— Ты ненормальная! — с каким-то священным страхом глядя на нее, прошептал гном. — Люди так не делают. По крайней мере, наши люди, здешние. А у вас они, я заметил, еще наглее и трусливее.

По ручью поплыл синеватый туман, приближаясь к ним. В его колеблющемся мареве трудно стало различать предметы, вся растительность словно в испуге зашелестела и замерла. А по воде вышла из тумана фигура старца в белом, источавшая теплый и ласковый, словно солнечный свет и тепло (в туманной сырости-то! Загадки местной природы, — с иронией подумала Светка). Бороман словно окаменел, глядя на незнакомца, Светка приветственно помахала рукой и улыбнулась.

— Она — нормальнее многих, кого ты знал и еще узнаешь в своей жизни, — тихо и проникновенно произнес старец, глядя в глаза Бороману, которому показалось, будто его просвечивают насквозь. "Наверное, если добавить побольше страха неизвестности к посещению врача, проводящего ультразвуковое исследование, получится очень похоже", — резюмировала Светка и хихикнула про себя, едва сдержав улыбку. — Она многое умеет, чего ты не только никогда не узнаешь, но и не смоешь постичь истоков этих знаний, — продолжала местная вариация деда мороза. — Но ты нужен ей. Ей предстоит тяжелый путь, чтобы исполнить миссию и спасти миры от гниения и разрушения. Вам обоим нужно многое испытать, чтобы она смогла добраться до Города Владык, чтоб обрести там истинную силу и восстановить равновесие. Дорога сама покажет себя. Помогай же ей в простых бытовых делах! — Договорив фразу, очаровательный дедушка по-доброму улыбнулся Светлане, приоткрыв — гордость стоматолога — идеально ровные белые зубы, и исчез вместе со своим смогом.

Наверное такой же эффект производит на истинно верующих явление святого. Гном долго не мог прийти в себя, а потом, хлопнув себя ладонью по лбу, задумчиво проговорил: "Это великая миссия! Святая Плоть! Я никогда даже предположить не мог…" — и надолго замолчал. Молча вскипятил чай и подал Светлане с куском ароматного хлеба, что всегда оказывался под рукой, молча настелил в импровизированной палатке лапника, делая ложе помягче, жестом пригласил ее спать, а сам уселся у входа сторожить ее сон, и лишь головой покачал отрицательно на ее предложение сменить его к утру — возложенная на него задача совершенно затмила для него все разумные доводы.

— Ну-ну, — буркнула Светка, сворачиваясь калачиком на ветках (надо признать, и впрямь оказалось не так уж жестко, как ей думалось!) — Завтра я на тебя посмотрю, опухшего от бессонницы…

Она уже не видела, какими мечтательно-обожающими глазами посмотрел на нее Бороман, не слышала его вопроса ("Послушай, а ты не замечаешь, что ведешь себя в чужом мире, как хозяйка, а он, весь мир, слушается тебя?") почти сразу провалилась в сон…

* * *

… И мгновенно оказалась на узенькой незнакомой и совершенно безлюдной улочке.

Между прочим, все улицы мира в принципе очень схожи между собой. И если вы предположим, оказались в незнакомом городе и попали на неизвестную улицу, напомнившую расположением домов или архитектурой другую, очень знакомую, в родной, исхоженной вдоль и поперек местности, то будьте готовы к тому, что и магазинчики и здешний рынок или ремонтные мастерские также окажутся в тех же местах, что и там, только чуть ближе или дальше на пару сотен метров или домов — людские запросы везде одинаковы, и даже самые нерадивые проектировщики и строители все же должны учитывать элементарные потребности будущих жителей.

Здесь все выглядело так же, как на улице ее детства: маленькие двух- и одноэтажные домики с аккуратными крошечными балкончиками, огражденными по периметру кованными фигурками тонкой обработки.

Стояла тишина. Смеркалось. Только где-то вдали торопливо шаркали шаги запоздалого прохожего. Светлана пошла ему навстречу — из простого любопытства, чтобы посмотреть на него и, может быть, спросить, что это за местность.

Впереди мелькнула приземистая фигура широкоплечего человека и серая тень смутных очертаний — она только подлетела к прохожему — и тот упал.

