Ирис в мужском поварском белом халате, размера на два больше ее стандартов, с неудобным расположением пуговок (сил и времени вечером ей хватало только на то, чтобы постирать халат), с перевязанным на голове белым платком, хлопотала на кухне возле электропечи.

   На командном пункте Командора никогда не имелось обслуживающих роботов, всё и всегда здесь выполняли вручную, армейский устав не запрещал этого. Ирис после инцидента с роботами в отеле 'Судьба', попросила своего жениха, в скором времени ставшего супругом, чтобы в их доме не было ни одного робота. Она прекрасно и быстро освоила искусство приготовления пищи; приобретенные навыки пригодились Ирис в новых условиях.

   Ирис готовила обед на всех выживших; помогал ей Гейн, молодой худощавый сержант с красивыми, тонкими, почти женскими чертами лица, с гладким безусым и совсем не загоревшим лицом, с выразительными, слегка на выкат, черными глазами. Ирис, увидев Гейна в первый раз, даже подумала, что если ему немного подкрасить глаза и надеть парик, а пудрить и не надо, то его очень легко можно принять за хорошенькую черноглазую женщину. Два других помощника, откомандированных на кухню, сержант Линк, сторожила этой базы, знавший в округе все окрестности, все горные тропинки диких животных, и сержант Корн, отменный стрелок из любого стрелкового оружия, с самого раннего утра ушли за пределы базы на охоту; летательные катера были заняты круглосуточно, так что на охоту приходилось ходить, как это делали в свое время их далекие предки.

   На обед Ирис готовила макароны с отбивными из мяса марала, принесенного вчера охотниками; из мозговых костей того же марала, крупы и огромного пучка трав, собранных Линком, варила наваристый суп; из запасов 'НЗ', хранившихся на складе командного пункта и имевших большие сроки хранения, старалась брать минимум необходимого, в основном — крупы и макароны. А вот подстреленного Корном тетерева она приберегла для лежавшего в госпитале Линта, разделив его на пять суповых наборов; капитан Линт мог с минуты на минуту очнуться; для восстановления сил была необходима диетическая пища.

   — Гейн, — позвала Ирис освободившегося помощника, отбивавшего до этого мясо, — сходи, пожалуйста, в госпиталь, посмотри: не очнулся ли капитан Линт.

   — Хорошо. Сейчас, только руки отмою от этой…фу… крови, — высоким, почти женским голосом ответил Гейн, морщась и фыркая, глядя на испачканные руки.

  …сержант Гейн шел по едва освещенным коридорам командного пункта в госпиталь, так с чьей-то легкой руки назвали комнату, где лежал капитан Линт.

   'Подумаешь, герой нашелся! Все только о нем и трындычат. Спас! Герой! Молодец! Чем я хуже его? А может я в сто раз лучше его! Если бы меня отправили, я еще лучше смог бы, — что смог бы сделать, Гейн не уточнил, — угораздило же меня попасть в эту 'дыру'! Папа обещали, что после шести месяцев такой службы переведут лейтенантом в штаб Армии, а там открывались такие перспективы! Папа пристроили бы меня. А здесь, каждый задрипанный сержантишка ставит себя выше меня! Используют меня здесь как последнюю кухарку, как, — как именно, опять же не уточнил, — а еще к этой белобрысой уродине в посудомойки поставили; и что все мужики на нее таращатся; что они в ней видят такого, чего нет во мне! Бегай теперь, ее прихоти исполняй, ненавижу!' — То ли Гейн ненавидел Ирис, то ли всех, то ли саму жизнь, но в тот момент на него не стоило глядеть, чтобы не испортить себе на весь оставшийся день аппетит или оставить в сохранности ранее съеденную пищу.

   Гейн открыл дверь госпиталя; капитан Линт лежал неподвижно.

   'Пойти, что ли поближе посмотреть на этого… героя? — задал себе вопрос Гейн и даже сам удивился этому; нерешительно, крадучись, он направился внутрь комнаты. — А он ничего, красивы…' — На этом слове его мысль оборвалась, у него расширились зрачки глаз, он, спасительно глотнув глоток воздуха, начал медленно опускаться на пол, именно опускаться, словно кто-то его придерживал, невидимые руки не давали больно упасть, причинить травму.

   30 минут спустя.

   Ирис волновалась, посланного в госпиталь сержанта Гейна давно уже нет; она порывалась поднять телефон внутренней связи, настроенный на кабинет Командора, где уже какой день подряд, переоборудовав в научный центр, собрав в кучу все компьютеры, занимались биологи и ее муж. Она ни разу за эти дни не воспользовалась телефоном в личных целях, понимая, что Урасу сейчас не до нее. Но здесь совсем другой случай; выждав еще минут пять, она подняла телефон, услышав приятные волнующие гудки ожидания, представила Ураса, заваленного кучей бумаг с ручными расчетами, подсчетами, анализами, сопровождавшиеся понятными только ему рисунками, загибулинами и схемами, с тремя мониторами вокруг, с карандашом или авторучкой в зубах…

  — Урас, это я! — взволнованно произнесла Ирис.

  — Что случилась? — Урас понял, что Ирис звонит не потому, что, как и он соскучилась, а что-то произошло, что ей нужна его помощь.

  Ирис рассказала Урасу, что переживает, чувствует, что в госпитале произошло что-то.

  …Хайли бежала впереди Ураса, продемонстрировав вполне хорошие спринтерские качества. С порога госпиталя она увидела такую картину: в центре комнаты лежал без сознания помощник повара сержант Гейн; а Линт, ее Линт, сидел на кровати, пытаясь подняться, но ему не хватало пока сил встать. Хайли остановилась в растерянности; она не знала, что ей делать: бежать к Линту и от радости, от счастья, что он пришел в себя, расцеловать его, или оказывать первую помощь сержанту Гейну. Подоспевший Урас помог сделать выбор, подбежав к сержанту, нащупал пульс, из аптечки, которую предусмотрительно захватил с собой достал нашатырь…

   Хайли сидела на коленях возле Линта, целовала ему руки, и шептала:

   — Теперь все будет хорошо. Теперь все наладится. Теперь…

   Линт еще не совсем все понимал, что произошло и что происходит; он не мог поверить своим собственным глазам, что перед ним сидит та самая обворожительная доктор, которая так ему понравилась. И о, чудо! Она целует ему руки! Она радуется! Она плачет! Ему даже показалось, что она любит!.. Он ущипнул себя за ухо. Это не сон! О счастье!..

   За 30 минут до этого.

   'Она' скопила достаточно сил, чтобы ощущать себя заново 'великой'; 'она' освоила новый метод сканирования людей; 'она' отправляла невидимый для человека луч и изучала 'объект', ища комфортный во всех отношениях 'дом' для себя.

   Двух из трех посетителей, приходивших навещать капитана Линта, 'она' знала, то были 'ее' заклятые враги, те, кто помешал 'ей' двадцать лет назад завладеть планетой; третью посетительницу, больше всех интересующуюся телом носителя, 'она' не знала.

   Среда, в которую проникал 'ее' луч, в женщинах оказалась враждебной для 'нее'. Ужиться с ними 'она' не могла, те просто погибнут, как погибал сейчас Линт, а 'ей' необходим не только 'дом', но живое тело, способное исправно обеспечивать 'ее' необходимой энергией и переносить в заданном 'ею' направлении. От Ураса ее луч отлетел, как мяч от стены; 'она' едва успела его поймать; повторных попыток эксМЭМ предпринимать не стала, рассудив, что не стоит лишний раз играть с огнем, пока не будет полностью готова, вот тогда 'она' сыграет и покажет все свои возможности.