— Эх, Светлана… Если бы ты знала… — Дэниел тяжело вздохнул, закрыв глаза. — Ты здесь, на Перевале Смерти, оказалась по моей вине. Это мне стоит извиниться — свалился на твою голову.

— За что!? Думаешь, я бы тебя там бросила? Хорошего же ты обо мне мнения! Не за что извиняться, Дэниел. Не ты — первый. И не последний, думаю, тоже. А насчет того, что ты спросил… Бывает иногда туго. Но… становишься очень терпимой. Ведь это же — мысли, Дэниел! Как их можно контролировать!? Я ведь не виновата, что у меня такая внешность. А специально себя уродовать, не следить за своим внешним видом — тоже глупость. Я такая, какая есть — и точка. Вот и приходится порой терпеть, улыбаясь. И делать вид, что ничего такого не заметила, если не успела вовремя защититься блокадой от неприятностей… Хотя порой… В общем, ты прав, Дэниел — с таким даром жить действительно нелегко.

— Ты очень красивая, Света, — признал Дэниел. — Так что — терпи. Ничего другого действительно не остается.

— Кажется, ты понимаешь, — вздохнула я. — Спасибо, кстати, за комплимент. И… Дэниел…

— Что?

Я честно ответила на так тревожащие его вопросы.

— Ты очень хороший человек. Ты даже не представляешь, насколько хороший и тактичный человек. Уж я-то знаю. Так что не переживай — ты ни разу меня мысленно не обидел. Даже если меня постоянно лошадью обзывал.

— Да!? — недоверчиво прищурился Дэниел, не удержавшись от улыбки.

— Разве можно обижаться на правду? — невозмутимо пожала я плечами, но затем не выдержала и рассмеялась.

Подробнее 2ур. 67

Дэниел тоже не выдержал, присоединившись ко мне. Лишь покачал головой, а его глаза сияли смехом. Затем он глянул цепко мне в глаза, перехватив мой взгляд.

— Больше всего может обидеть только ложь. Я — знаю, — сказал Дэниел, не отводя своих глаз.

В них было все, о чем я могла только мечтать — любовь, забота, тепло, сопереживание. Ох, как же редко я видела такие эмоции и чувства ко мне, такой взгляд… Словно я была для него самым важным на свете — целым миром. Это было искренне, было правдой. Потому что было — любовью. Самыми первыми, самыми нежными ее ростками… Дэниел, похоже, еще не признал это, подавляя свои чувства, пряча их от меня — ведь ему предстояло так много работы. Какая уж тут любовь?

Это — единственное, что меня огорчало.

— Ты — знаешь? — удивилась я, смутившись, опустив глаза, — Но…

— Для этого мне не нужно уметь читать мысли, Света. Ведь многие мои товарищи по учебе, мои друзья… — он вздохнул, покачав головой. — Я очень хорошо знаю, Свет, почему телепаты так не любят лицемеров, говорящих одно, а думающих совершенно другое.

Я снова посмотрела в его глаза и поняла наконец, почему мне было так уютно рядом с ним. Он хорошо знал о том, как нелегко таким, как я. Его дар понимания, сопереживания был чем-то невероятным. Вот почему у него было так много друзей среди файтеров. Его большого сердца, полного любви, сопереживания, понимания — хватало на всех.

Я хотела его обнять за этот талант, за это знание. Почти потянулась к нему — настолько хотелось оказаться рядом с ним, в его объятьях. Но все же, с огорчением, смущением сдержала себя.

Боже, хорошо, что он не телепат, иначе я бы сгорела от стыда!

Но я мечтала о том, чтобы эти руки коснулись моей кожи, обняли мои плечи. Я бы согрелась в их тепле. И в моем сердце стало бы на много печалей и забот меньше.

Я бы забыла о них, в его объятьях…

Многие мои друзья и боевые товарищи не понимали меня. Не понимали того, из-за чего же я так сердилась на них. А я им не говорила. Потому что прощала, с пониманием относилась к тому, что люди чаще всего лгут. Ведь сказать то, что нужно сказать — намного удобнее и проще…

End 2ур. 67

— Скоро привал, — радостно заметила я спустя каких-то пол часа, — Видишь, нас уже встречают!

Впереди промелькнула статная фигура одной из колли. Она приветливо помахивала хвостом и дала себя обнюхать собаке, бегущей впереди нас. Да и два колли, которые тянули волокушу с Дэниелом, прибавили шагу, радостно потягивая носом воздух.

