Ребята, сбросив рюкзаки, тут же принялись утаптывать снег вокруг елки. Потом Иван сказал:

— Идите, девочки, в дом, отдыхайте, а мы займемся дровами.

— Нет, — возразила Вика. — Мы будем елку наряжать.

— Добро! Вот Вайман, Птичкин и Беленький вам помогут. Остальные — за лапником!

Ребята пристегнули лыжи и скрылись за деревьями. Девушки столпились у елки.

— Давайте, у кого что есть! — скомандовала Света. Вскоре на елке повисли пряники, конфеты, бумажные хлопушки. Витя, забравшись почти на самый верх, прицепил там электрический фонарик, обернутый в красную бумагу. А Женя с Борисом пристроили по краям поляны многочисленные батареи пиротехники.

К вечеру все было готово. Елка, ставшая от украшений если не красивее, то во всяком случае пестрее, казалось, только и ждала, когда вокруг нее закружится веселый хоровод. Хворосту ребята набрали столько, что хватило бы на десять костров. Иван посмотрел на часы:

— А теперь — на отдых! Порубаем и погреемся…

Снова собрались у елки в одиннадцатом часу. Ночь была темная, с ветерком. Лес глухо шумел. Сверху падали редкие жесткие снежинки.

А здесь, на поляне, окруженной деревьями, было тихо, даже тепло. Еще уютней стало, когда мальчишки разожгли костер и тысячами искр озарилось небо.

Все уселись на лапник, всматриваясь в рыжие космы пламени.

— Ну что, не пора ли провожать старика? — спросил Валерий.

Ребята потянулись к рюкзакам, зазвенели кружками. Валерий раскупорил бутылку и поднял над головой:

— Есть предложение: дать оценку старику.

Все одобрительно загудели:

— Ничего себе год…

— А что в нем хорошего?

— Предлагаю поставить ему пять с плюсом! — крикнула Таня.

— Я бы тоже поставил пять, — сказал Саша.

— Верно! — согласился Краев. — Мировецкий год!

— Принимается, — подытожил Валерий. — А раз так, выпьем за старика! Дамы и господа, прошу поднять эмалированные бокалы!

Звенят кружки. Трещит костер. Все что-то говорят, смеются.

Витя вытащил из рюкзака «Спидолу». Девушки сгрудились вокруг него.

— Танцуем вальс! — кричит Валерий.

И первые пары закружились по снегу. Люся посмотрела на Сашу. Но к ней уже подходит Костя:

— Пойдем, Люся.

Танцевать на снегу неудобно, вязко. Но сильные руки Кости будто несут ее по воздуху.

Валерий взобрался на кучу лапника:

— Теперь надо решить, что в прошлом году было самым смешным, самым трудным, самым интересным, и какая песня больше всего нам понравилась. А для этого выберем жюри. Я предлагаю прежде всего, конечно, себя…

Все засмеялись, захлопали.

— Затем Люсю Андрееву, — продолжал Валерий, — и Костю Славина. Согласны?

— Идет!

— Членов жюри прошу ко мне. Итак, начинаем… Что в этом году было самым смешным?

Минутное молчание. Потом кто-то крикнул:

— Цоевские лекции!

— Конечно, Цой, с его «цертовссыной»!

Валерий деловито осведомляется:

— Как мнение жюри?

Люся и Костя кивают головами: согласны.

— Дальше, — продолжает Валерий. — Что было самым трудным?

— Экзамены! — говорит Светлана.

— Вступительные, — поясняет Вика.

Жюри согласилось.

— А самое интересное?

Тут мнения разделились:

— Лекции Воронова! — крикнул кто-то из ребят.

— Доклад Грюнталя! — сказал Саша.

— Сегодняшняя ночь! — возразила Вика.

Жюри единодушно поддержало Вику.

— Теперь, — напомнил Валерий, — песня. Самая лучшая…

— Гимн геофака!

— Принимается! — Валерий спрыгнул в снег. — А теперь твистуем.

