Это оживило скучающих почтовых цензоров. Корреспонденция, отправляемая по адресам, указанным на посланиях Менезеша, которые хорошо знала английская контрразведка, просматривалась тщательнее обычной почты. Эксперты по криптографии находили немало удовольствия в расшифровке тайн этого дилетанта. Число улик росло с каждой неделей.

В конце 1943 года министерство иностранных дел решило, что настало время поставить в известность португальского посла. Доктор Арминду Родригез де Штау Монтейру, верный друг Англии и дипломат, строго придерживавшийся высоких традиций своей профессии, с ужасом узнал о деятельности своего служащего.

Он решил немедленно уволить Менезеша и таким образом лишить его дипломатической неприкосновенности. Португальское правительство, конечно, согласилось; оставалось только выбрать подходящее время и способ действий. Менезеш, естественно, понял бы в чем дело, как только ему сказали бы об увольнении. Но оставаясь в здании посольства, Менезеш сохранял свою неприкосновенность: ни один сотрудник английской полиции не посмел бы войти туда и арестовать его.

Поэтому посол сообщил Менезешу, что Особый отдел заинтересовался им и выразил желание допросить его, на что он, посол, дал свое согласие. Арест был обставлен чрезвычайно драматично. Всю ночь 22 февраля 1943 года около посольства на Слоун-сквер стояли сыщики. Как только Менезеш своей развязной походкой вышел из посольства и ступил на тротуар — на английскую территорию, он был арестован.

В Скотланд Ярде Менезеша допрашивали в присутствии высшего португальского чиновника. Перед лицом неопровержимых улик в виде писем и химикалиев, найденных в его комнате, Менезеш потерял самоуверенность и сдался, раскрыв, кто таился за конспиративными адресами, на которые он посылал свои письма, и подтвердил то, о чем уже знал Особый отдел. Одним из получателей информации Менезеша был матерый немецкий агент, действовавший в лиссабонском «опорном пункте».

Последовавший вслед за этим судебный процесс был единственным в своем роде: он происходил при закрытых дверях и даже о смертном приговоре, вынесенном через шесть недель в Оулд Бейли, не было объявлено в печати. Члены португальского правительства были в курсе дела, а матери Менезеша рассказали, какое бесчестье навлек на себя ее сын.

Она послала трогательную просьбу королю и Уинстону Черчиллю, умоляя сохранить жизнь сыну. Принимая во внимание молодость Менезеша и некоторые другие обстоятельства, министр внутренних дел Герберт Моррисон рекомендовал отменить смертный приговор. Казнь заменили пожизненной каторгой.

Результат неудачной шпионской деятельности этого несчастного юноши таков: как ни мало португальский посол был повинен в деятельности своего служащего, он почувствовал, что неписаные законы дипломатической традиции обязывают его принять часть вины на себя. Через несколько недель после суда он оставил службу и вернулся в Лиссабон.

Менезеш был ничтожным винтиком в машине Канариса, но его арест помог Секретной службе раскрыть новую организацию, протягивающую свои щупальца через Атлантику в Северную и Южную Америку. Ошибки одного человека значительно ускорили поимку более крупной добычи.

Организация, в которую входил Менезеш, была второстепенной; главная находилась в Нью- Йорке. Первая занималась выполнением специальных заданий и должна была использоваться в случае, если бы вторая не справилась с тем или иным заданием или была раскрыта ФБР. Нью-йоркскими шпионами, которым Менезеш посылал свои сообщения, были Эрнст Фридрих Лемиц, пятидесятисемилетний американец немецкого происхождения, и Гарри де Шпреттер; они являлись уполномоченными по ПВО на острове Статен[12] где имели бы возможность успешно сочетать наблюдение за немецкими самолетами с довольно интересным занятием — подсчитыванием караванов судов, отправлявшихся из нью-йоркской гавани.

