Кропоткину посчастливилось сделать не только выдающиеся научные открытия в естествознании, но и достаточно отчетливо предвидеть опасности, ожидавшие наше общество на пути «к будущему счастью», в процессе устройства земного храма материального благополучия.
Нередко в подобных случаях предполагаются врожденные сверхобычные качества. Однако, несмотря на то что Кропоткин не был обделен талантами (хорошо рисовал, пел, танцевал, был физически крепок, имел артистические и литературные способности), ничего «сверхчеловеческого» в этом не было. Не обладал он ни феноменальной памятью, ни особой гибкостью и живостью ума, ни чудовищной усидчивостью. А достижения его колоссальны, проницательность и сила его мысли совершенно исключительны. Чем это можно объяснить?
На мой взгляд, прежде всего — чистой совестью, полнейшей искренностью в исканиях правды, глубоким духовным единством с народом и природой. На этот счет превосходно высказался И. В. Гёте: «Можно ли познать себя? Не путем созерцания, но только путем деятельности. Попробуй исполнять свой долг, и ты узнаешь, что в тебе есть». «Научиться можно только тому, что любишь, и чем глубже и полнее должно быть знание, тем сильней, могучее и живее должна быть любовь, более того — страсть». «Первое и последнее, что требуется от гения, это любовь к правде».
Последний тезис может показаться весьма сомнительным. Ссылки на совесть имеют вроде бы косвенное отношение к научному творчеству. Ведь наука — вне наших личных эмоций, симпатий и антипатий, понятий о добре и зле. Она объективна, отстранена от изменчивых человеческих ценностей…
Нет, не совсем так. Духовные ценности, на которые ориентировался Кропоткин, имеют всечеловеческий характер. Человечество вырабатывало свои высокие нравственные критерии, провозглашало их святыми, божественными, на основе опыта сотен поколений в результате общения с окружающей природой. Именно поэтому для человека, открытого миру, он раскрывается в своих потаенных глубинах и закономерностях.
«…Нравственное чувство человека, — писал Кропоткин, — зависит от его природы в той же степени, как и его физический организм; …и то, и другое является наследством от весьма долгого процесса развития эволюции, которая длилась десятки тысяч лет». «Если мы знаем что-либо о Вселенной, о ее прошлом существовании и о законах ее развития, …это значит, что между этой Вселенной и нашим мозгом, нашей нервной системой и нашим организмом вообще существует сходство структуры».
Замечательная идея. Даже странно, что от нее Кропоткин не пошел чуть дальше. Ведь «структура человека» соединяет в себе телесное и духовное, материю и сознание. И в этом тоже должно проявляться сходство микрокосма с Космосом. Логично предположить, что жизнь, сознание, разум — неотъемлемые качества Вселенной, крохотной частицей и отражением которой является человек. Впрочем, это — тема особая, непростая, в значительной степени не изведанная, оставленная нам в наследие не только великими русскими учеными (Кропоткин, Вернадский), но и поэтами (Державин, Тютчев, Заболоцкий), и философами (Соловьев, Булгаков, Флоренский, Бердяев).
Свободу он толковал вовсе не как «осознанную необходимость» (странная это свобода — по принуждению, по неизбежности поступать только так, а не иначе). «Свобода, — по его представлениям, — есть возможность действовать, не входя в обсуждение своих поступков боязни общественного наказания (телесного, или страха голода, или даже боязни порицания, если только оно не исходит от друга)».
…У Кропоткина-мыслителя многому следовало бы поучиться, перенимая прежде всего его научный метод и отношение к познанию. Но еще полезнее осмыслить опыт его жизни. Многие люди самых разных убеждений, талантов и умственных способностей самым восторженным образом отзывались о нем.
Анархия в природе и обществе
После общего обзора жизни, творчества и воззрений П. А. Кропоткина пора поговорить конкретно об этой книге. В ней представлены естественнонаучные и нравственные основы анархизма.