Твист танцуют с упоением. Почти все. Трудно представить танец, более подходящий для такой обстановки: и снег утаптывается, и сам согреваешься, и другим не мешаешь.

— «Елочку», «Елочку» забыли! — кричит Света.

Все становятся в круг, берутся за руки:

Люся поглядывает на часы: большая стрелка перевалила к двенадцати.

— Ничего не понимаю, — говорит она Тане. — Должны бы уже быть.

— Сама удивляюсь…

Но в это время к костру подходит Костин отец.

— Звонил сейчас ваш преподаватель…

— Откуда?

— Приехали?

— Да. Сошли они на другой станции, промахнули один перегон. Так что, просили передать вам, придут позднее, и чтобы не беспокоились.

— Эх, мать честная! — воскликнул Костя.

— Да, нескладно получилось…

Ребята приуныли.

— Ну, как, Юрий Дмитриевич, дозвонились? — спросил Андрей, когда Воронов вышел от начальника станции.

— Дозвонился, предупредил их… Но как мы проскочили этот полустанок?

— Заболтались… А поезд, наверное, там только чуть приостанавливается, — заметил Стенин.

— Теперь лишних восемь километров шагать. Да от полустанка — еще четыре. Можно бы напрямик — я кордон этот знаю. Однако ночью, по глубокому снегу не проберешься.

— Пойдем вдоль линии.

— Тебе не трудно будет? — спросил Воронов. — А то, может, поговорить с начальником, чтобы ночлег устроил.

— С какой стати! Я еще вас обставлю. — Стенин, бросив недокуренную папиросу, начал развязывать лыжи.

Через несколько минут огни станции остались позади. Ночь была темная. Но вдоль полотна шла накатанная санная дорога, недавно ее припорошило снегом, и скольжение было хорошим.

След прокладывал Андрей. За ним шел Стенин, позади — Воронов. Он двигался широким неторопливым шагом, нарочно приотстав от спутников, и был даже доволен, что все получилось именно так, можно идти и идти сквозь ночь и снег, зная, что впереди ждет встреча…

Слегка вьюжило. Где-то высоко над головой протяжно гудели провода. Но здесь, у леса, вплотную подступавшего к полотну железной дороги, было тихо. И темно. Лишь тревожные огни светофоров мигали вдалеке, да иногда вырывался вдруг из-за поворота яркий луч прожектора, и тогда ночь наполнялась грохотом идущего поезда.

Воронов, расстегнув куртку, глубоко вдохнул морозный воздух.

— Ну вот и полустанок! — послышался голос Андрея.

— Наконец-то! — воскликнул Стенин.

— Устал? — спросил Воронов.

— Да, чувствуется с непривычки.

— Теперь уже недалеко. А сейчас… Может, на полустанок зайдем? Передохнем немного.

— Нет уж, пошли дальше. Только потише…

…А на поляне под елкой Витя настраивает «Спидолу», и по лесу разносится мелодичный перезвон курантов. Здравствуй, Новый год!

Ребята раскупоривают шампанское. Все поднимают кружки, улыбаются и почему-то молчат. Непривычно слышать бой курантов здесь, у костра, среди заснеженных елей.

И вдруг словно что-то прорвалось. Все заговорили, застучали кружками. Начались поздравления. Люся посмотрела на Сашу и дружески ему кивнула. Он улыбнулся в ответ и высоко поднял свою кружку. С Новым годом!

Костя предлагает:

— Выпьем за дружбу, ребята!

— За дружбу! — эхом прокатывается по лесу.

— Давайте гимн! — просит Иван. И сразу же, как лавина:

Поют все с увлечением, вкладывая в слова песни весь пыл молодости, все страстное нетерпение ринуться в водоворот жизни.

— Выпьем за тех, кто в поле!

Традиционный тост геологов.  Все встают, чокаются. Мысленно желают успеха тем, кто идет сейчас экспедиционным маршрутом, — неважно где, в песках Кара-Кумов или в джунглях Африки, — у геологов это может быть и в новогоднюю ночь.