…В 1939–1940 годах Николаю приходилось часто бывать в командировках; из разных городов страны шли его письма родным.
Очередная командировка совпала с финскими событиями. Вместе со всем советским народом Николаи с тревогой следил за военными действиями, радовался успехам Советской Армии, особенно благополучному окончанию войны.
В мае 1940 года Виктор Кузнецов, призванный в Советскую Армию, по пути к месту службы сообщил телеграммой брату, что будет проездом в Москве.
Братья встретились после более чем двухгодичной разлуки. Николай Иванович повел Виктора на Красную площадь, в Мавзолей Ленина. Посещение Мавзолея произвело на младшего брата огромное впечатление, и Виктор начал говорить о чувствах, переполнивших его, когда он впервые увидел образ великого Ленина.
– Ну вот, и сходили на поклон к Владимиру Ильичу, – прервал свое раздумье Николай Иванович. – Я не первый раз посещаю Мавзолей. И всегда иду будто на исповедь. Я смотрю на Ленина и думаю: вот он, титан человеческого духа, создавший партию, которую народ назвал умом, честью и совестью нашей эпохи. Ленин перевернул мир… Смогу ли я прожить так, чтобы обо мне сказали: «Он был настоящим ленинцем!..»
Потом Николай заговорил об успехах Родины, о только что закончившейся войне с белофиннами, о грозовых тучах, сгущающихся у границ Советского Союза. Николай радовался, что его брат коммунист.
– А я вот отстал от тебя. Но я еще заслужу доверие партии своей работой, и обязательно стану коммунистом!.. Это – моя самая высшая цель. Как замечательно сказал академик Губкин: «Горжусь, что принадлежу к Коммунистической партии и дорожу этим высоким званием. И ценю его больше, чем знания, добытые в большом труде. Ценю больше самой жизни». Придет время – и я по праву повторю эти слова.
Братья обошли вокруг Кремля, Николай подробно рассказывал об истории национальной русской святыни, об истории старой Руси. Показывал Манеж, университет на Моховой, где учились Огарев и Герцен.
– Вот видишь, – заметил он, – среди нескольких миллионов москвичей мы с тобой вместе, брат с братом, и нам нельзя терять нашу связь…
Николай очень бегло и скупо рассказывал тогда о своей работе. Больше всего он говорил о том, какую иностранную литературу он читает, переводит на русский язык. Одет Николай был в военную форму авиаинженера, которая очень шла ему и ловко сидела на его стройной фигуре. Виктор был тоже в военной форме (хотя и в солдатской), и старший брат заметил:
– Теперь, если враг нападет, мы оба можем стать активными защитниками Родины. На Западе особенно неспокойно. Немецкие фашисты проглотили Польшу и точат зубы на СССР. Они уже подчинили себе почти всю Европу. Конфликт, вызванный белофиннами, – это пробный шар в большой игре, задуманной гитлеровской кликой… А мои знания немецкого языка и Германии всегда могут пригодиться. Как говорят немцы: «С языком нигде не пропадешь!»
Вскоре после этой встречи Виктор, по семейным обстоятельствам, получив краткосрочный отпуск, выехал из своей части в Уфу. Он телеграфировал брату о проезде через Москву. Они встретились на перроне вокзала и условились о более продолжительном разговоре на обратном пути. Возвращаясь в часть, в начале августа Виктор пробыл в Москве почти целый день. Братья много беседовали о родных и близких. Тепло прощаясь на вокзале, Николай еще раз напутствовал брата: «Коммунист должен быть настоящим бойцом, никогда не забывай этого».
Время летело быстрокрылой птицей. Николай Иванович напряженно работал на заводе, готовился к экзаменам в институт иностранных языков, занимался переводами сложных технических текстов. Он шел к своей заветной цели. Он готовился стать ученым лингвистом.
Трубы тревогу поют!..
Наступило лето сорок первого года. 22 июня фашистская Германия, вероломно поправ свои обязательства, по-разбойничьи напала на советскую страну. Стремясь осуществить свой бредовый план завоевания мирового господства, Гитлер обрушил на Советский Союз удар невиданной силы: 190 вражеских дивизий двинулись через границы СССР. Фашистские полчища шли лавиной от Баренцева до Черного моря – миллионы солдат, сотни тысяч танков, орудий, минометов… Закрывая собой солнце, на мирные города и села Украины, Белоруссии, Прибалтики, России ринулись самолеты с черной паучьей свастикой…
На весь мир тогда прозвучала гневная, грозная русская песня, зовущая к сражениям с фашистскою ордой:
И вся страна – от мала до велика – поднялась на (борьбу против иноземных захватчиков.
