— Не знаю! Да, по-видимому.

— Благодарю вас, мисс Уиллс. Больше я пока что не буду вас беспокоить. — Эллиот поднялся. — Не знаете, где профессор Инграм и мистер Хардинг?

— Наверху с Уилбером.

— Пожалуйста, попросите их спуститься... Да, и еще одно!

Девушка встала, но не спешила уходить. Она вопросительно смотрела на него.

— Я хочу, чтобы вы как можно скорее написали подробно обо всем, что видели во время спектакля, — продолжал Эллиот. — Но кое-что мы можем установить сразу. Вы частично описали одежду этого человека — плащ и так далее. Но как насчет брюк и обуви?

Ее лицо стало напряженным.

— Брюк и обуви?

— Да. Недавно вы сказали, что всегда замечаете ботинки.

— Лампу установили на столе таким образом, — заговорила Марджори после небольшой паузы, — что свет был направлен по горизонтали, а то, что над полом, почти оставалось в темноте. Но думаю, я могу вам ответить. На нем были обычные брюки от вечернего костюма — черные, с более темной вертикальной полосой — и лакированные вечерние туфли.

— Все мужчины были в вечерних костюмах?

— Все, кроме дяди Джо. Он должен был ехать по вызовам и считает, что врач в смокинге производит скверный психологический эффект на пациента, которому кажется, будто мысли доктора заняты другими делами. Но вы ведь не думаете...

Эллиот улыбнулся, чувствуя, что надевает маску лицемерия:

— Многие из здешних жителей переодеваются к обеду?

— Никто из тех, кого я знаю. — Девушка казалась все более встревоженной. — Мы сами тоже обычно этого не делаем. Но прошлым вечером дядя Маркус по какой-то причине попросил нас переодеться.

— В первый раз?

— Ну, впервые с тех пор, как у нас было много гостей. Но профессор Инграм едва ли может считаться гостем, а Джордж тем более.

— Благодарю вас. Если у майора Кроу и суперинтендента нет вопросов...

Оба покачали головой, хотя вид у Боствика был весьма зловещий. Марджори задумчиво посмотрела на Эллиота, потом вышла и почти бесшумно закрыла за собой дверь. Эллиот заметил про себя, что она дрожит. На какое-то время в ярко освещенной комнате воцарилось молчание.

— Хм, — произнес майор Кроу и резко взглянул на Эллиота. — Знаете, мне не нравятся показания этой девушки.

— Мне тоже, — сказал Боствик.

— На первый взгляд все как будто ясно, — продолжал майор. — Кто-то подслушивал и подсматривал за приготовлениями Чесни и Уилбера Эммета, поняв, что собой будет представлять шоу. Он оглушил Эммета, сыграл его роль и заменил безвредную капсулу ядовитой. Желатин рассасывается за минуту или две, поэтому Чесни ничего не заметил, проглотив капсулу, — не закричал, что его отравили, и не попытался остановить убийцу, который ускользнул, оставив снаружи свое облачение. Когда желатин растаял, яд привел к смертельному исходу за пару минут. Но...

— Да, — кивнул Боствик, когда главный констебль запнулся. — Зачем было выводить из строя мистера Эммета, сэр?

Эллиот внезапно осознал, что массивная фигура в углу обладает куда большей проницательностью, чем ему казалось. Конечно, Боствик был старше его по званию, но тем не менее Эллиот этого не ожидал. Суперинтендент раскачивался взад-вперед, ритмично стуча спиной о стену, и в упор смотрел на Эллиота, словно направив на него луч прожектора.

— Вот именно, инспектор, — согласился майор Кроу. — Как говорит Боствик, зачем было выводить из строя мистера Эммета? Почему не позволить Эммету дать Чесни отравленную капсулу в соответствии со сценарием шоу? Если убийца знал, что они намерены делать, ему требовалось только заменить капсулу. К чему рисковать, оглушая Эммета, надевая его облачение и входя в дом на глазах у всех, когда можно было подменить одну капсулу другой и позволить самому Эммету выполнить грязную работу?

— Полагаю, — задумчиво промолвил Эллиот, — в этом вся суть преступления.

— Вся суть преступления?

— Да, сэр. Мистер Чесни не намеревался глотать никакую капсулу во время шоу.

— Хм, — снова произнес майор после паузы.

