Секретная служба внимательно наблюдала за молодым торговцем фруктами. Он был застигнут на месте преступления как раз в тот момент, когда вынимал бомбы из потайного места.

31 Августа 1943 года Куэнка был приговорен к смертной казни. Во время судебного процесса, продолжавшегося несколько дней, защита выдвинула много довольно веских аргументов против обвинительного акта.

Утверждалось, что действие «Британских постановлений об обороне», на основании которых было предъявлено обвинение, не распространяется на английскую колонию, не имеющую самоуправления. Главный судья, однако, заявил, что постановления действительны. Просьбу о помиловании отклонили. Куэнка казнили в Гибралтаре. Здесь это была первая казнь за двенадцать лет, прошедших со времени казни одного убийцы в 1931 году. В Гибралтаре не было палача, поэтому из Англии прибыл самолетом английский палач Томас Пьерропойнт со своими помощниками. Они совершили казнь по всем правилам.

Человек, который добровольно становится разведчиком и действует на благо своей страны, как правило, храбр. Его действия продиктованы благородными патриотическими мотивами, достойными самой высокой похвалы. Шпион же — предатель. Он выведывает государственные тайны, чтобы продать их за определенную мзду. Было бы приятно написать, что среди германских агентов, действовавших в Англии, не было англичан, но это было бы неверно. Среди нас попадались предатели, и единственным утешением является только то, что их работа, как правило, оказывалась неэффективной.

Дело Дункана Скотт-Форда — пример самого подлого шпионажа, ничуть не похожего на романтические вымыслы приключенческих романов. Правда, этот молодой английский матрос, выдавший своих товарищей за несколько жалких фунтов стерлингов, пошел на предательство скорее по глупости, чем из злого умысла. Он дорого заплатил за свою глупость.

В 1941 году в лиссабонском баре «Лас Куандьеррас» посетители находили изысканные блюда, тонкие вина, яркое освещение, музыку и красивых женщин — словом, все, чего не было в английских портах. Однажды сюда зашел молодой английский моряк, пароход которого стоял в порту в ожидании разгрузки вольфрама, жизненно необходимого для английских военных заводов.

Дункану Александру Кроаллу Скотт-Форду едва исполнилось двадцать лет. Он вышел из семьи потомственных моряков, проживавшей в западной части страны. Родился он в Плимуте, С морем был связан с детского возраста. Несмотря на свою молодость, он знал жизнь и поэтому не удивился, когда к его столу подошла хорошенькая блондинка. Они выпили. Через некоторое время какой-то пожилой человек попросил разрешения присоединиться к ним и угостить их обоих вином. Молодой Скотт-Форд был уже несколько навеселе и согласился. Незнакомец заказал вино, и разговор зашел о его стоимости.

Пожилой господин сочувствовал морякам, «Да, — сказал он, — стыдно, что моряки, рискующие жизнью, получают так мало». И он предложил молодому англичанину взять у него деньги в долг. Может показаться невероятным, что Скотт-Форд принял их. Незнакомец отсчитал 1.800 эскудо (около восемнадцати фунтов стерлингов), ради формальности попросил долговую расписку и спрятал ее в карман. Когда он уходил, Скотт-Форд даже не подумал спросить его имя. Скотт-Форд наверняка засмеялся бы, если бы ему сказали, что эта расписка станет его смертным приговором.

Деньги незнакомца позволили моряку прийти в бар и на следующий вечер. Незнакомец снова подсел к нему, но на этот раз был уже не так вежлив. Он сразу спросил у Скотт-Форда название его парохода, поинтересовался, какой он везет груз и куда направляется. Скотт-Форд ответил, что не имеет права рассказывать о таких вещах. Тут-то незнакомец и показал когти. Он заявил, что он германский шпион, хорошо известный английским властям в Лиссабоне. Стоит ему отправить долговую расписку Скотт-Форда английскому послу сэру Рональду Кэмпбеллу, как через какой-нибудь час Скотт-Форд окажется за решеткой. В самом деле можно было дать только одно объяснение тому факту, что английский моряк взял «в долг» деньги от немецкого агента… В английском посольстве знали, что это означает.

