Город Ратисбон стал отправной точкой для немецкой торговли с Русью в одиннадцатом и двенадцатом веках; здесь немецкие купцы, ведущие дела с Русью, образовали особую корпорацию, члены которой известны как «рузарии».554 Как уже упоминалось (см. 2, выше), евреи также играли важную роль в торговле Ратисбона с Богемией и Русью. В середине двенадцатого века коммерческие связи между немцами и русскими были также установлены в восточной Прибалтике, где Рига была главной немецкой торговой базой, начиная с тринадцатого века. С русской стороны как Новгород, так и Псков принимали участие в этой торговле, но ее главным центром в этот период был Смоленск. Как уже упоминалось (см. Гл. V, 8), в 1229 г. был подписан важный торговый договор между городом Смоленском, с одной стороны, и целым рядом немецких городов, с другой. Были представлены следующие немецкие и фризские города: Рига, Любек, Сест, Мюнстер, Гронинген, Дортмунд и Бремен. Немецкие купцы часто посещали Смоленск; некоторые из них постоянно проживали там. В договоре упоминается немецкая церковь Святой Девы в Смоленске.555

С развитием активных коммерческих отношений между немцами и русскими и (как мы вскоре увидим) через дипломатические и семейные связи между немецкими и русскими правящими домами немцы, должно быть, собрали значительное количество сведений о Руси. Действительно, записки немецких путешественников и записи немецких летописцев составляли важный источник знаний о Руси не только для самих немцев, но также и для французов и прочих западных европейцев. В 1008 г. немецкий миссионер Св. Бруно посетил Киев на пути в земли печенегов, чтобы распространять там христианство. Он был тепло принят Владимиром Святым, и ему была предоставлена вся помощь, какую только можно было предложить. Владимир лично сопровождал миссионера до границы печенежских земель. Русь произвела на Бруно самое благоприятное впечатление, так же как и русский народ, а в своем сообщении императору Генриху II он представил правителя Руси как великого и богатого властителя (magnus regno et divitiis rerum).556

Летописец Титмар из Мерзебурга (975 — 1018 гг.) тоже подчеркивал богатство Руси. Он утверждал, что в Киеве было сорок церквей и восемь рынков.557 Каноник Адам из Бремена (ум. в 1074 г.) в своей книге «История гамбургской епархии» называл Киев соперником Константинополя и ярким украшением греко-православного мира.558 Немецкий читатель того времени мог также найти интересные сведения о Руси в «Анналах» Ламберта Херсфельда (написанных около 1077 г.).559 Ценная информация о Руси была собрана также немецким евреем рабби Мозесом Петахией из Ратисбона и Праги, который посетил Киев в семидесятые годы двенадцатого века на пути в Сирию.560

Что касается дипломатических отношений между Германией и Киевом, то они начались в десятом веке, свидетельством чему является попытка Оттона II организовать римско-католическую миссию к княгине Ольге (см. Гл. II, 4). Во второй половине одиннадцатого века во время междуусобиц среди русских князей князем Изяславом I была предпринята попытка обратиться к германскому императору как к третейскому судье в русских межкняжеских отношениях. Вытесненный из Киева своим братом Святославом II (см. Гл. IV, 4), Изяслав сначала обратился к королю Польши Болеславу II; не получив помощи от этого правителя, он направился в Майнц, где попросил о поддержке императора Генриха IV. Чтобы подкрепить свою просьбу, Изяслав привез богатые подарки: золотые и серебряные сосуды, драгоценные ткани и так далее. В то время Генрих был вовлечен в Саксонскую войну и не мог послать войска на Русь, даже если бы хотел этого. Однако он направил посланника к Святославу, чтобы прояснить дело. Посланник, Бурхардт, был зятем Святослава и поэтому, естественно, был склонен к компромиссу. Бурхардт вернулся из Киева с богатыми дарами, данными в подкрепление просьбы Святослава, обращенной к Генриху, не вмешиваться в киевские дела, на эту просьбу Генрих неохотно согласился.561

