Я не стал откликаться на вопрос, но и медлить не стал тоже, меня как взрывной волной подбросило. Я бросился вперед и, наступив Залыгину прямо на спину, выскочил через открытую дверь наружу. Но я не побежал к калитке, а тут же повернул за угол сарая, чтобы Залыгин не увидел мою спину. Меньше чем через секунду я был уже у забора, взял его не хуже какого-нибудь Бубки, правда, без шеста. А дальше я уже мчался по грядкам соседнего участка. Также успешно я преодолел еще один забор и выскочил на улицу. Как же я бежал! Наверное, даже Сема позавидовал бы, увидев мою утреннюю пробежку. Я выскочил по узкой улочке на берег реки, пулей пронесся до церкви, обогнул ее и вновь выскочил на улицу Узорова, но уже в другом конце села. Там я спрятался в канаве, заросшей крапивой и чертополохом. И прошло изрядно времени, прежде чем я отдышался.

Лежа в канаве, я соображал. Вряд ли Залыгин сумел толком рассмотреть, кто по нему прыгал. Во-первых, он рухнул. Во-вторых, у него на голове был этот дурацкий брезентовый капюшон от плаща, небось он ему еще и на глаза наехал. Кстати, и наша вчерашняя встреча в Ильинском мне на руку, он теперь думает, что меня нет в Узорове. Я был уверен, что Залыгин приметил наш лагерь и всю нашу команду. Он многое подмечает, хоть и нелюдим. В общем, скорее всего я отделался испугом, шишкой от рукоятки граблей, ожогами крапивы и царапинами от чертополоха.

Осторожно я выполз из своего жгуче-колючего укрытия. К счастью, никто не попался мне навстречу, пока я добирался до дома.

Я отряхнулся во дворе от грязи и пыли и влез в окно своей комнаты. Едва я успел снять штаны, как в комнату вошла мама. Она сонно щурилась и даже пошатывалась.

— Ты чего встал, Саша, еще и пяти часов нет? И одеваешься. Куда ты в такую рань собрался?

— Мама, я обещал ребятам вернуться с первым же автобусом.

— О Господи! Ну хотя бы покушай и покорми Тамерлана.

От этого мы оба не отказались. Позавтракав, я побежал на автобус. В дорогу мама сунула мне еще с собой какой-то пакет — угостить кладоискателей в Ильинском.

Проезжая митяевскую церковь, я перекрестился, слава Богу, что все так удачно закончилось. Теперь я был почти уверен, что Залыгин — убийца. Жаль только, что я не рассмотрел, какой велосипед он прячет в сарае. Но я это обязательно узнаю!

Когда я пришел в лагерь, все еще спали, даже Сема. А мне уже спать не хотелось. Поэтому я сделал то, что и вчера, то есть взял свои удочки и отправился ловить рыбу.

Пошел я на то же место, где вчера у меня неплохо клевало и где я встретился с Залыгиным. Подходя, я вздрогнул, на месте Залыгина сидел рыбак в той же позе. Но, конечно же, это был не мой подозреваемый. Наверное, просто рыболов из Александровки, деревни, раскинувшейся на верху обрыва, под которым мы остановились. Александровка граничила с Ильинским.

Я подошел к рыбаку, как вчера к Залыгину, к спросил так же:

— Здравствуйте. На что ловите?

— На живца, — ответил рыбак. Мистика какая-то. И этот на живца. Не так уж часто в наших местах используют этот метод ловли. А я так никогда. Мало в нашей реке крупных окуней и щучек. Вот на живца никто и не ловит. А я не ловлю и по другой причине. Уж больно это жестокий способ ловли. Используют его только на хищника. А приманкой служит маленькая рыбка, которой вонзают здоровенный крючок под спинной плавник. И так с этим крюком в спине она и плавает, пока ее не заметит и не проглотит щука или окунь.

Я прошел дальше, сел на вчерашнее место и стал ловить плотву, подлещиков и небольших окуньков на кашу и червяков. Хотя червякам тоже больно.

Вернулся я в лагерь часа через два и опять с уловом. Сема с ребятами только рты пооткрывали.

— Спать будешь? — спросил Сема.

— Да я уж выспался.

— Силен, — только и сказал он, не скрывая своего восхищения.

— А вы нашли чего-нибудь ночью?

— Нашли, — ответил вместо Семы Женька, — остатки пьянки прошлого века.

