В предисловии к книге немало высказываний, спорных или неверных с современных позиций (например, «никогда не существующая плетора», отрицание «каких-либо болезнетворных веществ» и т. д.). Интересно утверждение, что «самые поразительные исцеления прошлых времен обязаны гомеопатическим лекарствам, найденным случайно и вопреки господствующим тогда методам терапии». Между прочим, и сегодня нельзя исключить гомеопатический механизм быстрого эффекта сублингвально используемых аллопатических лекарств (гомеопаты назначают свои гранулы под язык). С. Ганеман категоричен и игнорирует даже фитотерапию (тот, кто лечит соком подорожника — «не лечит ничем»). Он утверждает, что болезни могут вызываться только «повреждениями духовной силы». Но главная мысль предисловия очевидна: гомеопат выбирает лекарство «единственное, патогенная сила которого (его лекарственная болезнь) способна устранить естественную болезнь благодаря своему подобию (similia similibus), и назначает его в простой форме, только редкими и мельчайшими дозами, столь малыми, что не причиняя боли и не вызывая слабости, они достаточны для того, чтобы достичь результата — устранения заболевания». Этим подчеркивается суть, основной стержень гомеопатии, «неизменный в своих принципах и практике».
Во введении к «Органону» продолжается критический разбор современного С. Ганеману аллопатического лечения больных. Число заболеваний человека увеличилось по мере перехода от простого, первобытного образа жизни к цивилизации и государственности, что приводило к созданию многочисленных систем и способов лечения, каждый из которых «противоречил всем остальным и сам себе», «не был созвучен природе и опыту». С. Ганеман резко критикует врачей за постоянное стремление удалять из организма больного материальную причину заболевания (materia peccans) путем частых истощающих кровопусканий. Жидкую часть выпущенной крови старые врачи считали «воспалительной плевой», то есть субстратом болезни, ее причиной. Выявление «воспаленной крови», с их точки зрения, якобы указывало на обоснованность проведенного кровопускания и являлось показанием для его повторения. С. Ганеман оказался провидцем: «Они не подозревают того, что воспаленная кровь является только продуктом болезни». Сегодня ясно, что быстрое расслоение выпущенной крови на жидкую часть и форменные элементы является феноменом ускоренного оседания эритроцитов под влиянием накапливающихся в крови при многих заболеваниях многочисленных «седиментинов». Напомним, что лабораторное определение скорости оседания эритроцитов было введено в практику Эдмундом Бернацким только в 1894 г. С. Ганеман по существу предвидел этот феномен.
Причина болезни, по С. Ганеману, «не ощутима и не может быть обнаружена», а потому этиологическое лечение путем устранения предполагаемой материальной причины заболевания — несбыточная мечта аллопатов. Он выдвигает свою концепцию болезни как динамического нарушения жизненной силы, поддерживающей в организме состояние здоровья. «Подавляющее число болезней имеет динамическое (духовное) происхождение и динамическую (духовную) природу». Эти мысли о «духовной природе болезни» в известной степени созвучны современной психосоматике.
В понимании С. Ганемана динамическое нарушение жизни возможно корригировать гомеопатически по правилу подобия. «Чтобы исцелять быстро, точно и надежно, нужно в каждом случае подобрать такое лекарство, действие которого напоминает подобную болезнь». В примечании 2 к введению читаем: «Гомеопатия немыслима без тщательнейшей индивидуализации». Индивидуальный подход необходим в любой системе врачевания (лечить не болезнь, а больного), но в гомеопатии этот принцип имеет совершенно особое, определяющее значение.
Во введении содержится ряд весьма интересных мыслей для современного читателя. «Минимальное количество инородного вещества… при попадании в кровеносную систему будет немедленно изгнано жизненной силой…» Разве это не предвидение существования в организме иммунной системы? И далее: «жизненный принцип» изгоняет занозу «посредством боли, лихорадки, нагноения или гангрены». Этим предвосхищается представление о защитном, приспособительном характере основных патофизиологических реакций. Варианты соотношений гельминта и хозяина (примечание 13) С. Ганеман также объясняет, как бы предчувствуя изменяемость состояния иммунитета.
