Пипс невозмутимо разливал шипучку по бокалам.

– Послушайте… – разъярилась Эрнестина. – Просто возмутительно допускать эту связку перьев в общество после всего, что пережил мой бедняжка Бинго!

Ее краса и гордость злобно зыркнул на мамашу.

– Брось ты, мам! Я вовсе не боюсь каких-то глупых птиц!

– А ты меня не одергивай! – взвилась та. – Может, ты и поумнее нас с папочкой, но мне лучше знать, что для тебя хорошо, а что плохо! – И Эрнестина ткнула себя кулаком в грудь…

Что-то не нравятся мне злобные искорки в ее глазах. На память почему-то вдруг пришло таинственное исчезновение Джимми Грогга и Дивонн.

– Думаешь, я не понимаю, что здесь происходит?! Да едва я увидала эту ужасную комнату, куда тебя поселили. – Она прижала к себе Бинго. – Ты представляешь угрозу для остальных кандидатов. Они уже добились всего, на что способны, выше себя не прыгнешь, так что им одна дорога – вниз. Может, все сложилось бы иначе, будь у тебя какой-нибудь фальшивый титул или выиграй ты какой-нибудь вшивый кулинарный конкурс, а еще лучше – был бы ты высоким и красивым.

Бен как-то двусмысленно вздохнул – то ли разъярился, то ли подавил смешок.

– Миссис Хоффман, – заговорила Валисия; кожа на ее щеках был столь же шелковистой, как шарфик на шее, – должна предупредить: если вы и впредь будете продолжать комментировать дела Кулинаров в подобном тоне, то пострадает ваш сын. Общество поощряет участие супругов и родителей, ибо это лучший способ выявить недостатки кандидатов. – За ее спиной Джеффриз извлекла какую-то тетрадь и принялась строчить с мрачным видом. Праздник с курьерской скоростью катился под откос.

– Видишь, мама, что ты натворила! – Скрестив руки на груди, Бинго грозно уставился на Эрнестину, которая кулем осела в кресло.

– Фальшивые титулы! – Соланж грациозно, как и полагается графине, направилась к ним, шелестя платьем. – Пусть мадам пояснит свои слова, s'il vous plait!

Повисло зыбкое молчание, которое нарушил громкий стук – это мистер Хендерсон Браун отшвырнул свою книжку. Я машинально прочла название: "Плененная невеста". Выражение лица мистера Брауна из мрачного сделалось злобным.

– Вшивые, значит, конкурсы?! Да всякий раз, когда моя жена ставит еду на стол, она выигрывает самый престижный конкурс!

Я заметила, как на другом конце комнаты заблестели от слез глаза Лоис Браун.

Все, что можно было сказать еще, сказано не было. И тут вдруг голубь опустился на золотистую головку Валисии Икс. На мгновение мне почудилось, будто птица вознамерилась сделать публичное заявление. Но нет. Не успел Бен броситься на помощь, как Валисия невозмутимо протянула руку и пощекотала птичку под клювом. Чего только нет у этой женщины – и выдержка, и находчивость, и мой муж… Проклятье! А птица очень ей к лицу. Бормотание голосов не в силах было заглушить слова, курсирующие в моем мозгу: "Элли, я должен кое-что тебе сказать… сказать…"

Неприязненно зыркая по сторонам, Пипс и Джеффриз продолжали обносить гостей шампанским. Графиня отказалась, но мисс Задсон взяла бокальчик. На манер мамы-собачки, созывающей своих щенят, она прогавкала тост:

– За мужество и стойкость, друзья!

Раздался визгливый смех Джеффриз – еще более пронзительный, чем ее обычные крики. Несколько человек расплескали шампанское. Бен задумчиво повертел свой бокал в руках.

– При всем моем уважении к мисс Икс, – сказал он, – я полагаю, что следует проявить снисхождение к миссис Хоффман. Сегодня днем на ее долю выпало немало переживаний, и я, как будущий отец…

Его речь прервал голубь, вновь взмывший в воздух; я непроизвольно коснулась руки Бена. Все мое существо тянулось навстречу надежде. Но тут мисс Икс улыбнулась Бену, и вся его душевная щедрость обратилась для меня в прах и тлен. Пусть даже он выиграет конкурс на звание "мистер Душечка", мне-то что до этого? Граф, который, очевидно, почувствовал, что его кулинарные шансы уплывают, предложил показать пару фокусов из своего репертуара.