Пламенный патриот Николай Иванович Кузнецов не мог оставаться в стороне от развернувшихся событий. Желая быть на передовой линии, в гуще сражений, он обратился к командованию Советской Армии с просьбой направить его на фронт или в тыл противника и с нетерпением ждал ответа.
В августе у станции метро «Дзержинская» Николай Иванович неожиданно встретил своего сослуживца по Уралмашу, инженера-конструктора Грабовского. Леонид Константинович рассказывал позднее:
– Это была случайная и незабываемая встреча. Я только что вернулся в Москву из-за границы, где находился в командировке. Кузнецов сразу же повел меня к себе на квартиру, живо интересовался всем, что я видел, побывав в Германии. Подробно расспрашивал меня об этой стране и ее людях. А о себе, как всегда, говорил очень скупо:
– Ну, а я скоро отправлюсь на фронт, меня зачислили в десантные войска, – доверительно сказал мне Кузнецов.
По его возбужденному лицу и блестящим глазам нетрудно было заметить, что он с большим нетерпением ждал тех минут, когда сможет участвовать в борьбе с врагами.
Наша беседа продолжалась немногим более часа. Николай Иванович проводил меня до вокзала, и мы тепло распрощались.
В это время Виктор Кузнецов уже воевал с немецко-фашистскими захватчиками. В конце августа он получил от Николая письмо и посылочку. Письмо было проникнуто глубокой ненавистью к врагу, посягнувшему на нашу Родину, содержало боевое напутствие на ратные подвиги и сетования на то, что сам он еще не на фронте, а пока в Москве.
В эти дни одному из своих друзей Ф. А. Белоусову Николай Иванович писал:
«Милый Федя!
В этот грозный для нашей любимой Родины час я ре. шил тебе, моему лучшему другу юности, высказать наболевшие мысли.
Я еду послезавтра на фронт, назначен я на самый ответственный участок – в парашютно-десантные части. Будем выполнять очень ответственное задание нашего командования. Мало шансов на то, что я останусь жив в этой грозной борьбе с ненавистным Гитлером. Ты сам понимаешь, что десанты, высаживаются не для прогулки и не дома. Но если суждено умереть, то я до последнего дыхания буду громить этих гадов, посягнувших на святую нашу землю, политую потом и кровью нашего народа. Не бывать по-ихнему, – будем уничтожать их, как ядовитых гадов, беспощадно!
И если погибну я, то пусть память о нашей дружбе будет всегда с тобою, мой друг, тогда отомсти фашистским гадам за меня, если придется, не давай им пощады. Мой брат Виктор сражается уже на передовой линии, он был в армии в Барановичах, вестей нет, может, погиб, буду мстить и за него.
Я полон сознания, что наше дело правое, и мы уничтожим фашистского изверга…»
Переполненный гордостью, что скоро будет участвовать в боях с ненавистным врагом, усиленно готовясь на фронт, Николай делится своими патриотическими мыслями с родными, друзьями, со старыми школьными товарищами. Он писал семье Прохоровых:[7]
«Здравствуйте, Александра Васильевна, Рая, Миша, Веночка и Коля! Думаю, что вы не все вместе живете, как когда-то, но, не зная адресов, решил я написать вам всем, так как в моем представлении вы все те же, что были много лет назад… Много событий произошло с тех пор в моей жизни. Есть что вспомнить, есть о чем рассказать, но подробно поговорим, если увидимся уже после победы над обнаглевшим врагом, который пытается осквернить нашу священную землю. Но не бывать этому! Все бандиты армии Гитлера найдут бесславную смерть на нашей земле. В этом мы все твердо уверены и готовы для выполнения этого отдать свои жизни.
Последние три года я работал в авиационной промышленности. Много ездил и повидал интересного и в результате еще больше полюбил нашу великую Отчизну. Правда на нашей стороне, и мы победим!
Теперь я зачислен в парашютно-десантные части РККА и в ближайшие дни отправляюсь на выполнение специального задания нашего Верховного командования. Сейчас идет усиленная подготовка. Самочувствие прекрасное.
Больше писать о работе не буду, вы сами понимаете… Но могу заверить вас: горько пожалеют фашистские изверги о том, что пришли в нашу страну! Пощады давать не будем никому! Каждая кочка, каждый куст далеко в тылу у немцев будет стрелять по ним, земля загорится под ними, не найдут они жизни и у себя в Германии, везде их поджидает лютая смерть…»
7
Это у них на квартире в Талице Николай Кузнецов жил в 1924–1926 годах, когда был еще школьником. Двое старших мальчиков – Михаил и Николай Прохоровы – были на 3–4 года старше Кузнецова, но с одним из них – Николаем, он учился два года в Талицкой семилетке, два года в лесном техникуме.