Судья: То есть вы хотите спросить так, наверное. Исходя из текста этого вашего законопроекта, следует ли, что эти нормы, которые относят Президента, в частности, к героям или к преступникам, они относятся не к существующим Президенту и депутатам? Так именно, да?

Р. Замураев: Примерно так.

Судья: То есть содержит ли текст в отношении действующего Президента что-либо?

Эксперт: Понятно. Здесь не названы никакие конкретные фамилии, никакие президенты, которые были раньше или действующие сейчас. И поэтому речь идет о президенте вообще. О президенте, о котором составлен этот проект Закона в данном тексте. То есть конкретно ни к какому президенту… Здесь фамилий нет!

Р. Замураев: То есть к действующему все-таки, да?

Эксперт: Ммм…?

Р. Замураев: К действующему президенту?

Эксперт: Вы имеете в виду какое-то конкретное лицо? Ныне действующего президента?

Р. Замураев: Нет… это вы сами сказали. К действующему или сложившему полномочия?

Эксперт: Так, хорошо. Сейчас я отвечу на вопрос! Первое, о чем я говорила, я говорила о том, что в этом тексте, предлагаемом тексте Закона, конкретных фамилий никаких нет. И каких-то конкретных лиц в виду не имеется. Это однозначно, это понятно. Поэтому, разумеется, в моем заключении тоже никаких фамилий бывших или ныне действующих президентов нет. Как я поняла из текста Закона, да, сначала упоминается, что речь идет о бывшем Президенте. То есть лучше бы надо сказать, о Президенте, который уже сложил свои полномочия, срок деятельности которого завершился. Но во всех последующих статьях «Президент» с большой буквы, «члены Федерального собрания» и упоминаний о том, что они бывшие, нет, во-первых. Это затрудняет понимание, на мой взгляд. Это затрудняет понимание. А во-вторых, ведь мы знаем, что, согласно нашему основному закону, Конституции РФ, Президент и члены Федерального Собрания являются неприкосновенными. А здесь так, как вот употребляется «Президент» с большой буквы, «члены Федерального Собрания» без оговорки каждый раз, что они бывшие, воспринимается, на мой взгляд, да, неуважительно.

Р. Замураев: То есть то, что впереди в самом начале стоит «по результатам правления»…

Эксперт: Это я поняла!

Р. Замураев: …это вы пропустили как бы, да?

Эксперт: Почему я пропустила? Я это поняла. Но, на мой взгляд, исходя из того, что Президент и члены Федерального Собрания являются неприкосновенными, то когда вот такие резкие высказывания о том, что они… «являются преступниками», допустим, что «любой человек может исполнить приговор», «любыми способами», «если нам будут мешать пройти этот законный путь, то АВН силой заставит мешающих исполнять законы России». На мой взгляд, да, здесь есть такие интонации, которые свидетельствуют об определенном насильственном характере того, о чем говорится в этом тексте.

Р. Замураев: Следующий вопрос будет немножко объемный. Небольшая вступительная часть. Вы позволите, ваша честь?

Эксперт: Можно я ещё добавлю к тому, о чем я говорила. Отвечая на этот ваш вопрос – он действительно сложный – я хочу такую мысль развернуть. Я о ней вначале говорила. О том, что, да, я написала, что этот текст является проектом закона. Раз это закон, то этот текст официально-деловой. Я об этом говорила. Но в данном случае текст построен так и выбраны такие языковые средства, что он строгим текстом, соответствующим жанру закона, не является. Здесь есть такие выражения, я их приводила, слова и выражения, которые содержат эмоционально-экспрессивную окраску. И этот предлагаемый проект Закона имеет больше языковых особенностей не столько официально-делового стиля, сколько публицистического. Может быть, из-за этого как раз. Из-за того, что…

Р. Замураев: Эмоциональные оценки все-таки в третьей части содержатся, а не в первых двух.

Эксперт: Ну и здесь тоже есть, почему. Посмотрите. Да, есть. Есть, по-моему, как же. Вот… И поэтому…

Р. Замураев: В первых двух частях, где эмоциональные оценки есть? Я попрошу привести.