Ах, вот в чем дело — кажется, появился ароматный запах жаренного мяса.

Подробнее 2ур. 68

— Хм, Дэниел, постарайся никому здесь не говорить про то, откуда ты, — заметила я. — За Колли я не переживаю, да и за Овчарок Ланса. Но вот с Кавказцами держи ухо востро. Не все из них умеют держать свой длиный язык за зубами. Так что будешь пока моим новым стажером.

— Лучше вообще никому ничего не обьясняй, — покачал головой Дэниел. — Обойдемся без лишнего вранья. К тому же шила в мешке не утаишь. Мне придется иметь дело и с гроллами, и с правительством Федерации, в Новом Киеве. Так что для меня сейчас самое главное — переслать свой доклад на базу и быстрее добраться до этого твоего Двадцать Пятого форта. После моего доклада на Землю я уже буду недосягаем для СБ гроллов. И, надеюсь, ваши города прикроют следующий десант, если мы проложим его курс высоко над Периметрами, но все же в пределах досягаемости ваших Армагеддонов. Тогда, уничтожив с вашей помощью своих преследователей, наш шаттл снизится над одним из ваших городов и, перейдя в видимый диапазон, приземлится прямо в безопасном городе, предварительно — в Новом Киеве. Если не возражаешь, вам надо будет быть настороже ровно в двенадцать часов каждый день по времени Нового Киева. А когда у нас появится двухсторонняя, прямая связь с Землей, гроллам будет поздно что-либо предпринимать — моя смерть им уже ничего не даст. Лишь бы ты смогла передать доклад сегодня ночью! Это очень важно, Света!

Я смущенно замолчала. Вспомнила, как ловко он умудрялся выуживать из меня информацию, наводящими вопросами, почти ничего не давая взамен. Много бы я за это время о нем узнала, если бы не читала его мысли и воспоминания через блокаду?

Дэниел уже более-менее ориентировался в происходящем, ловко выуживая из меня информацию. И даже из Натали, с которой успел познакомиться через Единение. И, кажется, они понравились друг другу — Натали не меньше меня интересовала жизнь Дэниела на легендарной Земле, прародине Человечества. А Дэниел оказался прекрасным собеседником. Показал через Единение нам с Натали такие красивые города, что…

Жаль, что на Землю я пока попасть не могу. Это все хотелось бы увидеть своими глазами!

И к Серебрянному Ручью успели добраться до ночи, благодаря колли. Я-то, повредив ногу, переживала, что не успеем до Выброса. А мы подошли к безопасной стоянке даже с приличным запасом по времени.

Сразу за поворотом открылся вид на расширяющуюся долину, по которой бежал широкий, извивающийся ручей, дальше развивающийся в настоящую горную речку, впадающую в озеро. Возле Серебрянного Ручья было несколько собак, лакающих воду. Затем одна группа собак сменилась другой, спустившейся по камням вниз. Выше виднелся край пещеры, из которой приятно доносился дымок копченого мяса. Кажется, кто-то из охотников или сталкеров горовил шашлычки. Ммм. Надо бы прибавить шаг.

Послышалось тявканье щенка, и по тропинке навстречу нам выбежал щеночек колли, которого я сегодня вытащила, можно сказать, с того света. Разговаривать он еще не умел, но узнав меня, выражал свою радость прыгая на тропинке и тявкая. А затем кинулся ластиться ко мне, повизгивая. Пока не появилась его мамаша.

— Извините, — пробормотала она. — Он еще глупый, молодой.

— Я тоже была рада его увидеть, — улыбнулась я.

Рядом с мамой щенок присмирел и покорно последовал за ней, лишь бросив напоследок быстрый озорной взгляд — мол, мы еще встретимся и наиграемся вдоволь, когда рядом взрослых не будет. На что я ему подмигнула, и довольный щенок убежал вслед за мамой.

— Хорошее место для отдыха, Дэниел. Я бывала здесь много раз. Даже посадила несколько деревьев, ну и так, по мелочи. Ягоды, клубнику — в общем, всего понемногу… — сказала я, улыбаясь.

Настроение было прекрасное.

— Знаменитый Серебряный Ручей, — усмехнулся Дэниел. — Я, знаешь ли, догадался. Вон как журчит. И собак — видимо-невидимо. Причем сразу нескольких пород. Вижу, тут и Кавказцы вместе с Колли и Овчарками затесались.