– Габриэль… – начал он.

Она закрыла ему рот рукой.

– Нет. И не смотри на меня этим своим суровым взглядом командира, Николя Реми, словно ожидаешь, что я тут же встану на вытяжку перед тобой. Ни при каких обстоятельствах я не намерена бежать на остров Фэр и оставлять вас, сударь, здесь в опасности.

Он поцеловал ее ладонь и отпустил ее руку.

– Я буду гораздо в большей безопасности, если смогу сосредоточиться на выполнении своей миссии и мне не придется волноваться за вас с Мири.

– Господи, ну что за мужской довод! – Габриэль отодвинулась от него, сверкая глазами. – Да тебе никогда не вытащить отсюда Наварру без моей помощи. Вспомни, он согласился оставить Париж, только если заполучит меня.

– Что ж, он не получит тебя, эта тема закрыта, – отрезал Реми.

Габриэль словно и не слышала его резкого выпада. Она сложила пальцы домиком под подбородком и задумчиво заговорила, словно размышляя вслух:

– С моей стороны, было эгоистично стараться удержать Наварру подле себя в Париже. Теперь я понимаю это. Возможно, ему действительно суждено когда-нибудь стать правителем Франции, но пока ему лучше вернуться в свое королевство. К сожалению, и он может не разобраться, что для него это лучше, особенно если прогневается на нас за наше предательство.

– Предательство? Разве мы предаем его? – Реми задохнулся от ее слов.

– Нам придется притворяться, что я по-прежнему хочу стать его любовницей.

– Нет! Безусловно, категорически нет!

– Но это же ненадолго. Как только мы благополучно вывезем его из Франции и переправимся через границу, мы сразу же сообщим ему…

– Черт побери, Габриэль. Вы меня слышите? – Реми охватил ее за локоть и резко развернул лицом к себе. – Я сказал «нет». Я сыт по горло всем этим вероломством, притворством, обманом. Я не желаю, чтобы вы снова вертелись подле Наварры.

– Почему? Чего тут бояться? Что все кончится его кроватью?

– Если честно, да.

– Мне удавалось избегать его постели достаточно долгое время. Неужели у тебя вообще нет никакой веры и мою любовь к тебе? Ты не доверяешь мне?

– Наварра, вот кому я совсем не доверяю. – Реми переступил с ноги на ногу и хриплым голосом добавил: – И самому себе. Своей собственной способности владеть вашим сердцем.

– Николя, – смягчилась Габриэль, – так уж случилось, но мое сердце принадлежит тебе и всегда будет твоим. Мне не меньше тебя неприятен этот обман, а может, даже больше. Но Екатерина уже предприняла по пытку уничтожить тебя. Она, несомненно, подозревает о твоих планах освободить короля из ее когтей. Появление этих охотников на ведьм, наверное, отвлечет ее на некоторое время. Думаю, их появление явилось для нее не меньшей неожиданностью, чем для нас. Но у тебя совсем мало времени. Ты не можешь позволить себе ссориться с Наваррой из-за меня. Если ты искренне хочешь спасти своего короля, это единственный выход.

– Отлично, – уступил он, горько вздохнув. – Но ты должна пообещать мне, что, как только мы вывезем Наварру из Парижа, это будет означать конец всякому обману и каверзам. Все в жизни будет откровенно и честно, особенно между нами.

– Если ты пообещаешь мне кое-что взамен. Поклянись никогда больше не пугать меня, как ты напугал меня сегодня. Я умирала тысячу раз, пока наблюдала, как ты рискуешь жизнью на турнирной арене.

– Я солдат, Габриэль. И едва ли в силах обещать тебе никогда не драться снова. Особенно теперь, когда мне предстоит спасти своего короля, да еще с появлением этой новой угрозы в виде охотников на ведьм.

– По крайней мере, поклянись, что не будешь рисковать жизнью по такой глупой причине, по какой ты дрался с этим Дантоном.

– Я не считаю сегодняшний поединок глупым, – напрягся Реми. – И, если честно, мне все еще жаль, что я не покончил с этой мерзкой тварью.

– Ну, разве ты не понял, Николя? – Она с нежностью дотронулась до его щеки и заставила посмотреть на себя. – Ведь ты же покончил с ним. Даже смерть Этьена Дантона не освободила бы меня от его власти. И только наша ночь, твоя чуткость и нежность в постели, твоя любовь ко мне – вот что победило его.