Эксперт: Сейчас посмотрим… (долгая пауза). Например, раздел, где речь идет о неотвратимости действия Закона. Статья 19. «Если Президент или члены Федерального Собрания попробуют уклониться от наказания или предварительного заключения, определенного этим Законом, то они признаются особо опасными преступниками и подлежат немедленному наказанию согласно ст.18 этого Закона».

И ещё. «Если исполнительный орган власти России по любым причинам в течение месяца не приведёт в исполнение приговор по ст.19 настоящего Закона, то обязанность его исполнения ложится на каждого гражданина России и её иностранных друзей. Им дается право действовать в отношении этих преступников самостоятельно любыми способами, в любой точке мира». На мой взгляд, вот в этой статье 20 неявно, но в подтексте эта эмоциональность выражена, что каждому гражданину России дается право действовать в отношении этих преступников самостоятельно любыми способами и в любой точке мира. То есть как это может восприниматься?

Р. Замураев: В Уголовном кодексе тогда то же самое, что вы говорите, «скрытая эмоциональность»?

Судья: Так, я этот вопрос снимаю, поскольку мы не анализируем Уголовный кодекс.

Эксперт: Да.

Р. Замураев: Хорошо. Немножко длинный вопрос. Три судьи Курского областного суда, проанализировав тот же материал, что и вы, сделали вывод, цитирую:

«Как следует из спорного фрагмента выступления Бочкова В.Б., в нем отсутствуют призывы о присвоение каким-либо лицом или органом полномочий судебной власти, а содержатся лишь предложение о введении Суда народа, о предоставлении права народу, избирателям решать судьбу избранных ими депутатов в зависимости от результатов их деятельности. При этом в выступлении отсутствуют призывы к осуществлению данного права избирателей вне зависимости от положения законодательства. Напротив, в выступлении прямо указано, что необходимо установить новую ответственную власть, ответственную перед народом систему государственной власти, краеугольным камнем которой будет Закон «О суде народа России…». Тем самым предлагается ввести суд народа законодательным путем, то есть путем совершения законных действий. Предложение Бочкова о передаче народу части полномочий судебной власти является по существу предложением об изменении основ конституционного строя (ст.10 Конституции РФ). Однако в силу абзаца «2» подпункта «в» ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» к экстремистской деятельности относятся призывы к совершению действий, направленных лишь на насильственное изменение основ конституционного строя». Всё.

И трое судей, толкуя эти законодательные проекты, не увидели в этом материале никакого формирования «негативного, неуважительного» отношения к Президенту и членам Федерального Собрания. Признаете ли вы, что выводы анализа данных законодательных проектов судьями резко отличаются от ваших выводов?

Прокурор: Ваша честь, разрешите…

Судья: Так, я снимаю этот вопрос.

Прокурор: Эксперт не обязана знать эти решения судов.

Р. Замураев: Я только что ей процитировал. Девятый вопрос.

Судья: Напомню, мы допрашиваем эксперта только по данному ею заключению и не предлагаем анализировать какие-то другие документы…

Адвокат Корольков: У нас закон один в государстве, а судебная практика разная, да?

Судья: Да, конечно.

Адвокат Корольков: Так не должно быть у нас.

Эксперт: Ну, я хочу сказать о том, что в начале вашего вопроса было упоминание о каком-то спорном фрагменте. Вы прочитали фрагменты других экспертиз, с которыми я не знакома. Кроме того, там есть упоминание об экстремистской деятельности. Когда мне задавали вопросы, вынесенные на экспертизу, слово «экстремизм», «экстремистская деятельность» нигде не профигурировали. То есть мне не было задано конкретных вопросов о том, допустим, представлен ли в этом тексте каким-то образом, содержательно или эмоционально, экстремизм. Когда я давала свою экспертизу, я тоже этим понятием не оперировала. Нигде в моей исследовательской части слова «экстремизм» нет. Это второе. И третье, я уже говорила о том, что текст может быть интерпретирован по-разному. Я тоже как исследователь, как читатель имею право на свое понимание, на свое представление содержания, структуры и особенностей эмоционально-экспрессивного воздействия...