Рекс Рексрот не особо понимал, что происходит вокруг и куда клонится чаша весов. Завеса ярости туманила его мозг. При этом он осознавал лишь одно: этот приехавший из Европы аристократический выродок (если вообще не откровенный самозванец) унижает его на глазах стольких людей.

Фредди тем временем уныло повторял:

— Протестую, ваша честь! Информация устаревшая, к делу не относится и касается лишь намерений и частных разговоров!

— Протест отклоняется! — сурово ответила судья. — Можете продолжать.

Майлс чуть повысил голос, подводя опрос свидетеля к кульминации.

— Теперь прошу вас ответить вот на какой вопрос, господин барон. Скажите, познакомили ли вы эту женщину с нужным ей, отвечающим ее требованиям человеком?

— Но сэр! — гордо расправив плечи, воскликнул Краус. — Я же… я же консьерж! Как вы могли усомниться…

Голос Майлса прозвучал как раскат грома:

— И с кем же вы познакомили эту расчетливую даму?

— Я познакомил ее… вот с этим недалеким… нет, признаюсь откровенно: вот с этим глупым человеком! — Выпалив эти слова, Краус картинным жестом выбросил вперед руку, указывая на Рекса.

Собачка затявкала, переходя на визг. Фредди собрал в кулак последние силы и, встав из-за стола, прокричал:

— Протестую!

— Пусть секретарь занесет в протокол заседания то, что господин барон признал в Рексе Рексроте недалекого и глупого человека! — спокойно заявил Майлс.

Это утверждение переполнило чашу терпения Рекса. Он медленно встал со стула и, сорвав с себя галстук, впился красными, налитыми кровью глазами в Крауса.

Шум в зале все усиливался. Многие из числа сидевшей в зале публики уже не шепотом, а почти в полный голос разговаривали по мобильникам, стремясь поделиться этими потрясающими новостями. Собачка продолжала неистово тявкать. И, перекрывая шум, раздался голос человека, который и спровоцировал всю эту суматоху. Приподнявшись со своего места, истерически хихикая, барон проорал:

— Да, я познакомил ее с этим с недалеким, глупым человеком!

Больше Рекс терпеть не мог.

— Козел! — прохрипел он, а потом тоже сорвался на крик:

— Сукин ты сын!

С этими словами он бросился к свидетельскому месту.

— Значит, я, оказывается, глупец? Я, по-вашему, дурак? Я, может, еще и идиот? Я знал, знал, что меня за глаза называют чокнутым!

В следующий миг пальцы Рексрота сомкнулись на горле барона.

— Да что плохого я сделал? Мне просто нравятся поезда! И железные дороги! Ну и что с того? Я не дурак!

Барон хотел было что-то возразить, но из его сдавленной глотки доносились лишь почти нечленораздельные звуки:

— Пожалуйста, сэр… только не за горло…

— Протестую, ваша честь! — что было сил завопил Фредди. — Свидетеля душат прямо в зале суда!

На мгновение задумавшись, судья Мансон отложила уже занесенный было молоток и сказала:

— Протест отклоняется. Можете продолжать.

Глава 9

Через неделю после вынесения судебного решения Рекс Рексрот переехал обратно в свой дом.

С бароном он уладил дело без суда, отправив того обратно в Европу с кругленькой суммой в кармане. Но, честно говоря, оно того стоило: все эти затраты, включая огромный гонорар Мэсси, вынесение сора из избы и копание посторонних в его грязном белье, даже страдания и мучения, пережитые им за это время.

Подойдя к дому и удостоверившись, что собак нигде не видно, Рекс зашел внутрь и в задумчивости сел на диван в холле. Нет, Майлс Мэсси все-таки гений, подумал он. Этот адвокат отомстил не только за него лично, но и внес немалый вклад в общее дело защиты интересов мужчин. Кроме того, у него, видимо, еще и легкая рука: сразу после суда с Рекса как будто сняли заклятие, и его бизнес резко пошел в гору. Впрочем, дело было не только в деньгах. Не менее важным для Рекса было ощущение сладостной мести и восстановление попранной справедливости в отношении его якобы не совсем адекватной сексуальности.

