ГЛАВА ПЯТАЯ

Солнце медленно поднималось из-за горизонта, озаряя спящий город первыми робкими лучами. Талбот стоял у окна на кухне с чашкой крепкого кофе в руке и размышлял о том, что в ожидании чуда бессонная ночь кажется вечностью.

Накануне Ричард вернулся домой около полуночи и прямо с порога попросил его выслушать. Узнав страшную новость, Талбот почувствовал себя совершенно беспомощным, словно его нокаутировали на боксерском ринге сильнейшим ударом в живот. Второй раз в жизни у него будто земля ушла из-под ног. Не обращая внимания на поздний час, братья проговорили до трех ночи.

Талбот тяжело вздохнул, отошел от окна и, чувствуя настоятельную потребность подкрепить душевные силы, налил себе еще кофе. Неожиданно в пронзительной утренней тишине раздались чьи-то легкие уверенные шаги – и на пороге кухни появилась невысокая пожилая женщина с приятным, чуть широким лицом.

– С возвращением, Талбот! Я так беспокоилась за тебя, – улыбнулась она, подходя ближе и заглядывая ему в глаза.

– Спасибо, Роуз. Ты не представляешь, как я рад снова оказаться дома! – приветливо откликнулся он, мгновенно приободрившись.

– Когда вас с Ричардом нет рядом, мне становится ужасно скучно, – по-матерински пожаловалась она, на ходу завязывая фартук. – Что ты хочешь на завтрак? Как обычно, омлет и тосты?

– Было бы здорово.

Роуз Мэрфи работала экономкой у братьев Маккарти с тех самых пор, как они лишились родителей. Незамужняя и бездетная пожилая женщина души не чаяла в своих «мальчиках» и делала все от нее зависящее, чтобы они ни в чем не нуждались. За прошедшие годы она стала неотъемлемой частью их жизни, завоевав доверие и искреннюю привязанность обоих братьев. Если Талботу или Ричарду требовалась материнская поддержка и участие, они всегда знали, к кому обратиться.

Вот и сегодня, внимательно следя за ее неторопливыми движениями, он чувствовал, как тревога и боль сдают свои позиции, уступая место детской безмятежности. Кивком головы пригласив его к столу, Роуз ловко поставила на стол большое блюдо с тостами, персиковый джем и нежнейший омлет.

– Ты выглядишь уставшим, – сочувственно заметила она.

– Признаюсь честно, за последние дни я дико устал…

– И врагу не пожелаешь пережить подобный кошмар! У тебя, мальчик мой, могущественный ангел-хранитель. Меня в дрожь бросает, как подумаю, насколько ты был близок к смерти…

– Да, нам с Элизабет сказочно повезло, – кивнул Талбот и, помрачнев, добавил: – Надеюсь, мое потрясающее везение на этом не иссякнет…

– Неужели ты снова… собираешься летать?! – всплеснула руками пожилая женщина.

– Не в этом дело…

И после минутного колебания он рассказал ей, какое ужасное несчастье приключилось с Ричардом.

– Правду говорят, что беда не приходит одна! – воскликнула она, краешком фартука вытирая набежавшие слезы. – Бедный, бедный мальчик! Мы должны сделать все возможное и невозможное, чтобы помочь Ричарду… с честью выдержать это испытание. Самое главное, он должен верить в себя и в благополучный исход операции.

– Именно.

Позавтракав, Талбот поблагодарил Роуз и отправился к себе в кабинет. Закрыв за собой двойные двери, он сел за письменный стол и огляделся. Эта просторная комната всегда ему очень нравилась: вдоль стен у окна тянулись высокие стеллажи с книгами, массивная, но изысканная мебель, тяжелые бархатные гардины – эти и другие детали интерьера мысленно возвращали его в библиотеку далекого XIX века.

Сейчас ему меньше всего на свете хотелось работать, но он продолжал сидеть за столом, рассеянно вертя в руках груз для бумаг. Эту вещицу в виде стодолларовой купюры мать подарила отцу в те счастливые времена, когда офис компьютерной компании «Маккарти Индастрис» с легкостью умещался на кухонном столе, а шальной ветер, летними вечерами врывавшийся внутрь через открытое окно, живописно разбрасывал по полу важные документы…

Воспоминания захлестнули его. Талбот вновь услышал свой – чуть дрожащий – голос, клятвенно обещающий умирающему отцу позаботиться о младшем брате. С горячо любимой матерью он, увы, не успел проститься: она погибла мгновенно. Четырнадцать лет после той роковой аварии Талбот честно выполнял его последнюю волю, желая оправдать доверие родителей. Обеспечивая себя и Ричарда материально, он не забывал и о чисто духовных ценностях, по мере сил воспитывая в нем лучшие человеческие качества.

