— Привет, сэр! — ухмыльнулся он. — Звонили?
Гневаться бесполезно. Я грубо приказал принести угля, разжечь огонь, он быстро заморгал, многократно кивнул и исчез, оставив после себя запах помады для волос. Вернулся, громыхая ведерком с углем, и принялся деловито разводить огонь, надтреснутым голосом про себя напевая. Только Тедди открыл заслонку, и в топке радостно затрепетало пламя, я опять услышал стук. Как будто кто-то строил, скажем, эшафот или… Я прошелся по комнате, и на глаза мне случайно попался безобразный галстук радужного цвета, из тех, которые женщины с большой охотой дарят на Рождество. Я поднял его, широко открыв рот в фальшивом восхищении, уловив вспыхнувший взгляд наблюдавшего Тедди.
— Видел еще одно привидение, Тедди?
Тот с грохотом уронил совок для угля и попятился.
— А я никогда их не видел! — завопил он, стиснув в страхе крошечные кулачки. — Богом клянусь! — И захныкал.
— Ну, ну, все в порядке, Тедди, они никогда тебя не догонят. Хочешь вот этот галстук, а может, и пару шиллингов в придачу?
— М-м-м… — задумался он, мельком взглянув на меня, и возбужденно добавил: — Я же не нарочно! Делал, что было велено. Меня ведь привидение не заберет? Я всегда делал то, что велели. А когда за это мне деньги давали…
— Знаю, Тедди. Знаю, сегодня тебе ничего не привиделось.
— Если бы!… — воскликнул он совсем другим тоном. — Прямо на меня смотрело, прям сверху… — Остановившийся взгляд уставился в какой-то головоломный угол за моим плечом, потом Тедди поспешно подхватил ведерко.
— Сверху? — переспросил я. — Сверху смотрело? Значит, ты поднимался по лестнице?
Он повернулся, выскочил из комнаты, даже не остановившись, когда я попытался догнать его с галстуком. Ну ладно. Я подошел к камину, откинул ногой заслонку, уселся перед благодарно взревевшим огнем, протянул к нему руки. В топке буйствовал красочный ветер…
Щелкнув, закрылась дверь. Спиной к ней, наклонив вперед голову, стоял Банколен в адски черном халате, который подчеркивал угловатость тощей гигантской фигуры. Даже с другого конца комнаты я видел сверкавшие глаза… Он прошагал к камину, вытащил из кармана халата автоматический пистолет и полицейский свисток, положил на полку камина. Они стукнули, словно кости в стаканчике.
— Итак? — спросил я.
Он вытаскивал другие предметы — тонкую книжку в кожаной обложке, исписанные листы бумаги, — аккуратно, красиво раскладывал рядом, как рождественские подарки, стоя ко мне спиной, с виду хладнокровный, однако с раздутыми ноздрями, полный зловещей потаенной радости.
— Итак, Джефф! — Детектив лениво опустился в кресло напротив камина, с облегчением улыбнулся, взяв с полки бутылку бренди и стакан.
— Что?
— Тельца, — объявил он, — сейчас откармливают отборным мясом, чтобы он стал в высшей степени лакомой наживкой. Точнее сказать, лейтенант Грэффин шатается по пивным и ночным клубам, где больше всего народу, старается напиться до героического состояния, чтобы без опаски вернуться домой. Могу добавить, что за ним старательно следят лучшие агенты Толбота. Нам ни к чему преждевременные атаки.
— А какой план на сегодняшний вечер?
— Джек Кетч попытает счастья с Грэффином. Капкан поставлен.
— Не слишком ли вы полагаетесь на чисто теоретическое предположение, что Джек Кетч сегодня явится за Грэффином? — спросил я. — Вдруг он на наживку не клюнет?
— По-моему, абсолютно не важно, придет он за Грэффином или нет. Мы его все равно возьмем. Я просто готовлюсь к любой неожиданности… Сами скоро увидите. Можно рассчитывать, что вы будете выполнять мои распоряжения, не задавая вопросов?
— Безусловно.
— Даже под угрозой смертельной опасности?
— Пожалуй… Только хочется хотя бы знать, что происходит. Вы сделали столько таинственных замечаний. Где, кстати, Толбот?
— Тоже выполняет распоряжения. — Лицо Банколена омрачилось. — Джефф, если я что-то неправильно понял, если в мои расчеты вкралась малейшая ошибка, на всех нас обрушится невыносимый кошмар. Ведь все это просто теория! — Он уставился на свои судорожно сжатые руки. — Я рискую жизнями. Помоги мне Бог. Если подведу Толбота, он пострадает. Инспектор целиком и полностью мне доверился.
