Вика, наблюдая за этим действом, заметила:

– Ты так заботишься о своей скрипке, как будто она живая!

Женька застегнул молнию до конца и перекинул лямку через плечо.

– А так оно и есть.

Девочка заинтересованно посмотрела на него:

– Ты хочешь сказать, что твоя скрипка – живая?!

– Конечно, – с доброй и серьезной улыбкой подтвердил музыкант. – Конечно, живая. Ты ведь слышала ее голос? А разве мертвое существо может так петь?

– Но она же сделана из дерева. Ее можно, к примеру, поломать, и ей не будет больно, – осторожно возразил другу Кирилл.

– Ты ошибаешься, – тихо, но очень уверенно признес Женька. – Ей будет очень больно. Она будет плакать, и только бесчувственный человек не услышит ее стонов и не увидит ее слез. Она такая же живая, как и эти деревья, как и эта трава, как ветер, как птицы, как мы с вами.

– Но все, что ты перечислил, создано природой, а скрипка – человеком, – не сдавал своей позиции упрямый Кирилл. – Значит, и многоэтажки в городах тоже живые, и машины?

– Да, и машины, – кивнул Женька. – Но они, как сильные люди, сделаны из железа, а скрипка – натура более тонкая и чувствительная, ее звучание такое же, как голос человеческой души. Но я не хочу ни в чем тебя переубеждать. Когда настанет время, ты и сам все поймешь, без лишних слов.

– А когда оно настанет? – спросила зачарованная Вика.

Женька засмеялся и взглянул на часы, поблескивающие на его запястье:

– Когда-нибудь, только не сейчас. Потому что сейчас настало время возвращаться домой. Солнце уже скрылось, дома будут волноваться, да и мне вовсе не хочется брести по тайге в сумерках. Пошли!

И ребята дружно направились в сторону деревни.

Ошеломленные увиденным и еще более – услышанным, Славик, Колек и Маришка выбрались из своего укрытия. Их наблюдательный пункт находился всего в нескольких метрах от Женьки и поэтому за все время они не имели возможности перекинуться друг с другом даже одним словечком. Ребята сидели, боясь пошевелиться и издать какой-нибудь случайный звук – шорох, треск попавшейся под ногу ветки, любой вздох мог быть запросто замечен тонким слухом музыканта.

Сидя в укрытии, они могли только переглядываться, а такой способ общения явно не устраивал сорванцов. Но теперь, когда чужаки все вместе ушли с полянки, можно было выбраться, размять затекшие суставы и все обсудить.

– Прикиньте, я чуть не чихнул! – говорил, растягивая рот до ушей, длинный Славик.

– Твое счастье, что не чихнул, – сказала Маришка. – Ты бы нам своим чиханием все испортил.

– Ясно, – кивнул верзила. – Поэтому я и сдерживался изо всех сил, зажал себе и рот, и нос сразу!

– Очень нам интересно знать, как ты там чихал, – недовольно посмотрел на него приятель. – Будто нам больше не о чем поговорить! По-моему, нам сейчас не до тебя.

Славик почему-то обиделся и замолчал. Маришка подошла к тому пеньку, на котором лежал футляр от скрипки и задумчиво смотрела на него.

– Ты чего на пень уставилась? – не понял Колек ее странного поведения.

Обычно «атаманша» никогда не была задумчивой и рассеянной, наоборот – она ни минуты не могла просидеть в тишине и спокойствии, вечно ее тянуло на приключения, словно в попе сидело шило, как отзывалась о девчонке Колькина бабушка.

– Знаете, что мне вдруг пришло в голову? – медленно произнесла Маришка, все еще обдумывая какую-то идею.

– Что?! – оживились ребята. Если уж Маринка придумает, то непременно что-то стоящее!

Девочка присела на пень, уперлась локтями в колени, положила подбородок на сложенные в форме вазочки ладошки и заговорила...