Подростковое бунтарство, взросление, ранний брак, отцовство и, наконец, развод – Ричард прошел все эти жизненные этапы у него на глазах. И вот Талбот впервые столкнулся с неразрешимой проблемой. Осознание собственной беспомощности крайне угнетало и раздражало его. Хотя кое-что ему все-таки следовало предпринять – и причем немедленно. Накануне, услышав о том, что Элизабет восприняла идею о возвращении в Монингвью, мягко говоря, без особого энтузиазма, он пообещал расстроенному брату поговорить с ней.

Талбот перевел взгляд с телефона на настольные часы. Для серьезного разговора было еще слишком рано. Выждав полтора часа, он решительно набрал ее номер и, когда на том конце провода раздался немного усталый женский голос, сильнее сжал в руке трубку:

– Доброе утро. Это я… Талбот.

– Привет.

– Элизабет, нам надо поговорить.

– Ричард уже рассказал тебе?

– Еще вчера.

Они помолчали, собираясь с мыслями. Элизабет начала первой:

– Полагаю, мы оба не спали сегодняшней ночью…

– Да уж, – лаконично ответил он, изо всех сил стараясь быть предельно сдержанным. – Слушай, я звоню вот по какому поводу: Ричард пригласил вас с Эндрю пожить у нас…

– Прямо не знаю, как поступить… – вздохнула она.

– А по-моему, решение очевидно.

– Но я… не могу вот так все бросить. Сам понимаешь: Эндрю нельзя пропускать занятия, да и у меня много работы в школе.

– Племяннику я найму репетитора. Даю слово: он не отстанет в учебе от одноклассников. А что касается твоих обязанностей, просто возьми отпуск за свой счет. О деньгах не беспокойся. Аренду дома и коммунальные услуги я оплачу на месяц вперед.

– Ни в коем случае! – пылко запротестовала Элизабет. – Я не хочу вешать на тебя свои финансовые проблемы!

– Сейчас не время демонстрировать независимость, – безапелляционно заявил он. – Есть вещи гораздо более важные, чем деньги, и ты это прекрасно знаешь. Соглашайся!

Долгую минуту она молчала и, наконец, вздохнула:

– Конечно, ты прав. Мы приедем, но только на две недели…

– По словам лечащего врача, Ричарду требуется срочная операция, так что совсем скоро мы будем вспоминать эти события как страшный сон. Итак, когда вас ждать? Сегодня вечером?

– Мне требуется некоторое время, чтобы уладить все необходимые формальности и собраться, – на этот раз ее голос звучал резко, по-деловому. – Завтра утром мы выезжаем и к обеду, думаю, будем в Монингвью.

– Отлично! Ричард будет очень рад. И я тоже.

Попрощавшись, они одновременно повесили трубки. Талбот откинулся в кресле и, не спеша, помассировал виски. Голова болела. Мысли путались, ни в какую не желая выстраиваться в логическую цепочку. Он был искренне благодарен Элизабет за то, что она пошла навстречу – возможно, не совсем разумному, но, безусловно, похвальному – желанию Ричарда побыть с сыном и бывшей женой перед важнейшим шагом в своей жизни. А еще он был рад тому, что она ни словом не обмолвилась ни о времени, проведенном наедине в лесу, ни о вчерашнем поцелуе. Элизабет ясно дала ему понять, что впредь их отношения должны оставаться чисто деловыми.

И Талбот, как всякий порядочный здравомыслящий мужчина, охотно поддерживал ее оборонительную позицию. Но стоило ему вспомнить ее мягкие шелковистые волосы, энергичный блеск прекрасных темно-голубых глаз, нежные чувственные губы, как самые разумные и логичные доводы тут же теряли власть над его мыслями и чувствами, подчиняясь непреодолимому желанию вновь прикоснуться к ней. Так что, настойчиво приглашая Элизабет погостить, он в полной мере отдавал себе отчет в том, что в течение двух недель ему предстоит бороться с величайшим искушением. Но ради здоровья и благополучия любимого брата он был готов (в очередной раз!) рискнуть своими нервами. Дела в «Маккарти Индастрис» шли просто превосходно, и он планировал, сославшись на чрезвычайную занятость, все время проводить в офисе или здесь, в этом уютном кабинете.