О работе «Взаимная помощь как фактор эволюции» мы уже упоминали. Несмотря на то что со времени ее опубликования прошло более ста лет, она сохраняет свою актуальность как в биологическом, так и в социальном аспектах. В настоящем сборнике публикуются две первые главы этого труда, посвященные вопросам взаимопомощи в природе. В сущности, речь в ней идет о процессах самоорганизации (а следовательно, анархии) в природе и обществе. Как они проявляются, к каким приводят результатам, на чем основаны? На подобные вопросы постарался ответить Кропоткин (до сих пор окончательного ответа на них не получено).
Изучив взаимопомощь у низших животных, затем у высших и, наконец, в человеческом обществе, Кропоткин на основе обобщения множества фактов сделал вывод: «Любовь, симпатия, самопожертвование, конечно, играют громадную роль в прогрессивном развитии наших нравственных чувств. Но общество… зиждется вовсе не на любви и даже не на симпатии. Оно зиждется на сознании — хотя бы инстинктивном — человеческой солидарности, взаимной зависимости людей. Оно зиждется на бессознательном или полусознательном признании силы, заимствуемой каждым человеком из общей практики взаимопомощи; на тесной зависимости счастья каждой личности от счастья всех и на чувстве справедливости».
Обратим внимание на одно серьезное упущение Кропоткина. Он словно забыл, что начал изложение с самоорганизации простейших. Значит, у них есть инстинкт взаимопомощи, какой-то проблеск сознания, побуждающий их к объединению? Или процесс самоорганизации отдельных клеток, организмов, экосистем, социумов определяется воздействием внешних сил, окружающей природной среды (биосферы)? Но каким образом природа может обучать добру, сочувствию, справедливости?
Американский генетик Добржанский предположил, что существуют молекулярные структуры, передающие по наследству признаки, полезные для вида, популяции, сообщества организмов даже в ущерб индивидам (заставляющие, например, самку рисковать своей жизнью ради спасения детенышей, птенцов). Советские ученые В. П. Эфроимсон и Б. Л. Астауров, опираясь на идею Кропоткина, привели ряд доказательств врожденного характера некоторых черт социального поведения. Однако до сих пор эту закономерность нельзя считать безупречно обоснованной. Наследственные качества и признаки играют, конечно, какую-то роль, но вряд ли в виде некоего гена взаимопомощи, дружелюбия, сочувствия или чего-то подобного.
Скорее всего, определяющим фактором самоорганизации является окружающая природная среда, условия существования. Они служат той творческой силой, которая вынуждает организмы изменяться, взаимодействовать. При этом проявляется не только взаимная помощь, но и взаимная рознь, конкуренция как среди организмов и сообществ, так и среди социумов. На этот аспект Кропоткин не обращал внимания прежде всего потому, что в его задачу входило показать влияние на прогрессивную эволюцию именно взаимопомощи, стихийной самоорганизации (анархии).
Прослеживая линию солидарности, объединения, взаимопомощи в истории жизни на Земле и в обществе, он, по-видимому, невольно преувеличил значение этого фактора, придав ему основополагающее значение. Он оставил в стороне, в частности, явные проявления индивидуализма и иерархии в сообществах высших животных. Как известно, стаи, прайды, стада нередко строятся в виде пирамиды по принципу господства-подчинения, которую венчает доминирующий самец (реже — самка).
Экосистема тоже выстраивается (приведенная к схеме) в виде пирамиды, которую венчают господствующие хищники (не говоря о живущих на них паразитах). Стихийный процесс развития социумов тоже привел к социальным структурам подобного вида. И государственные системы возникли не по воли и желанию отдельных личностей или групп, а в процессе стихийного развития общества и его усложнения.
Короче говоря, приходится делать вывод о том, что индивидуализм, стремление к господству и личному материальному благополучию не менее характерны для общественной жизни, чем сознательная или инстинктивная тяга к солидарности, взаимопомощи. Более того, если в стае или стаде лидером чаще всего становится особь, выдающаяся по своим качествам (силе, ловкости, сообразительности), то в человеческом обществе по мере развития производственных, финансовых, политических, государственных структур лидерами слишком часто становятся демагоги, беспринципные хитрецы, приспособленцы. И вообще, создавая искусственную среду обитания (техносферу), человек вынужден жить и духовно меняться в соответствии с ее законами, все более отдаляясь от естественной природной среды.