Если так, Реми был несказанно рад, но это только слегка притупило его ненависть к Дантону.

– Да, тут я, видно, дал промах. Иными словами, ты хочешь сказать, что в полдень на арене я избрал не тот меч для этого типа.

– Николя Реми!

Ее гневная реакция поневоле заставила его расхохотаться. Когда она шутливо толкнула его в плечо, он принял вызов и начал щекотать Габриэль. Она ответила тем же. Дантон был полностью забыт, когда Реми рухнул на кровать, потянув за собой Габриэль. Они барахтались в простынях, устроив настоящее игривое побоище, пока оба не стали задыхаться от смеха. Реми приподнялся на локтях над Габриэль, чтобы не задавить ее своим весом. Уже очень давно, он и сам не вспомнил бы, как давно, у него не было так легко на душе. Ее золотые волосы рассыпались по простыне. Лицо Габриэль все еще смеялось, но во взгляде появилась глубокая нежность.

– Как же славно слышать твой смех, Николя. Ты взвалил на свои плечи столько горестей этого мира. Когда ты смеешься, то кажешься на много лет моложе.

– Выходит, в остальном я седобородый дедок?

– Не знаю, как там у вас с бородой, сударь, но на голове я действительно разглядела несколько серебряных нитей, – лукаво подзадорила Габриэль.

– Если у меня и есть седые волосы, то только твоими стараниями, милая моя сударыня, – усмехнулся Реми. – Послушать тебя, так только я безрассуден и пренебрегаю риском. Но проживи я хоть до ста лет, и тогда не забуду день, когда ты утащила мою шпагу, чтобы биться с охотниками на ведьм. Вот станешь моей женой, предупреждаю, не допущу…

– Боже мой! – воскликнула Габриэль, прерывая его. – Чуть не забыла.

Толкнув его в грудь, она выскользнула из-под него и, раскидывая простыни и одеяла, стала выбираться из кровати. Реми обнял ее за талию, чтобы удержать.

– Что бы ты там ни забыла, разве это не может подождать до утра?

– Нет, у меня есть кое-что для тебя.

Реми начал убеждать ее, что ему ничего не надо, кроме одного, но, поскольку Габриэль продолжала вырываться, он неохотно отпустил ее. Девушка откинула назад свои пышные волосы и соскочила с кровати. Она наклонилась и открыла тяжелую крышку сундука в ногах кровати. Роясь в его содержимом, нетерпеливо выбрасывала оттуда белье, юбки и другие предметы одежды.

– Что ты там ищешь?

– Погоди.

Она отодвинулась от сундука, держа в руках длинный предмет, обернутый в бархат. Обойдя угол кровати, раз вернула ткань и вытащила шпагу. У Реми перехватило дыхание, но он смотрел не на шпагу, а на Габриэль. Свеча высвечивала золото ее волос, бросала теплый отблеск на ее кожу цвета сливок, придавая глазам яркость драгоценных камней. Она держала шпагу за эфес, острием вниз, и напоминала девушку из легенды, волшебницу, которая поднялась из таинственных глубин озера, чтобы одарить короля Артура его мечом. Только в руках у нее был не Эскалибур, легендарный меч короля Артура, а шпага Реми с простой и ничем не украшенной рукояткой и таким же простым стальным клинком. Это была старая шпага Николя, которую он считал пропавшей в ночь накануне Дня святого Варфоломея, и с тех самых пор ставшая целью отчаянных поисков в его кошмарах. Габриэль положила шпагу лезвием на руку и протянула ему шпагу рукояткой вперед. Он заколебался, опасаясь, что вместе с возвращенной шпагой оживут слишком мрачные воспоминания той ночи, когда он в последний раз владел ею, ночи резни. Но стоило ему сжать в ладони потертый эфес, до боли знакомый ему каждой зарубкой на щитке, защищающем пальцы, как на него нахлынули совершенно иные воспоминания.

Ему тогда было лет десять, не больше. Хотя Реми и был высок для своего возраста, отец казался ему великаном. В его воспоминаниях не слишком четко всплывали черты лица Жана Реми, только его борода с седыми прядями. Но он прекрасно помнил руки отца, большие, мозолистые, жесткие, с шишковатыми суставами пальцев из-за того, что они не раз бывали выбиты и сломаны.