Глава 2

Реформа как попытка изменить «генотип» всех систем хозяйства

Человеческое общество живет в искусственно созданном мире, через который взаимодействует с природой, — техносфере. Каждое общество строит свою техносферу под воздействием и природных условий, и культурных норм. Даже у двух обществ, принадлежащих к разным культурам и живущих в близких или одинаковых природных условиях, техносферы могут существенно отличаться. Заимствование и перенос технологий идут непрерывно, но они всегда сопряжены с большими трудностями и даже сопротивлением общества.

Части техносферы существуют как технико-социальные системы. Сложился даже определенный взгляд на историю и современное состояние общества — через изучение тех технико-социальных систем, на которых базируется жизнеустройство. Одно из направлений обществоведения развивает представление о больших технических системах как институциональных матрицах общества. История формирования и нынешнее состояние институциональных матриц России рассмотрены в книге С.Г. Кирдиной «Институциональные матрицы и развитие России» (Новосибирск: ИЭиОПП СО РАН, 2001).

Сложившись в зависимости от природной среды, культуры данного общества и доступности ресурсов, большие технические системы, в свою очередь, действительно становятся матрицами, на которых воспроизводится данное общество. Переплетаясь друг с другом, эти матрицы "держат" страну и культуру и задают то пространство, в котором страна существует и развивается. Складываясь исторически, а не логически, институциональные матрицы обладают большой инерцией, так что замена их на другие, даже действительно более совершенные, всегда требует больших затрат и непредвиденных потерь.

Например, в силу пространственных, экономических и социальных причин сеть железных дорог складывалась в России совсем иначе, чем в США. В России эта сеть напоминает "скелет рыбы", и отдельные "кости" не конкурировали друг с другом, а были включены в единую систему, в управлении которой очень большую роль играло государство.[9]

Попытки перенести в иную культуру большую технико-социальную систему, хорошо зарекомендовавшую себя в других условиях, очень часто заканчиваются крахом или сопряжены с тяжелыми потрясениями. Попытка в начале ХХ века насильственно разрушить крестьянскую общину в России и превратить крестьян в "свободных фермеров" и сельскохозяйственных рабочих послужила одним из катализаторов революции 1917 года. Когда образованный человек читает, что в начале ХХ века в Центральной России капиталистическая рента с десятины составляла около 3 руб., а крестьяне брали землю в аренду по 16 руб. за десятину, он не может этого понять. Он поклонник Столыпина, а эти данные показывают несовместимость реформы Столыпина с российской реальностью. Не было у правительства достаточно средств, чтобы «оплатить» переход от одной институциональной матрицы (крестьянское хозяйство) к другой (фермерство) при таком разрыве в их эффективности.

Но ведь это непонимание мы видим и сегодня. Подобная попытка превратить колхозных крестьян в фермеров привела к глубокому кризису сельского хозяйства. История знает множество таких примеров, однако подобные утопии модернизации регулярно повторяются в моменты, когда в сознании правящего слоя начинают доминировать евроцентризм и механицизм. Средний горожанин и сегодня не понимает, в чем причина и суть той катастрофы, что переживает российское село. Он не сможет объяснить, почему колхозы и совхозы вполне обходились 11 тракторами на 1000 га пашни, а среднеевропейская норма для фермеров в 10 раз больше — 110–120 тракторов.[10] Во сколько же обошлась бы замена колхозов фермерами, если бы она произошла в действительности?

В 1991 г. было принято небывалое в истории решение — провозглашена программа радикальной смены всех институциональных матриц страны, от детских садов до энергетики и армии. До этого в течение трех лет эти преобразования готовились под прикрытием социалистической фразеологии (т. н. "перестройка"). Вот уже 19 лет Россия живет в "переходный период" — в процессе демонтажа тех технико-социальных систем, которые сложились и существовали в Российской империи и СССР, и попыток создать новые системы, соответствующие рыночной экономике западного образца. Начатая в конце 80-х годов реформа в СССР и РФ, которая ставила целью изменить тип нашей цивилизации ("вернуться на столбовую дорогу, указанную человечеству Западом"), привела все системы в состояние глубокого кризиса.

Для его преодоления необходимо, чтобы сначала активная часть общества, а затем и широкие массы осознали истоки и причины кризиса, его "движущие силы" и "структуру" как конфликт интересов разных социальных групп, верно представили себе его динамику и тенденции развития. Только тогда все вольные и невольные участники конфликта могут определить свою позицию, обрести политическую волю и организоваться для достижения победы или компромисса в клубке вызванных кризисом противоречий.

Нельзя не видеть, что наше общество разделяется на две части, которые говорят на разных языках и с трудом понимают друг друга. Между этими частями лежат не информационные, а культурные (мировоззренческие) барьеры. Это разделение не чувствовалось в стабильный период жизни, но оно резко и даже бурно проявилось во время реформы. Суть расхождений можно выразить так: одна часть исходит из убеждения, что такие большие системы, как промышленность, сельское хозяйство, ЖКХ складываются исторически и обладают большой инерцией. Они связаны с другими сторонами нашей жизни множеством невидимых нитей, и потому не могут быть быстро переделаны согласно волевому решению, каким бы гениальным оно ни казалось.

Другая часть уверена, что такие системы создаются, исходя из той или иной инженерной или экономической доктрины. Если где-то есть другая, лучшая модель, то ее можно срисовать и переделать собственную по этим чертежам. Или вообще "заменить" систему, как меняют автомобиль.

Первый тип мышления можно назвать "космическим", а второй — "механистическим". В разных ситуациях оба типа обнаруживают разные достоинства и недостатки. В России во время перестройки на политической арене и в СМИ стал доминировать тип мышления, проникнутый жестким механистическим детерминизмом. Одним из его выражений был евроцентризм — большая идеологическая конструкция, суть которой выражается лозунгом "Следуй за Западом, это лучший из миров!"

Поскольку этот тип мышления возобладал и во властной верхушке, его господство в СМИ стало тотальным, и открытого диалога с взаимной коррекцией позиций между двумя частями общества не возникло. Именно в лоне механистического мышления сложилась доктрина, а потом и программа реформ в РФ. Вся она была проникнута отрицанием, вплоть до ненависти, практически ко всем институциональным матрицам советского жизнеустройства. Философия реформ выражалась лозунгом: "Изменить все и сделать изменения необратимыми!"

Это — одна из важнейших сторон экономической реформы в России. Определим кратко ее значение.

Одним из важных видов деятельности человека является проектирование, то есть выстраивание образа будущего и составление плана действий. При болезни общества система этих операций нередко деградирует, так что резко сужается "горизонт будущего" и подавляется творчество. Господствует идея-фикс — Иного не дано! Проектирование заменяется имитацией. К имитации прибегают культуры, оказавшиеся неспособными ответить на вызов времени, и это служит признаком упадка.

Реформы в России стали огромной программой имитации Запада. Это было признаком духовного кризиса нашей интеллектуальной элиты, а затем стало и одной из главных причин общего кризиса. Отказавшись от проектирования будущего, взяв курс на имитацию, наши реформаторы и их интеллектуальное окружение подавили и те ростки творческого чувства, которые пробивались во время перестройки. Духовное бесплодие — один из тяжелых и многозначительных признаков будущей катастрофы. Историк академик П.В. Волобуев говорил: "Едва ли не самым слабым местом новой политической системы является отсутствие — за вычетом мифа о всесилии рынка — воодушевляющей и сплачивающей Большой идеи. Духовная нищета режима просто поразительна".[11]