Он проверял. Его уверенность подбодрила девушку, что уже само по себе было безумием. Это был последний человек, которому можно доверять.

Впрочем, у нее, кажется, нет иного выбора. Ей не хотелось думать о том, что произойдет, если они останутся здесь и охранники утром увидят работу Доминика.

– Смотри сама, – тихо произнес он. Вид твердо очерченного профиля делал его голос еще более чарующим. – Помнится, ты всегда боялась высоты.

– Нет. Все нормально. Раз мы должны сделать это, – она остановилась и сглотнула, – значит, так тому и быть.

Доминик вышел из темноты с каким-то странным выражением на лице.

– Значит, мне не придется привязывать тебя к себе и затыкать тебе рот?

Представив себе эту картину, Лайла содрогнулась.

– Нет, – быстро ответила она.

– А жаль. – Его дерзкая ухмылка всегда сводила ее с ума. – Тогда вперед.

– Сейчас? – ужаснулась Лайла.

– Да, сейчас.

Прежде, чем она успела оттолкнуть его, Доминик протянул руки и обнял ее за талию. Шок, вызванный его поступком, был таким сильным, что Лайла забыла испугаться.

А затем она забыла обо всем остальном, когда Доминик поднял ее, сделал два шага вперед и прыгнул вместе с ней в зияющую пустоту.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Ночной бриз шуршал листьями пальм, окаймлявших маленькую бухту. Луна играла в прятки с облаками. Ее света было достаточно, чтобы указать путь Доминику и Лайле, бредущим по бурунам к маленькому пляжу.

– Видишь, как все оказалось просто, – сказал Доминик.

Волна разбилась слишком рано, и Лайла споткнулась. Доминик протянул руку, чтобы поддержать ее.

– Со мной все в порядке, – тотчас уверила его девушка. И вдруг внезапно осознала, как легко было бы подойти ближе, прижаться к нему, почувствовать тепло его рук… Смущенная этими мыслями, – держи себя в руках, Лайла, – она отодвинула его руку. – Я просто немного устала.

– После падения и пути, который мы только что проделали, это нормально.

Нормально? Для нее. А для Доминика? Лайла украдкой посмотрела на него. Он безо всяких усилий двигался в воде, которая доходила ему до бедер. Его оливковая футболка и слаксы облепили мускулистое тело, словно вторая кожа. Доминик был похож на сошедшего с экрана киногероя. В нем кипела энергия. Он выглядел так, будто проплыл пару кругов в бассейне. Девушка только что лично убедилась, что Доминик – мастер своего дела, как он и утверждал.

Это его твердая хватка и непоколебимое спокойствие помогли ей перенести это ужасное падение, длившееся целую вечность, и погружение в воду, которое показалось ей еще длиннее.

Это его обнадеживающий голос поддержал ее в ту минуту, когда она наконец выплыла на поверхность, задыхаясь от нехватки кислорода.

Это его постоянное присутствие придало силы ее мышцам, когда они плыли вдоль берега к этой маленькой бухте, которую вода вырезала из скал.

Поэтому сейчас, когда до земли оставались считанные ярды, ей было стыдно оттого, что она вся дрожала и не могла больше идти. Ей ужасно хотелось плакать.

– Лай? – Доминик остановился и повернулся к ней. – Что такое?

Неожиданная нежность в его голосе лишила ее последних сил. Она сглотнула.

– Ничего. Мне просто нужно пару секунд, чтобы перевести дыхание. – К ужасу Лайлы, с ее губ сорвался звук, похожий на стон, и ее ложь стала очевидна. – О боже, прости меня, – произнесла она, чувствуя, как одновременно задрожали и колени, и голос. – Я не знаю, что со мной творится. Мои ноги вдруг стали ватными, я хочу смеяться и плакать, танцевать и кричать, и, о боже, я даже не поблагодарила тебя!

– Не стоит, – ответил Доминик. – Я лишь выполняю свою работу, а у тебя абсолютно нормальная реакция после сильного прилива адреналина.

Значит, в ее волнующих чувствах был виноват адреналин. Но почему его ответ причинил ей такую боль? Ей не хотелось быть для него просто работой. Впрочем, о том, чего ей хотелось, она не имела ни малейшего понятия. Но какое это имеет значение. Несмотря на его слова, она обязана ему своей свободой, а возможно, и жизнью.