— Он собирался только притвориться, будто глотает ее. Понимаете, весь спектакль предполагался как серия ловушек для зрителей. Возможно, с вами проделывали аналогичные трюки на уроках психологии в колледже...

— Только не со мной, — заявил майор Кроу.

— И не со мной, — присоединился суперинтендент Боствик.

Упрямство Эллиота усиливали не только возражения, но и ощущающаяся за ними атмосфера враждебности. У него уши покраснели при мысли, что его считают хвастуном, но потом он решил, что ему на это наплевать.

— Инструктор, — продолжал он, — берет бутылку с какой-то жидкостью, пробует ее языком и корчит гримасу, заявляя, что жидкость горькая. Потом он передает вам бутылку, содержащую всего лишь подкрашенную воду. Но если вы не будете осторожны, то подтвердите, что жидкость горькая, благодаря внушению. Или же она действительно горькая, но инструктор только притворился, будто пробует ее, велев вам сделать то же самое. Если вы не будете внимательно следить за его действиями, то попадетесь на крючок.

Вероятно, именно это здесь и произошло. Мистер Чесни предупредил зрителей, чтобы они остерегались ловушек. Как вы помните, мисс Уиллс сказала, что он выглядел удивленным и раздосадованным, когда капсулу втолкнули ему в рот. Очевидно, он велел Эммету только притвориться дающим ему капсулу, а сам собирался притвориться глотающим ее. Но настоящий убийца просунул капсулу ему в горло. Чтобы не портить представление, мистер Чесни не стал протестовать вслух. — Эллиот покачал головой. — И меня очень удивит, если в приготовленном им списке мы не найдем вопрос «Сколько времени мне понадобилось, чтобы проглотить капсулу?» или что-нибудь в таком же роде.

— Это достаточно убедительно, — признал майор Кроу. Затем на его лице вновь отразилось сомнение. — Но в таком случае, инспектор, мы имеем дело с маньяком?

— Похоже на то, сэр.

— Давайте смотреть фактам в лицо. С маньяком из этого дома!

— Ага, — пробормотал Боствик. — Продолжайте.

— Прежде всего, как мог знать посторонний, что здесь этим вечером собираются провести тест на наблюдательность? До обеда они сами этого не знали, и вряд ли посторонний мог потом так кстати оказаться возле этих окон, чтобы подслушать, как Чесни и Эммет обсуждают сценарий. Еще менее вероятно, что посторонний в парадных брюках и туфлях околачивался возле дома как раз в тот вечер, когда они намеревались переодеться к обеду. Признаю, что это не окончательные выводы, а всего лишь предположения. Но вы видите несоответствия?

— Вижу, — мрачно отозвался Эллиот.

— А если это работа кого-то из обитателей дома, то кого именно? Джо Чесни был у пациентки, и если он не покидал ее до полуночи, то, безусловно, отпадает. Уилбера Эммета едва не прикончил настоящий убийца. Остаются только пара служанок и кухарка, которые едва ли подходят на эту роль. Единственная альтернатива, хотя я понимаю, что это звучит фантастично, заключается в том, что убийца — один из трех человек, которые якобы наблюдали за представлением, находясь здесь, в комнате. Это означает, что он выбрался отсюда в темноте, огрел по затылку беднягу Эммета, нацепил его маскарадный костюм, дал Чесни ядовитую капсулу и проскользнул сюда, прежде чем зажгли свет.

— Действительно, сэр, это кажется невероятным, — сухо согласился Эллиот.

— Тогда что кажется вероятным?

Эллиот не ответил.

Он знал, что сейчас им не следует теоретизировать. До результатов вскрытия они даже не могут быть уверены, от чего умер Маркус Чесни, кроме того, что причиной смерти, по-видимому, был один из цианидов группы синильной кислоты. Но последняя версия главного констебля уже приходила ему в голову.

Эллиот окинул взглядом музыкальную комнату. Она занимала около пятнадцати квадратных футов и была отделана серыми с позолотой панелями. Французские окна прикрывали тяжелые бархатные портьеры темно-серого цвета. В комнате находились только рояль, радиола, высокий секретер в стиле буль[11] у двери в коридор, четыре легких кресла, обитых парчой, и две скамеечки для ног. Таким образом, центр помещения был относительно свободен, и человек — если только он постарается не приближаться к роялю у окон — мог пересечь комнату в темноте, ни на что не наткнувшись. Ковер, как они уже убедились, был таким толстым, что заглушал любые шаги.