Восхищает упоминание о «веществе подагры», которое тогда еще никому не удалось «представить для рассмотрения». А этим веществом оказалась мочевая кислота, причем терапевтический эффект при подагре достигается угнетением ее синтеза (урикостатиком аллопуринолом), усилением ее выведения (урикозуриком бензбромароном) или соединением этих свойств (алломароном).
Критикуя используемые способы «очищения» организма (кровопускания, клизмы, пиявки и т. д.), С. Ганеман пишет, что «все они дают паллиативное, временное облегчение и не вносят реального вклада в излечение, а напротив, вследствие вызванной ими потери сил и соков скорее углубляют исходную внутреннюю дискразию. Никто еще не видел хронического больного, надежно выздоровевшего благодаря таким средствам грубой природы, ни хроническую болезнь, излеченную очищениями… Они могут лишь паллиативно, на короткое время приглушить опасные внутренние процессы, но и ни на волос не уменьшают исходного заболевания». Невольно возникает гордость за достигнутые успехи современных медицинских технологий по экстракорпоральному очищению организма (гемодиализ, гемосорбция, плазмаферез, иммуноферез, ультрафильтрация и т. д.), значительно, на годы и десятилетия продлевающих жизнь самых тяжелых больных. Но, увы, не излечивающих! Ограничения и пределы, подчеркнутые С. Ганеманом, и сегодня существуют даже для самых современных технологий «очищения».
Резко критикует С. Ганеман врачей-аллопатов, использующих дигиталис, проявление побочных эффектов которого, по его мнению, неизбежно. И сегодня использование препаратов сердечных гликозидов сопряжено с трудностями. Адекватную степень отрицательного хронотропного эффекта лекарств удается поддерживать, постоянно индивидуализируя их дозу. Накоплен опыт использования гомеопатического дигиталиса.
С. Ганеман опасается «смешивания в одном назначении разных лекарственных веществ, особенно если их истинные действия неизвестны и совершенно разнородны». Он замечает: «Предполагалось, что каждый из ингредиентов выполняет в больном теле свою, предназначенную ему воображением врача роль и не подвергнется при этом влиянию других компонентов смеси, чего, конечно, нельзя ожидать, не входя в противоречие со здравым смыслом». Проблема полипрагмазии весьма актуальна и для современной практической медицины. Когда лекарства приходится сочетать, учитывается, как указывал С. Ганеман, «разнообразие взаимодействия между ними».
Во введении и примечаниях к нему С. Ганеман подтверждает действенность «гомеопатического закона» многочисленными примерами из житейской практики (лечение легких ожогов у огня, растирание снегом или прикладывание замороженной капусты при обморожении; «старый опытный жнец не прикоснется к холодной воде, когда тяжелой работой на жарком солнце доведет себя до тягостного лихорадочного состояния» и т. д.). Приводятся примеры, как некоторые предшествующие С. Ганеману врачи «…близко подходили к пониманию великой истины, однако она ускользала вместе с преходящей мыслью…» «Истина так же вечна, как и всеведующий великодушный Господь. Она может долгое время скрываться от глаз человека, пока не настанет время, предначертанное Провидением и тогда лучи ее непреодолимым потоком рассеют облака предрассудков и возвестят рассвет нового дня, который просияет ярким и несказанным светом на благо человечества».
Первая часть «Органона» (пп. 1 — 70) содержит основные теоретические представления автора и его положения о механизмах гомеопатического лечебного эффекта (подобное лечится подобным). Идеалом лечения, по С. Ганеману, является «быстрое, мягкое и окончательное восстановление здоровья… кратчайшим наиболее надежным и безопасным способом на основе легко понимаемых принципов (пп. 1, 2). Но врач является и «хранителем здоровья, поскольку он знает факторы, расстраивающие здоровье и вызывающие смерть, и знает, как предохранить от них здоровых людей». Врач должен быть истинным практиком целебного искусства, причем истинное назначение врача «состоит не в наукообразной болтовне, а в оказании помощи страждущему» (п. 17). С. Ганеман призывает лечить, не теоретизируя.