Мы можем простить Скотт-Форду, что он поверил фальшивому доводу, объясняя это молодостью. Но как юноша, знающий жизнь, не мог понять, что немедленный приход в посольство с объяснением своего поступка не принес бы ему ничего, кроме благодарности Секретной службы за ценную информацию?

Моряк продолжал сидеть за столом, ожидая, что будет дальше. Последовал ряд вопросов. Правда ли, что канадцы репетировали вторжение с моря на острове Уайт? Мог ли он подтвердить, что такой-то корабль английского флота бросил якорь в Плимуте? Нет ли изменений в южноатлантическом маршруте грузовых транспортов? Незнакомец оказался слишком любознательным. На все его вопросы можно было ответить лаконичным «да». Очевидно, немец знал обо всех этих фактах, и подтверждение их не могло принести большого вреда. Моряк чувствовал, что его ответы удачны, но он, разумеется, не мог равняться с опытным агентом Канариса.

Еще три раза Скотт-Форд встретился с агентом, но не передал врагу ценной информации. Несмотря на шантаж, Скотт-Форд не выплатил своему немецкому кредитору дивиденда, на который тот рассчитывал. По какой-то причине, возможно из-за чисто немецкого садизма, его выдал тот самый нацистский агент, который расставил для него ловушку. Когда Скотт-Форд вернулся с четвертого свидания в Лиссабоне, сотрудники Особого отдела ждали его на берегу в одном из английских портов, чтобы арестовать, как только он сойдет с парохода. Его арестовали, признали виновным и казнили.

К сожалению, информация, переданная Скотт-Фордом, принесла немцам некоторую пользу. Она прибавила новые данные о планах союзников в отношении рейдов через Ла-Манш. К этому времени рейды коммандос на побережье Франции — на Дьепп и Сен-Назер — усилили войну нервов против Германии; эти рейды были предвестниками грядущего второго фронта.

ГЛАВА XII

УКРАДЕННЫЙ КОД

5 Апреля 1944 года английское правительство сообщило, что телефонная связь с Эйре прервана и граница между этой страной и Северной Ирландией закрыта. Это вызвало беспрецедентную сенсацию. Через несколько дней последовало другое, еще более поразительное сообщение. Министерство иностранных дел извещало всех иностранных послов и посланников, аккредитованных в Великобритании, что посылать из Англии опечатанную дипломатическую почту запрещается и что всякая связь между дипломатическими миссиями в Лондоне и их правительствами должна осуществляться открытым путем, так как вся переписка будет просматриваться английской цензурой. Отъезд дипломатических курьеров, иностранных официальных лиц и даже членов их семей и обслуживающего персонала был приостановлен до конца июня.

Готовилось открытие второго фронта, и перечисленные меры были предварительным предупреждением Германии, напрягавшей все силы, чтобы узнать, где и когда должны выступить союзники. Решение английского правительства было продиктовано горьким опытом, связанным с делом двух шпионов, о котором предпочитали не рассказывать во время войны. Дипломатические привилегии — основа связи между народами, и даже во время войны 99 из 100 дипломатов пользовались ими. Но возможность использования дипломатической почты в целях шпионажа была слишком соблазнительной для некоторых из них. В первые месяцы войны итальянское посольство (Италия считалась тогда «нейтральной») злоупотребляло этой привилегией, тайно передавая информацию в Берлин. Накануне вторжения в Европу Англия, не желая больше рисковать, лишила привилегий всех дипломатов, даже членов союзных правительств, находившихся в эмиграции в Лондоне. Это решение было принято не без основания.

Только после войны была раскрыта одна тайна, связанная с этим решением. Завеса на некоторое время приподнялась, когда министр внутренних дел Чатер Ид упомянул в парламенте имя Рожериу де Менезеша, служащего португальского посольства, который в 1943 году был обвинен в шпионаже и приговорен к смерти. Но Менезеш действовал очень недолго и не успел причинить большого вреда. К счастью, он работал не так успешно, как Тайлер Кент, шифровальщик американского посольства в Лондоне.