– Почему бы нет? – Валисия Икс присела на подлокотник дивана, и короткая юбка задралась, обнажив прекрасные коленки. – Только, пожалуйста, без использования продуктов.

– Мадам Икс… – граф провел рукой по набриолиненным волосам и отвесил Валисии поклон, – мне хотелось бы использовать этого голубя, но, клянусь честью Франции, я не стану превращать его в паштет.

– Надеюсь! – проворчал Бинго. – Это мое фирменное блюдо.

Граф поманил рукой жену:

– Соланж, ma chérie! Если ты хоть немножко меня любишь, помоги!

– Non, non! Mon angel! – Она прижалась к нему, скорее куртизанка, чем жена, выставляя напоказ декольте. – Я не при костюме – и вообще не в форме.

– Тихо, детка! Лови эту чертову птицу! – Граф извлек из кармана черный носовой платок, большой перочинный нож и позаимствовал с каминной полки шкатулку. – Смотрите внимательно! Внутри ничего нет. – Открыв шкатулку, он помахал ею перед сгрудившейся в ожидании зрелищ компанией.

Я опустилась в ближайшее кресло.

Голубка, которой явно было не занимать смекалки, охорашивалась на запястье Соланж с видом королевского сокола, между тем как граф с прибаутками разъяснял, что сейчас посадит мадам Джоан в шкатулку, накроет ее черным платком и разрежет пополам.

– Не по вкусу мне это, – пробормотал Пипс.

Лицо его посерело.

– Впервые я согласна с этим старым хреном! – Джеффриз шмякнула об стол поднос. – Эта птица является собственностью мисс Теолы Фейт. Хоть одно перышко упадет с ее головы – и нас всех ждет участь паштета!

Валисия невозмутимо отмахнулась:

– Я беру на себя всю ответственность.

Голубя запихнули в шкатулку, шкатулку накрыли платком, и перочинный нож рассек воздух. Я закрыла глаза. Бинго буркнул, что, мол, детский сад все это.

– Вуаля! Я снимаю покров, передаю его моей верной помощнице, крышка медленно поднимается… медленно… – Напряжение было слишком велико. Я приоткрыла один глаз – и как раз вовремя, чтобы уловить, как победное выражение покидает лицо графа, а на смену ему приходит смятение. – Mon Dieu! – прошептал он, неотрывно глядя внутрь шкатулки. – Что я наделал! В чем же ошибка?

Бен присел на подлокотник моего кресла и прижал мое лицо к своему плечу:

– Кровавые сцены – не для глаз моей беременной жены.

– Что ты натворил! – простонала Соланж. – Птичка цела, но совсем не шевелится! Должно быть, померла от страха.

Само собой, Джеффриз истошно завизжала. Валисия встала:

– Давайте сохранять спокойствие!

Лоис Браун заплакала. Эрнестина безуспешно пыталась закрыть глаза Бинго.

Голос Пипса задрожал в унисон с его же ногами:

– Дерби и его верная Джоан! Они были так привязаны друг к другу! Такая любовь! – Слеза скатилась по его щеке, нырнув в одну из морщин. – Кто доложит ей об этом?

Скрипнула дверь, и на пороге появилась Мэри Фейт.

– Доложит – что? Кто и что мне доложит?

Повисло гробовое молчание. Экземпляр "Мамочки-монстра" зловеще пялился на нас с журнального столика.

– Мадам… – Граф спрятал шкатулку за спину. – Сдаюсь на вашу милость.

Мэри замерла, прислонившись к двери и поджав узкие губы.

– Вы что-то разбили или сломали?

– В некотором смысле. – Валисия Икс, чья красота бесспорно облагородилась этой трагедией, подвела Мэри к креслу. – Вам нет нужды требовать, чтобы граф Венсан был отстранен от соревнований. Он нарушил параграф три тысячи девятьсот тридцать шесть, пункт М. И таким образом…

Мэри упорно не желала садиться в кресло. Джеффриз торчала посреди комнаты будто говорящая метла.

– Как бы это помягче выразиться, мисс Фейт… Голубка Джоан мертва.

На лице Мэри сменилось столько выражений, что черты ее расплылись. Нестройные голоса принялись уточнять детали трагедии, как вдруг встрял Бинго:

– Ну как, можно готовить паштет?

– Деточка! – шикнула на него Эрнестина.

– Был бы он моим ребенком… – возмутился Бен, но его благородный отцовский порыв заглушила Мэри.