На балкон вышла женщина, потрогала висящее на протянутых под крышей веревках сохнущее белье, вскользь глянула вниз и увидела обездвиженное тело прохожего. Свесившись через перила, крикнула что-то игривое, вслушалась в вечерние звуки, умиротворенно улыбаясь. Не получив ответа, закричала испуганно и выбежала на улицу, Она не успела приблизиться к лежащему — на пути ее возникла тень, и женщина издала сдавленный всхлип, кулем рухнув наземь. Старушки, сидевшие на лавочке, по обычаю существующих во всех мирах для старушек, дружно привстали посмотреть, что случилось, Тень материализовалась рядом, и любопытные навсегда утратили интерес ко всему.

Куривший на балконе хоббит свалился вниз, извергая последние в своей реальности клубы дыма.

Серая тень металась повсюду, отыскивая новые жертвы. Люди не успевали вскрикнуть, падая мертвыми.

Светка сонными глазами смотрела на эту истерию смерти и внезапно ей пришло в голову, как одинока, должно быть, эта Тень, и как жаль, что никтошеньки ее не хочет понять.

Так бывает, когда истинно верующий, впав в фанатический экстаз, начинает жалеть падшего ангела, переживая об его одиночестве, со слезами на глазах глядя на картину Врубеля "Сидящий Демон" и думая, мол, если б с ним кто-нибудь вовремя заговорил, дал понять, что он не одинок в своем падении, и вполне еще сможет подняться на те высоты, откуда был некогда свергнут… Мол, вечное одиночество и непонимание даже в блеске красоты, богатства и всемогущества — страшнейшая плата за грех, пусть и самый богопротивнейший в истории человечества. Вот, думает такой жалельщик, если б у него появился настоящий друг, то все пошло бы совершенно иначе! Проливая слезы жалости, как-то совершенно забывается о нечеловеческой, необъяснимой природе и самого демона, и о возможном искушении, грядущем через невесть откуда взявшуюся жалость.

А он, искуситель, стоит рядом, невидимый и удовлетворенный результатами проведенного и вновь удавшегося испытания, потирает руки и ухмыляется: ну что, дружок, и ты мой!

Откуда навалилась жалость — непонятно, но именно Тень в этот момент вызывала у Светки настоящую симпатию, она, а не те, кто умер только что у ее на глазах. "Ну конечно, — думалось ей между тем, — всем хорошо, кто не приносит никому вреда по чужому замыслу. А она — она же создана, чтобы убивать! И добросовестно исполняет свою функцию. А вместо похвалы слышит лишь проклятья, стоны и крики ужаса. Это по меньшей мере нечестно! Она не понимает, за что ей такое небреженье, и озлобляется все больше и больше. Ей даже некому объяснить, как нужно поступать, чтобы всем стало лучше", — мелькнула совершенно уж детская и нелепая мысль.

И тут Тень, словно почувствовав дружелюбие. вдруг замерла и стала неуверенно и медленно, почти ползком, приближаться к Светлане. Светка робко улыбнулась ей, изо всех сил тужась вложить в мимику побольше радушия и благостности. Получалось с трудом. "Надо, — подбодрила она себя. — Если не получится, то все пропало!" Тень двигалась растерянно и словно кралась, приблизившись на расстояние вытянутой руки. Стали видны очертания ее безносого лица: два огромных и жутких идеально черных глаза без ресниц и провал рта, неумело пытающийся отобразить улыбку смотрели на нее.

— Послушай, мне жаль тебя! — глухим, незнакомым голосом пробормотала Светка. От наплывшего ужаса ноги стали ватными и плохо слушались, она едва стояла. Колени предательски подогнулись осторожно протягивая руку в сторону Тени. — И я очень-очень хочу тебе помочь! — Внезапно Тень конвульсивно сжалась и ее черты подернулись дымкой. В этот момент Светка стала задыхаться, у нее появилось ощущение, словно все тело ее изнутри пронзают насквозь раскаленными иглами. Внутренности наполнились острой кинжальной болью, выплеснувшейся наружу. Она, почти теряя сознание, прошептала: "Не надо… Так…" Боли во сне не бывает! Или это опять не сон? Она ощущала все клеточки своего тела, наполненные страданием и страхом, хотела протянуть руку, но та и не думала подниматься, скованная параличом. Надо сказать… Убедить…