Вилли перепилил пару кольев и освободил Фунта. От Дарби толку не было, он ни с какими инструментами, кроме тряпки и щетки, работать не умел.

Так же высвободили и Гунни. Оба страдальца забыли, по какой причине они здесь, и думали только об одном — поскорее вернуться домой, на добрую старую помойку.

Осторожный Дарби, видя, что в нем тут более не нуждаются, потихоньку начал отчаливать. В свободном состоянии братцы вызывали у него опасения.

Фунт и Полпенни были рады остаться одни. Ребята тоже решили, что пора возвращаться домой Через некоторое время все разошлись по домам, кроме скунса. Его забыли.

Помятые и поцарапанные, Фунт и Полпенни плелись на родную свалку. Разговаривать им не хотелось, зато очень хотелось кушать. Уныние и безнадежность были их спутниками.

Когда рядом притормозил кабриолет Марка, братья взглянули на него безо всякого интереса.

— Ну, как дела? — осведомился настырный шеф.

— Нормально. — буркнул Скрэбб, чтобы от него отвязались.

— Что "нормально"? Давайте подробнее!

— А чего надо-то?

— Надо услышать, как все прошло. Получилось?

— Получилось. — машинально ответил Фунт, хотя понятия не имел, о чем идет речь. Ему было неинтересно — бок очень саднил и есть хотелось. Вроде, этот господин ему знаком. А, может, показалось. Он остановился, посмотрел повнимательнее и начал что-то припоминать.

Тодоровски так устал за эти два дня от общения с братцами Дарби. Эти хитрованы, даром, что придурки, ничего не делали просто так, все время что-нибудь вымогали. Вот и сейчас они играют в забывчивость.

— Мяса хочу! — страстно пожелал Гунни.

— Малыш хочет мяса. — пояснил Скрэбб.

— Ну, хорошо, хорошо, — Марк невольно начал сдаваться. — будет вам мясо.

Гунни стоял спиной к машине и все свои жалобы обращал к черемуховому деревцу в палисаднике:

— На природу!

Он был явно невменяем.

— Малыш хочет покататься на машинке. — комментировал противный Фунт.

Марк и сам понимал, что лучше их сейчас покормить, тогда, может быть, они пойдут на контакт.

Вонючка принялся чесать уши.

Обормотам было строго настрого приказано не шевелиться в машине, не сморкаться и не ковырять в носу, пока Марк быстро сбегает в супермаркет за пищей. К миссис Варески сегодня он больше не смел показаться, поскольку получил там суровый выговор за побег из-за столика.

В торговом зале народу, к счастью, было мало, поэтому он быстренько похватал из мясного, что подешевле, дополнив всё парой батонов. У кассы на него с осуждением взирали две почтенные дамы.

Тодоровски комично раскланялся. Ну да, он и сам все понимает: два дня в обществе с местными позорищами мотаться по городу — какой же приличный человек займется этим?!

Дамы чопорно отстранились от Марка, когда он торопливо принялся выкладывать из корзины сомнительную снедь.

— Мальчики такие голодные! — с улыбочкой объяснил заезжий пропойца и кивнул на вход, где за стеклом были видны в машине голодные малыши.

Налопавшись дешевой колбасы, мошенники стали немного сговорчивее, но только немного. Гунни сидел, нахохлившись, и только чесал уши, а Скрэбб начал неохотно отвечать на вопросы.

— Ну, видели Дарби?

— Видели.

— Он открыл дом?

— Не видели.

— А что он делал?

— Ничего.

— А вы что делали?

— Сидели.

Марк догадался, что он неправильно ставит вопросы. Недоумки, как он заметил, врать не умеют, но их куцые ответы мало проясняют суть. Он принялся подстраиваться под их мировосприятие.

— Вы сидели в кустах… — утвердительно начал он.

— Угу.

— … и наблюдали. — продолжил Марк.

— Угу.

— Тут вошел Дарби… — предположил Тодоровски.

— Куда?

— Что "куда"?

— Куда он вошел? — поинтересовался Скрэбб.

— Это ты должен мне сказать, куда он вошел! — рассердился Марк.