Эти два господина, конечно, не знали, что их коллега в Лондоне раскрыл конспиративные адреса, и продолжали отправлять свои сообщения уже после того, как Эдгар Гувер и его контрразведчики, руководствуясь полученными из Лондона сведениями, заинтересовались их корреспонденцией. Вот типичный образец материала, который должен был доставлять Менезеш.

Это письмо, напечатанное на машинке, на первый взгляд содержало совершенно безобидные сведения относительно положения в строительном деле. Текст, написанный невидимыми чернилами и появившийся после соответствующей обработки, был более интересным:

«13 или 14 апреля в Ирландию через Бостон отправляется караван судов, сопровождаемых недавно вступившим в строй американским крейсером, двумя английскими крейсерами и четырьмя эскадренными миноносцами. Конвой идет по направлению к Бостону. Место назначения — Ирландия, места возможных стоянок узнать не удалось. В караване восемнадцать танкеров и грузовых судов. На борту американских судов «Президент Гардинг» и «Экскамбион» находится 4.000–4.500 солдат; все они являются полностью экипированными десантниками, за исключением 200 человек, принадлежащих к американской медицинской службе. Всего перебрасывается около 93.000 солдат всех родов войск. Удалось узнать следующие названия судов: «Элларго», «Даунинг-стрит», «Орупа», «Разорбил», «Меллини» и «Зорасборг». Грузовое судно «Лепел» неизвестной национальной принадлежности, вероятнее всего, норвежское, водоизмещением около 6.000 тонн, нагружается гироскопическими инструментами «Сперри» и ящиками с патронами, стрелковым оружием и прожекторами, предназначенными для Англии. Грузовое судно «Гилл» нагружается танками. Все суда должны отправиться в Северную Ирландию в течение ближайших двух недель. Войска, переброшенные отсюда в Австралию, после падения Явы, по-видимому, будут направлены во Французскую Экваториальную Африку. После письма от 8 октября не имеем никаких известий. Обещанные деньги еще не получили. Почему не замаскировать выплату высылкой гонорара из Южной Америки? Фред Льюис».

Льюис — вымышленное имя Лемица. Нет необходимости комментировать этот документ, свидетельствующий о деятельности немецкой разведки в нью-йоркском порту, который представлял значительный интерес для Лемица и его коллег, работавших на острове Статен.

Приписка в конце письма говорит о том, что непродуманно поступали не только молодые, неопытные агенты. Если лиссабонские руководители разведки не сумели своевременно выплатить зарплату ценному агенту, то это свидетельствует об их ошибках. Указывая на возможность разрешения этой проблемы путем выплаты гонорара, Лемиц тем самым напоминает своим хозяевам, что оправдания им не помогут. Государственные отчисления с предприятий Германии, накапливавшиеся в странах Южной Америки, использовались для финансирования немецкого шпионского аппарата за пределами Европы. По этому вопросу уже давно существовала договоренность между нацистским правительством и германскими химическими и электрическими концернами, которые облизывались при мысли о возможности поднять промышленную активность в странах, контролируемых Германией. Некоторые из этих господ наверняка смутились бы, если бы им напомнили об этом теперь, когда они заявляют, что никогда не разделял нацистских взглядов.

Лемиц и де Шпреттер были арестованы вместе с девятнадцатью сообщниками. Федеральный суд, рассматривавший дело этих двух главарей, приговорил каждого из них к тридцати годам тюремного заключения.

Случай с этими двумя нью-йоркскими шпионами — яркий пример эффективности взаимодействия контрразведок двух стран. Задачи, стоящие перед ФБР, были огромны, и поэтому оно не отказывалось ни от какой помощи. Из огромного количества американских граждан, родившихся в странах противника, оно выявило 16.602 иностранца, подлежащих задержанию или заключению в тюрьму, причем в их числе было 7.043 немца и 5.428 японцев. Величайшую угрозу представляла диверсия в стране, ставшей арсеналом демократии. Найденные диверсионные средства включали запасы взрывчатки, предназначенной для разрушения Панамского канала, а также резиновые ленты, которые, если их поместить в топливные баки, постепенно распадаются и засоряют топливные трубопроводы.