— Да, — ответил Джордж.

— Отлично. — Маркус улыбнулся. — Вас может интересовать, почему мы устроили себе трехмесячные каникулы. Объясню вам. Потому что в деревне Содбери-Кросс объявился преступник — маньяк, который испытывает наслаждение, отравляя людей.

Снова последовала пауза. Маркус надел очки, и кольцо темных очков опять сомкнулось.

— Вам кошка откусила язык? — осведомился Маркус. — Я же не говорю, что в деревне есть питьевой фонтан или рыночная площадь. Я сказал, что там имеется маньяк-убийца, которому нравится отравлять людей. Исключительно для забавы он отравил стрихнином троих детей и восемнадцатилетнюю девушку. Один ребенок умер. Марджори его особенно любила.

Джордж Хардинг открыл рот, чтобы что-нибудь сказать, но передумал, посмотрел на свой путеводитель и быстро спрятал его в карман.

— Очень сожалею... — начал он.

— Слушайте дальше. Марджори проболела несколько недель от нервного потрясения. По этой причине и чтобы переменить атмосферу... — Маркус поправил очки, — мы решили отправиться в путешествие.

— Она никогда не отличалась крепким здоровьем, — пробормотал доктор Джо, уставясь в землю.

Маркус взглядом велел ему умолкнуть.

— В среду, мистер Хардинг, мы отправимся из Неаполя домой на «Хакодзаки Мару». Поэтому вам лучше побольше узнать о том, что произошло в Содбери-Кросс 17 июня. Женщина по имени миссис Терри держит в деревне на Хай-стрит табачную и кондитерскую лавку. Дети были отравлены дозой стрихнина в шоколадных конфетах с кремом, купленных у миссис Терри. Как вы понимаете, в ее привычки не входит регулярная торговля отравленными конфетами. Полиция считает, что безвредные сладости каким-то образом заменили отравленными... — Он поколебался. — Дело в том, что каждый, кто имел доступ к конфетам и мог это сделать, хорошо известен в Содбери-Кросс. Я ясно выражаюсь?

Темные очки сурово устремились на слушателя.

— По-моему, да, сэр.

— Лично мне, — продолжал Маркус, — не терпится вернуться домой...

— Да! — с нескрываемым облегчением подхватил доктор Джо. — Достойный чай. Достойные сигареты. Достойное...

Исключительно уродливый молодой человек с суровым лицом впервые заговорил из тени перистиля. Благодаря глубокому голосу его загадочные слова производили эффект пророчества сивиллы. Руки были спрятаны в карманы синего блейзера.

— Сэр, — сказал Уилбер Эммет, — нам не следовало отсутствовать в июле и августе. Я бы не доверил «ранние серебряные» Мак-Крэкену.

— Пожалуйста, поймите меня, мистер Хардинг, — резко произнес Маркус. — Мы не шайка парий. Мы делаем то, что нам нравится, — устраиваем себе каникулы и возвращаемся домой когда хотим; по крайней мере, я. Мне особенно не терпится оказаться дома, так как я думаю, что могу решить проблему, которая терзает всех жителей деревни. Часть ответа я знал уже несколько месяцев назад. Но есть некоторые... — Снова поколебавшись, он взмахнул рукой и опустил ее на колено. — Если вы приедете в Содбери-Кросс, то столкнетесь с определенными намеками и сплетнями. Вы готовы к подобной атмосфере?

— Да, — ответил Джордж.

В голове у человека, наблюдавшего за группой из дверей атрия, навсегда запечатлелась картина в саду, окруженном древними колоннами, странным образом символизирующая то, что произошло впоследствии. Но тогда его мысли были не столь метафизическими. Он не стал углубляться в дом отравителя Авла Лепида, а вместо этого повернулся и вышел на улицу Гробниц, по которой зашагал в сторону Геркуланских ворот. Над конусом Везувия клубился беловатый дымок. Спустя четверть часа быстрой ходьбы детектив-инспектор Эндрю Мак-Эндрю Эллиот из отдела уголовного розыска присел на высоком тротуаре, зажег сигарету и задумчиво уставился на коричневую ящерицу, метнувшуюся на дорогу.