Все засмеялись.

— Да нет, я серьезно, нашли?

— Ну тебе тоже серьезно отвечают, — смеялся Сема, — Игорь с Наташкой отрыли бутылку от шампанского и монету в две копейки 1892 года.

— Покажите, — заинтересовался я. Честно говоря, я не верил, что здесь вообще хоть что-то можно найти. Так что и это мне показалось интересным. Тем более что старых монет я еще никогда не видел.

Игорь притащил свои находки. Бутылка была как бутылка, из темного стекла и почти такой же формы, как современная. Только у нее на боку был еще рельефный герб — царский двуглавый орел с тремя коронами, и дата тоже рельефными цифрами — 1887. А монетка была другая. Гораздо больше советских двух копеек, примерно с пятак или с пятьдесят современных рублей. От старости медь окислилась, потемнела и сделалась совсем бурой. Все ж здорово, что хоть что-то нашли. Мне даже самому захотелось принять участие в раскопках. Однако было еще утро, а впереди целый день до вечера.

И этот день пролетел как вчерашний. И была уха, и было купание, и Семины рассказы, и гуляли мы со Светкой по Ильинскому. А ночью я копать не пошел, уж больно спать хотелось. И на следующий день повторилось то же самое. Плохой из меня кладоискатель. Зато сыщик хороший — утешал себя я.

А чем хороший-то? Даже ведь если я знаю, кто убийца, то доказать ничего не могу. Следа-то того, что я на месте преступления видел, давно уж нет и в помине. Да и мало этого для обвинения в совершении преступления, да еще такого, как убийство. И все остальные улики лишь косвенные, даже неизвестно, Женькин ли велосипед стоит в сарае Залыгина. А уж о несчастном старом Мухтаре и говорить нечего. Да и новых улик теперь не найти, сколько времени уже прошло. Оставался единственный выход. Надо было как-то спровоцировать Залыгина, чтобы он сам себя выдал. Но как?

Думал я думал, сидя на берегу реки под Ильинским, и придумал. И опять мне рыбалка помогла, а именно ловля на живца. Я все старался понять, что можно Залыгину вместо приманки подбросить, чтобы он наживку заглотил и на крючок попался. И тут я понял! Залыгин-то — убийца. А убийца — хищник. Значит, приманка живая должна быть. Стало быть, на живца ловить надо. А иного живца быть не может, кроме того, кто про убийцу все знает. Стало быть, я тот живец и есть. Жутковато мне стало. Но все-таки я решил дело до конца довести. Срок нашего похода подошел к концу.

Ребята уже копали в усадьбе, и на месте оранжереи, и еще где-то, да так, кроме той бутылки с монеткой, и ничего не нашли, А на пятый день нашего пребывания под Ильинским Сема стал собираться. "Все, — говорит, — хорошенького помаленьку. Родители вас только на пять дней отпустили, а я за вас отвечаю". Короче, в тот же день собрались мы, сели на автобус и в полчаса доехали до Узорова, а Светка и вовсе в Митяеве сошла.

Мне это все было на руку, пора было "закидывать удочку".

Глава VI

ПРОВОКАЦИЯ

Удобный случай подвернулся сразу же. На следующий день, как мы приехали. И, соответственно, на рыбалке, где еще удочки закидывают? Я хотел подгадать так, чтобы не один на один с Залыгиным общаться. А то, глядишь, общение коротким окажется. И Тамерлана я теперь везде с собой водил.

Итак, пришел я на речку. А там уже на яме Залыгин и дядя Гена сидят с удочками. Ну, я рядом и пристроился. Свою удочку закинул, половил малость, с дядей Геной покалякал, послушал, как он современные книжные магазины ругает.

— Сто метров туда, — мах рукой вправо, — тыщу метров сюда, — мах рукой влево, — "Му-му" нет!

Дядя Гена сокрушенно покачал головой и еще раз повторил:

— "Му-му" нет!

Будто он всю жизнь мечтал эту книгу прочесть. Мне вдруг весело стало, сам не знаю отчего, решил я закинуть удочку другого рода.

— Дядя Ген, а вы сами-то "Му-му" читали?

— Читал, конечно, еще в школе.

— А "Преступление и наказание"?

— Не помню, а про что там?

— Там один малый старуху, которая деньги в долг под проценты давала, топором прибил.