– Кирилл, кажется, я придумала, как нам отучить этого мальчишку от ловли птиц!

Сестренка теребила Кирилла за рукав, пытаясь добиться от него должного внимания. Но так как брат занимался отглаживанием папиных рубашек, кофточек Вики и своих собственных футболок, то ее нетерпение закончилось тем, что раскаленная поверхность тяжелого старинного утюга коснулась запястья Кирилла.

– А-а-а-а-а!

Звук, напоминающий вой пожарной сирены, наполнил весь дом. Благо, Ефросинье Матвеевне не довелось его слышать – на счастье, старушка возилась во дворе со своим хозяйством. Зато из спальни выбежал всполошившийся Андрей Павлович:

– Что произошло? Что тут у вас случилось?!

– Ничего особенного, – Кирилл дул на обожженую руку и чуть не плакал от боли. – Скажи этой глупой девчонке, чтобы она не лезла мне под руку! По ее вине я обжегся!

Отец поспешил сделать строгий вид и вопросил проказницу:

– Вика, ты зачем теребила брата, если видишь, что у него в руках – электроприбор? Кирилл мог не только обжечься по твоей вине.

– А еще что? – с опаской спросил мальчишка.

Андрей Павлович особыми познаниями в технике и электроприборах не отличался, но элементарные вещи знал – из собственного горького опыта. Он выключил утюг из розетки и продемонстрировал детям провод, оголенный у основания корпуса утюга.

– Видите? С такими проводами вообще нужно быть очень осторожными. Резкое движение или случайное попадание воды на это место может привести к замыканию.

– Пап, объясни на русском, пожалуйста, а то до глупышки не дойдет.

– Сам глупый, – обиделась сестренка.

– Не ссорьтесь. Я просто хотел сказать, что вас могло бы обоих ударить током, а это, как вы можете себе представить, не очень приятно.

– Ой, – поморщился Кирилл. – Я помню, меня в школе на трудах однажды так шибануло! Мы тогда рассматривали устройство утюга изнутри, чтобы в случае поломки самим починить, но какой-то кретин включил утюг в розетку, когда он был разобран. Вот шуму-то было!

Андрей Павлович еще несколько минут объяснял своим неразумным чадам, как нужно обращаться с подобными предметами. В результате беседы разорванный провод старушкиного утюга был торжественно замотан изолентой. Отец, посчитав, что с воспитательной частью покончено, облегченно вздохнул и удалился в спальню. Тогда Вика снова сказала:

– Кирилл, кажется, я придумала, как нам спасти птичек от Мишки.

На этот раз девочка не теребила брата за рукав и вела себя на редкость сдержанно и спокойно – видимо, подействовали наставления отца. Она сидела рядом с Кириллом на диване, но побоялась даже коснуться брата, несмотря на то, что рядом не то что утюга – даже настольной лампочки не было.

– Что ты придумала? – ответил мальчик, отрываясь от созерцания фотографий, разложенных на его коленях, вокруг него и даже на полу – та часть, что не поместилась на диване.

– Нам нужно попросить нашего друга помочь нам, – неопределенно ответила девочка и хитро улыбнулась.

– Женьку, что ли? – не понял Кирилл. – Так зачем его просить, он и так нам помогает.

– Нет, не Женьку. Я говорю о нашем первом друге, которого мы обрели в этом краю!

Кирилл недоуменно посмотрел на сестру. Карие глазенки Вики излучали ясный, заботливый, добрый взгляд. Так она смотрела только на... Брат сразу понял, кого девочка имеет ввиду.

– Гришку, что ли? – уточнил он.

– Конечно, Гришку! – просияла девочка. – Мне кажется, что у него получится отвадить птицелова намного быстрее, чем у нас!

«Неплохая идея!» – оценил про себя Кирилл ее мысль. И брат с сестрой принялись обсуждать, как объяснить косолапому помощнику, что от него требуется.