— А…

— Так он вошел в калитку, или нет?! — теряя терпение, крикнул Марк.

— Вошел. — утвердил Скрэбб.

— А в дом вошел?

Тот немного подумал и помотал головой.

— Мы ему в морду хотели дать. — оживился он.

— И дали?

— Не-а, он ушел.

Марк удовлетворенно кивнул. Все ясно, Дарби испугался и бежал. Теперь забросить идиотов на свалку и за дело. Путь свободен.

***

Дарби поспешно убрался от дома ювелира. Он был рад, что всё хорошо закончилось. Было бы очень неприятно, если бы братцы добрались до него и побили, как раньше. Он направился к участку и раздумывал: что там делали все эти дети? Сначала их не было видно, а потом они появились из какого-то укрытия. Неужели, вели слежку?! За кем и для чего? Масса вопросов, на которые еще предстоит найти ответы.

Дарби достал заветный блокнот и вписал в список подозреваемых еще несколько имен. Однако, дело осталось несделанным: он не произвел обыск в доме ювелира и катушка желтой ленты осталась нетронутой. Лучше всего было вернуться к дому и завершить так и не начатое расследование. Но тут им овладело опасение: а вдруг Фунт и Полпенни все еще там! Вдруг они ждут его? Зачем они вообще выбрались со своей помойки?

Чем более Дарби рассуждал об этом, тем менее ему хотелось отправляться сегодня к месту, где его сегодня едва не обидели. Он так удачно избежал беды, что не стоит, пожалуй, сегодня более испытывать судьбу. Чем больше доводов приводил себе Дарби, тем более он убеждался в правильности принятого решения: обыск лучше произвести завтра с утра пораньше, еще до обхода.

В тот день он никуда более не тронулся из участка, поэтому пропустил все самое интересное, что произошло после его ухода в доме ювелира. И правильно сделал, что пропустил.

Если так можно выразиться, судьба была к нему милостива и неусыпно хранила его. И нельзя на нее жаловаться, что она при этом использовала некоторые не слишком приятные для Дарби способы. Едва ли он сможет когда-либо оценить ее заботу о себе, поскольку сами инструменты, которые судьба изволит использовать для своих таинственных целей, нередко кажутся просто очередной досадной неудачей.

Итак, Дарби остался дома, то есть засел в своем крохотном закутке и при свете настольной лампы принялся исследовать свои записи. Так что, можно смело сказать, что по крайней мере эта афера Марка Тодоровски удалась прямо-таки блестяще. Он своего добился: Дарби не вошел в дом ювелира сегодня.

ГЛАВА 11. Танцы со скунсом

Избавившись от несносных отпрысков мамаши Дак, состояние которых после каждого дня общения с Марком, быстро ухудшалось, он немедля ринулся к месту недавней схватки. Очень довольный, что эта его последняя затея не оказалась, как прочие бесплодной, и ему удалось устранить хотя бы на время соперника, Тодоровски снова пришел в обычное состояние довольства собой.

Этот городок порядком потрепал ему нервы, отчего он, обычно такой неунывающий, принялся брюзжать, как старуха, и жаловаться на жизнь. Теперь имелась прямо-таки уникальная возможность проникнуть в дом ювелира еще до обыска. Если бы он три дня назад знал, что тот пропал, то давно бы уже это сделал, а теперь приходится вертеться, чтобы опередить полицию, даже такую неторопливую и тупую, как этот потешный провинциальный пинкертон.

Марк предусмотрительно оставил машину подальше от дома, в который собирался забраться, и пешком прошел дальше. Необходимо избегнуть внимания любопытной мисс Амелии, которая невзлюбила его после расспросов о здоровье мистера Фикса, препротивного кота. Марк все продумал, он не пошел в дверь, на которой так и остался висеть замок. Он зашел с другой стороны, где забитые досками окна первого этажа выходили прямо на пустырь. Вооруженный гвоздодером и стамеской, Марк быстро отодрал плохо пригнанные доски и сумел поддеть задвижку окна. Оглянувшись, он быстро пролез внутрь и прикрыл за собой окно.