Обращаясь теперь к немецко-русским супружеским связям,562 надо сказать, что, по крайней мере, у шести русских князей были немецкие жены, включая двух киевских князей — вышеупомянутого Святослава II и Изяслава II. Супругой Святослава была сестра Бурхардта Киликия из Дитмаршена. Имя немецкой жены Изяслава (его первой жены) неизвестно. У двух немецких маркграфов, одного графа, одного ландграфа и одного императора были русские жены. Императором был тот самый Генрих IV, у которого в 1075 г. Изяслав I искал защиты. Он женился на Евпраксии, дочери киевского князя Всеволода I, в то время вдове (ее первым мужем был Генрих Длинный, маркграф Штаденский. В первом браке она, судя по всему, была счастлива. Ее второй брак, однако, закончился трагично; для достойного описания и толкования ее драматической истории нужен был бы Достоевский.563

Первый муж Евпраксии умер, когда ей едва было шестнадцать лет (1087 г.). В этом браке не было детей, и выяснилось, что Евпраксия намеревалась принять постриг в Кведлинбургском монастыре. Однако случилось так, что император Генрих IV во время одного из посещений аббатиссы Кведлинбурга встретил юную вдову и был поражен ее красотой. В декабре 1087 г. его первая жена Берта умерла. В 1088 г. было объявлено о помолвке Генриха и Евпраксии, и летом 1089 г. они поженились в Кельне. Евпраксия была коронована как императрица под именем Адельгейда. Страстная влюбленность Генриха в невесту продлилась недолго, и положение Адельгейды при дворе вскоре стало ненадежным. Вскоре дворец Генриха стал местом непристойных оргий; согласно по крайней мере двум современным летописцам, Генрих вступил в извращенческую секту так называемых николаитов.564 Адельгейда, которая сперва ничего не подозревала, была принуждена принимать участие в некоторых из этих оргий. Летописцы также рассказывают, что однажды император предложил Адельгейду своему сыну Конраду. Конрад, который был примерно тех же лет, что и императрица, и был дружелюбно расположен к ней, с негодованием отказался. Вскоре он восстал против своего отца.

Хотя Генрих продолжал разными путями оскорблять свою жену, на него иногда находили приступы ревности. Следует заметить, что с 1090 г. он был втянут в тяжкую борьбу за завоевание северных земель Италии, а также за контроль над папской резиденцией. Адельгейда была принуждена следовать за ним в Италию и содержалась в Вероне под строгим надзором. В 1093 г; она бежала и нашла убежище в Каноссе, в замке маркизы Матильды Тосканской — одной из самых непримиримых врагов Генриха IV. Оттуда, по совету Матильды, она направила жалобу на своего мужа в адрес Церковного Собора в Констанце (1094 г.), который признал Генриха виновным. Между тем Матильда представила свою протеже папе Урбану II, который посоветовал Адельгейде лично предстать перед Церковным Собором в Плаценции (1095 г.). Так она и поступила и публично покаялась перед Собором, что принимала участие в оргиях по приказанию Генриха. Ее исповедь произвела огромное впечатление, и она получила полное отпущение грехов.

Исповедь Адельгейды была для нее моральной пыткой и гражданским самоубийством; в то же время, хотя она и не думала об этом, это было и политической акцией — ударом по престижу Генриха, от которого он так полностью никогда и не оправился. Через два года после рокового Собора Адельгейда уехала из Италии в Венгрию, где она пробыла до 1099 г., а затем возвратилась в Киев. Ее мать все еще была жива и, по-видимому, приняла Адельгейду, которую теперь снова звали Евпраксией, в свой дом. Генрих IV умер в 1106 г.; позднее, в том же году, Евпраксия приняла монашество, предположительно, в монастыре Св. Андрея, который находился в подчинении ее старшей сестры Янки. Она умерла в 1109 г. и была похоронена в пещерах Лавры.