Я едва расслышал последние слова. Снова начался слабый медленный упорный призрачный стук. Еще показалось, будто я слышу шаги.
— Вот! — крикнул я. — Слышите?
— Что? — переспросил француз, подняв стакан.
— Слушайте!
Это не игра фантазии. Тук-тук, пауза, и опять тук-тук-тук. Определенно, услышит любой нормальный человек. Неужели Банколен посмеивался и сочувственно на меня косился?…
— Дорогой мой Джефф, — сказал он, — вы перевозбудились. Возможно, не в форме…
— Снова какие-то ваши проклятые фокусы, — сердито огрызнулся я. — Вы не глухой, слышите стук нисколько не хуже меня. Ну, хотите поиграть на нервах убийцы, пожалуйста! Только так и скажите, не упрямьтесь…
— Будь по вашему, — ответил он со вздохом и резко бросил, — Не волнуйтесь, старина! Не волнуйтесь. Вы с нами или нет?
— Хорошо, хорошо. Продолжайте.
Я закурил сигарету. Он кивнул, как бы в подтверждение некой пришедшей на ум теории, подтащил кресло к камину с другой стороны.
— Может быть, придется обождать. Грэффин еще не пришел; если что-нибудь произойдет в другом месте, мне сообщат. Потерпим пока. Могу тем временем вам представить кое-какие факты. — Он немного помолчал, держа в руке бутылку бренди. Потом искоса прищурился на меня и небрежно спросил: — Джефф, куда аль-Мульк поехал отсюда в машине в тот вечер?
— Нашли кого спрашивать, в самом деле, — удивился я. — Берете пример со Скотленд-Ярда. На Гиблую улицу, в преисподнюю, откуда мне знать…
— Пошевелите мозгами, — ласково предложил он. — Что нам об этом известно?
— Известно, что он направлялся к мадемуазель Лаверн. По дороге на него напали…
Детектив рассеянно кивнул, поднял руку.
— Хорошо, что вы помните, — одобрил он. — У нас есть два этих факта. Нам представили два этих факта. И они оба ложные.
Я безнадежно пожал плечами.
— В машине обнаружили трость и перчатки, — продолжал Банколен. — Поэтому мы решили, что до места назначения аль-Мульк не доехал. Рядом с тростью и перчатками коробка с орхидеями. Поэтому мы решили, будто он ехал к мадемуазель Лаверн.
— Ну, он же ей звонил, предупреждал о приезде.
— Лучше скажем, мадемуазель получила по телефону предупреждение, что он приедет вскоре после семи и они отправятся обедать. Звонивший говорил каким-то странным тоном, сославшись на простуду. Вы разговаривали с аль-Мульком, Джефф. Он был простужен?
— Нет…
— Ах, так я и думал. Итак, звонок раздался около шести часов. А в начале дня, ни о чем еще не договорившись с Колетт, фактически даже не зная, застанет ли он ее дома, аль-Мульк заказал у цветочника корсажный букет. Приказчик в магазине тоже упомянул о «простуженном» голосе. Дальше, Джефф. Отправляясь обедать, придет ли вам в голову нести даме корсажный букет? Вы его ей пошлете, не так ли? Нелепо поступать иначе, тем более если цветы заказаны заранее. Кто-то зашел в магазин за букетом — очень высокий мужчина, как нам стало известно. Определенно не аль-Мульк. Кто-нибудь из прислуги? Жуайе не подходит под описание, даже если бы был в Лондоне, где его не было. Грэффин? Похож по описанию, но мы знаем, что он целый день не выходил из клуба. И не клубный служитель. Странно… Наконец, что случилось с загадочным корсажным букетом после того, как его забрали у цветочника? Вы видели, как аль-Мульк спускался по лестнице и садился в машину. Была у него с собой коробка?
— Нет. Я уверен.
Банколен безнадежно махнул рукой:
— Бесполезно толковать об этом. Оба звонка явно сделал наш таинственный «простуженный». Не аль-Мульк. Аль-Мульк ничего не знал ни об обеде с мадемуазель Лаверн, ни об орхидеях. Короче, некто старательно подготовил свидетельства, что аль-Мульк собирался к мадемуазель Лаверн. Если бы даже мы не узнали о приглашении на обед, простуженный мужчина все равно хотел внушить нам мысль о намерении аль-Мулька встретиться с женщиной. Отсюда орхидеи. Поскольку к моменту отъезда коробки с цветами не было ни в машине, ни у него в руках, ее явно положили позже, когда аль-Мульк вышел из автомобиля. Сделал это высокий джентльмен, забравший букет у цветочника. Это была ложная ниточка, оставленная после того, как Джек Кетч схватил свою жертву.