорошо живется под епископским посохом».
Крестовые походы, основание Людовиком Святым городских общин и цехов, затем близость Испании и Фландрии рано вызвали во Франции развитие промышленности. Уже в XIV столетии норманны и жители Бретани поставляли шерстяные и полотняные материи для внутреннего потребления и для вывоза в Англию. Около того же времени вывоз вин и соли, преимущественно при посредстве ганзейских торговцев, достиг уже значительных размеров. Благодаря Францу I в Южной Франции водворились шелковые фабрики. Генрих IV поощрял эту отрасль промышленности, так же как и стеклянное, полотняное и шерстяное производства; Ришелье и Мазарини оказывали покровительство фабрикам шелковых, бархатных и шерстяных изделий Руана и Седана, так же как рыболовству и мореходству.
Ни на одну страну открытие Америки не оказало столь благотворного влияния, как на Францию. Из Западной Франции шло много хлеба в Испанию. Масса поселян из области Пиринеев уходила в Северо-Восточную Испанию на заработки. Огромное количество вина и соли вывозилось в испанские Нидерланды, а шелковые и бархатные изделия, как и вообще предметы роскоши французского производства, находили значительный сбыт в Нидерландах, Англии, Испании и Португалии. Вследствие этого рано во Франции начало обращаться большое количество испанского золота и серебра.
Однако блестящий период французской промышленности начался лишь с Кольбера. В год смерти Мазарини не были еще значительны ни фабричное производство, ни торговля, ни мореплавание, ни рыболовство; финансы же были в самом безотрадном положении. Кольбер имел достаточно решимости один предпринять тот труд, который выполнен был англичанами лишь в течение трех столетий напряженного труда и после двух революций. Из всех стран выписывал он самых искусных фабрикантов и рабочих, покупал промышленные секреты, доставал самые лучшие машины и орудия. Посредством общей, хорошо задуманной таможенной системы он обеспечил для туземной промышленности внутренний рынок; при помощи упразднения или наивозможного сокращения провинциальных таможен, проложением дорог и каналов он содействовал развитию внутренней торговли. Эти меры давали земледелию выгод еще больше, чем фабрикам, так как число потребителей продуктов сельского хозяйства удвоилось, утроилось, облегчая и удешевляя сообщение производителей с потребителями.
Кроме того, он оказывал покровительство земледелию уменьшением прямых поземельных налогов, смягчением способа их взимания, которое до него было очень сурово, посредством справедливого распределения податей и, наконец, путем мероприятий, имевших целью уменьшение ссудного процента. Вывоз зернового хлеба он запрещал только в периоды недостатка в нем и дороговизны. Особенные заботы прилагал он к расширению внешней торговли, покровительствовал развитию рыбных промыслов; он снова оживил торговлю с Левантом, расширил торговые сношения с колониями и начал торговлю с севером. Во всех отраслях администрации требовал он строгой экономии и порядка. В год смерти его Франция насчитывала на фабриках до 50 тыс. ткацких станков, шелковых изделий вырабатывалось на 50 млн франков, государственные доходы Франции достигали 28 млн франков, государство владело превосходным рыболовством, обширным торговым и могущественным военным флотами62.