Глава 2

ГОРЬКИЕ СЛАДОСТИ

В тот вечер, когда в «Бельгарде» — загородном доме Маркуса Чесни — произошло убийство, инспектор Эллиот выехал из Лондона в своем автомобиле, которым необычайно гордился, и прибыл в Содбери-Кросс в половине двенадцатого. Ночь после солнечного дня была хотя и чересчур темной, но удивительно теплой для 3 октября.

Все это, мрачно думал Эллиот, походило на перст судьбы. Когда суперинтендент Хэдли поручил ему это дело, Эллиот не стал говорить, что у него на уме. Ему не давала покоя не только сцена в Помпеях, но и некая неприятная история в аптеке...

— Как обычно, — сердито жаловался Хэдли, — к нам обратились, когда следы растаяли, как прошлогодний снег. Почти через четыре месяца! Вы хорошо поработали, идя по остывшему следу в деле о согнутой петле, так что, может быть, справитесь и теперь. Но не будьте слишком оптимистичны. Вам хоть что-нибудь об этом известно?

— В свое время читал кое-что в газетах, сэр.

— Ну, все разворошили заново. Шум не умолкает с тех пор, как семья Чесни вернулась из поездки за границу. Анонимные письма, надписи на стене и тому подобное. Отравление детей — грязная штука, мой мальчик.

Эллиот колебался. В нем закипал гнев.

— Вы думаете, сэр, это дело рук кого-то из семьи Чесни?

— Не знаю. У майора Кроу — главного констебля графства — имеются собственные идеи. Кроу куда более возбудим, чем можно подумать, глядя на него. Если у него возникает идея, он вцепляется в нее мертвой хваткой. Как бы то ни было, Кроу сообщит вам все факты. Он славный человек, и вы с ним отлично сработаетесь. А если вам понадобится помощь, Фелл тут как тут. Он проходит курс лечения в Бате. Можете позвонить ему и спросить, не хочет ли он для разнообразия немного поработать.

Эндрю Мак-Эндрю Эллиот, молодой серьезный шотландец, был весьма ободрен известием о присутствии толстого доктора неподалеку от места происшествия. Доктору Феллу можно рассказать обо всем, что его тревожит, так как он самый подходящий для этого человек.

Таким образом, в половине двенадцатого ночи Эллиот прибыл в Содбери-Кросс и остановил машину у полицейского участка. Статус Содбери-Кросс завис где-то между городом и деревней. Но это достаточно крупный, с собственным рынком населенный пункт, расположенный вблизи Лондонского шоссе, так что транспорта — в том числе туристического — там всегда хватает. Однако сейчас он был погружен в спячку. Фары автомобиля Эллиота освещали темные ряды окон — светились только часы над питьевым фонтаном, воздвигнутым в честь Бриллиантового юбилея[5].

Майор Кроу и суперинтендент Боствик ожидали его в кабинете суперинтендента.

— Извините за опоздание, сэр, — обратился Эллиот к майору. — Но я проколол шину, подъезжая к Кэлну, так что...

— Все в порядке, — успокоил его главный констебль. — Мы сами ночные пташки. Где вы остановитесь?

— Суперинтендент предложил «Голубого льва».

— Лучше не придумаешь. Хотите сразу отправиться туда или сначала услышать о деле?

— Конечно, я предпочел бы услышать о нем, сэр, если для вас еще не слишком поздно.

Какое-то время в кабинете царила тишина, если не считать тиканья часов и нервного шипения газового света. Майор Кроу протянул пачку сигарет. Это был невысокий мужчина с мягким голосом, безупречными манерами и маленькими седеющими усиками — тип отставного военного, чьи успехи всегда удивляют, пока не входишь в более тесный контакт с его эффективной деятельностью. Главный констебль зажег сигарету и некоторое время мялся, глядя в пол, не решаясь начать.

— Это я должен извиниться перед вами, инспектор, — наконец заговорил он. — Нам давно следовало обратиться в Ярд или уж вовсе этого не делать. Но с тех пор как вернулся Чесни со своим семейством, у нас не умолкает шум. Люди подумают, что, если за дело взялся Скотленд-Ярд, расследование начнет продвигаться семимильными шагами. — В улыбке майора не было ничего оскорбительного. — Многие хотят, чтобы мы арестовали девушку по имени Марджори Уиллс. Но улик недостаточно.

Несмотря на сильное искушение, Эллиот воздержался от комментариев.