Чудо свершилось! Вопреки всем ожиданиям, вовсе не к нему прицепили ярлык извращенца и неверного мужа. Наоборот, именно его бывшая жена, эта красавица и умница, была выставлена перед всеми как расчетливая циничная сучка, бессовестно посягнувшая на заработанные с таким трудом деньги. «Ничего не поделаешь: историю пишут победители», — усмехнувшись про себя, подумал Рекс.

Первым делом он собирался произвести в доме кое-какой ремонт и полностью сменить обстановку. Нина, само собой, просила его не начинать реконструкцию до того момента, пока она не переедет к нему. Ей хотелось самой поучаствовать в обустройстве и оформлении нового гнездышка. Рекс готов был согласиться с этой женской прихотью, за исключением пары очень важных для него мелочей, которые он считал нужным сделать как можно скорее, и главное, собственноручно.

Разыскав молоток и несколько гвоздей, Рекс вернулся в холл, где уже стояла у стены большая картина в роскошной раме. Выбрав на стене неподалеку от фонтана подходящее место, он вбил гвоздь подлиннее и потолще и повесил на него картину.

Получилось просто великолепно. Прямо напротив входа, отлично видный отовсюду, висел громадный, в полный рост, фотопортрет Майлса Мэсси. С того дня, как суд вынес свое решение, Мэсси стал для Рекса героем, кумиром, почти святым, и Рекс откровенно поклонялся своему божеству: как-никак этот человек спас его уже крепко схваченную и едва не надранную задницу.

Другой его проект был более масштабным и амбициозным, а также требовал больше времени и финансовых вложений, чем картина.

Смешав себе коктейль, Рекс внимательно оглядел просторную лужайку у себя под окнами.

План его был таков: дождаться поступления основной суммы денег от столь удачно прошедшей сделки и построить собственную миниатюрную железную дорогу. Мысленно он уже проложил главную магистраль: станция отправления будет находиться прямо у ворот, затем рельсы обогнут дом и всю усадьбу, от бассейна до теннисного корта. Эта железная дорога, воплощение давней мечты, превратит его мир в сплошной эротический вокзал, где Нине будет отведено место главного диспетчера.

Созерцая закат и мысленно обдумывая, где проложить кольцевую линию, Рекс восхищался сам собой и размахом своей фантазии.

У него будет собственная железная дорога — прямо как у Майкла Джексона.

Мэрилин всегда считала себя реалисткой.

Она добросовестно вызубрила все, что положено, в школе, и получила стипендию на обучение в колледже Сары Лоуренс. Примерно в этот момент в дело вмешалась природа, наградившая ее красотой и привлекательностью, и в жизни Мэрилин замелькала целая вереница друзей-приятелей по колледжу — один богаче другого.

Они привили ей вкус к верховой езде, научили водить дорогие спортивные машины, разбираться в хороших винах и вращаться в привилегированных кругах. Окунувшись с головой в светскую жизнь, она вскоре почувствовала себя там как рыба в воде.

Впрочем, для уроков любви она предпочитала выбирать мужчин постарше и поопытнее. Почему так получалось, она и сама не понимала. Возможно, причиной этой склонности было то, что Мэрилин выросла в «неполной» семье — ее воспитывала одна мать, а отца она практически не знала. Но это было не так важно. Следует признать, что Мэрилин не особенно задумывалась над мотивами своего поведения в той или иной ситуации — она предпочитала не анализировать собственные поступки, а просто поступать так, как ей хочется. Что касается личной жизни, то недостатка в «поступках» у нее не было.

К концу обучения в колледже Мэрилин приобрела здоровый аппетит к жизни, но после получения диплома о высшем образовании она была несколько разочарована. Очень скоро ей стало ясно, что далеко не все в этом забеге стартуют с одинаковой позиции. Чтобы догнать тех, кто успел вырваться далеко вперед и уже достиг такого уровня жизни, о котором она только мечтала, нужно было не мчаться сломя голову и, глядя им в спину, а разработать альтернативный план.