Значит, так ты собираешься отблагодарить его? Потаканием своим слабостям, в чем он однажды тебя обвинил?

Нет. После всего, что он сделал, Доминик заслуживает лучшего.

Лайла выпрямилась и заставила себя посмотреть ему в глаза.

– Ты можешь меня не слушать, но я должна тебе сказать, – с достоинством произнесла она. – Спасибо тебе, Доминик. Спасибо за то, что приехал сюда и вытащил меня из этого ужасного места.

К ее удивлению, вместо того, чтобы сказать что-то типа «да ладно, ничего особенного», Доминик взглянул на нее, пожал плечами и начал рассматривать пальмы.

– Пока рано меня благодарить. Нам еще через многое предстоит пройти.

Эти слова ранили ее еще сильнее. Не обращая внимания на голос рассудка, который говорил ей оставить все как есть, она протянула руку и коснулась его плеча. Доминик вздрогнул и повернулся к ней лицом.

– Что?

По его виску стекала капля воды, и Лайла с трудом подавила в себе желание слизнуть ее языком. Она подняла голову.

– Неважно, что ты думаешь или что может произойти дальше. Я все равно благодарна тебе, и этого ничто не изменит.

– Черт возьми, Лайла…

Еще одна волна захлестнула берег. Она была больше всех предыдущих, и разбилась прямо у их ног. Застигнутая врасплох, Лайла потеряла равновесие и сделала шаг, из-за чего рука Доминика коснулась ее груди.

Лайла заметила, что у него перехватило, дыхание. Доминик пристально смотрел на нее, и она испытала почти забытое неистовое желание, которое мог утолить только он.

Ей было все равно. Все, о чем она могла сейчас думать, – это о том, что сегодня вечером она могла умереть. Они могли умереть. Перед лицом этого все остальное не имело значения.

Лайла подчинилась инстинкту и обняла ладонями голову Доминика. Ее руки скользнули по волосам, похожим на мокрый шелк. Доминик пристально посмотрел на нее. На его лицо падала тень, глаза потемнели.

– Лайла… – произнес он предостерегающим тоном.

Это она оставила без внимания и, проведя рукой по щеке Доминика, прижала палец к его губам.

– Шшш… – прошептала девушка. Единственным звуком, который она слышала, было биение собственного сердца – Просто… поцелуй меня, Доминик.

На мгновение, показавшееся ей бесконечным, он замер и уставился на нее с непроницаемым выражением лица. Затем, тихо застонав, обнял ее за талию, приподнял и прижался ртом к ее губам.

Прикосновение его губ было просто божественным. Он всегда здорово целовался. Тепло мускулистого тела приникало в ее поры, и она обвила его руками, как виноградная лоза решетку.

Это закончилось так же быстро, как и началось. Доминик вдруг убрал ее руки и отошел в сторону.

– Достаточно, – грубо сказал он.

Все еще чувствуя жар в крови, она инстинктивно приблизилась к нему и неуверенно спросила:

– Что-то не так?

– Не говори ничего, – резко ответил Доминик, сделав гигантский шаг назад, словно она была носителем какой-то заразной болезни.

Лайла остановилась. Она была шокирована не меньше, чем если бы он залепил ей пощечину. Окружающий мир вдруг приобрел резкие очертания: холодная вода хлестала ее по ногам, пальмовые листья шелестели, луна окутывала все вокруг серебристым светом.

А Доминик холодно смотрел на нее, словно она была чужой.

Господи, что она наделала?

– Пошли, – бесстрастно произнес он. – Нам нельзя здесь оставаться.

Не сказав больше ни слова, он повернулся и зашагал прочь.

Ей так хотелось обрушить на него шквал вопросов, которые мучили ее все это время. Но горло болело, по всему телу внезапно разлилась усталость.

Впрочем, это было не так уж важно, сказала себе Лайла. Она и так уже знает все, что нужно. Хотя физически она и привлекает Доминика, этого недостаточно, чтобы забыть о прошлом.

Хорошо, он имеет на это право. Неважно, какой униженной она себя чувствует, как отчаянно желает, чтобы этих десяти минут не было, как хочет спрятаться и больше никогда не видеть Доминика, она будет уважать его чувства и держаться на расстоянии.