— О, он доберется до воды, — сказала Серена. — Он знает пустыню, не хуже, чем вы знаете свое собственное лицо. Но он не будет благодарен за ваше милосердие. Он будет ненавидеть вас за гибель его сыновей.

— Я могу поставить его в конец списка людей, которые готовы меня убить. Так и скажи ему.

Серена вздохнула и сказала старику несколько слов. Тот что-то быстро ответил, продолжая впрочем обращаться к Уайльду, вскочил на ноги и сбежал в овраг.

— Посмотрю, чтобы он не угнал верблюдов, — сказала Серена, сверкнув глазами на Уайльда. — Я могу застрелить его. Он умрет сразу.

— Пусть идет. — Уайльд повернулся к женщинам, которые что-то выкрикивали, размахивая руками. — Прошу прощения, красавицы. А теперь заткнитесь и сядьте, пока я не передумал насчет верблюдов. — Он указал пальцем на землю. — Сидеть! — Они с негодованием посмотрели одна на другую и повиновались. — Чао! — Уайльд повернулся и зашагал вслед за Сереной.

Старик скрылся из виду. Серена уже выбрала двух лучших верблюдов, и связала их между собой. Теперь она разбирала вьюки, откладывая то, что могло пригодиться.

— Есть деньги. Валюта Чада.

— Возьмем с собой. Я уверен, что мы найдем, где их потратить.

Она бросила деньги в мешок.

— Куча патронов, немного фиников и вяленого мяса. И чай. Воды совсем немного, но мы уже неподалеку от нее. — Она навьючила французские армейские канистры на большего верблюда. — Она на юге. Вы все еще желаете отправиться на юг, мистер Уайльд? — Серена продолжила рыться в поклаже, не поднимая на него глаз.

— Именно поэтому я и послал нашего друга на север.

На юге много воды. Озеро Чад.

— Тогда давай поспешим, прежде, чем эти две подружки соберутся направится вслед за нами.

Уайльд направился к верблюдам, и обошел их, стараясь держаться на безопасном расстоянии.

— Тебе придется научить меня обращаться с этими животными, любовь моя. У них интересное устройство. Они что, все делают назад?

— Любую нужду, мистер Уайльд. А совокупляющиеся верблюды — это чрезвычайно интересное зрелище. Но сейчас не брачный сезон.

— Благодарю Бога за это. Мне кажется, что, у этой страны есть один серьезный недостаток: здесь все чересчур интересно. Что я должен теперь делать?

Девушка прикрикнула на большого верблюда, подкрепив слова несколькими ударами приклада, и животное село, недовольно поглядев на нее.

— Теперь садитесь в седло, мистер Уайльд.

— Знаменитый приказ. Как это делается?

— Чуть-чуть вперед. Вот так хорошо. А теперь пните его ногой.

— Не хотелось бы делать этого, по крайней мере, когда я на нем сижу.

— Он должен понять, что вы его хозяин. — Серена взмахнула винтовкой и из всех сил треснула несчастное животное по заду. Верблюд поднялся так быстро, что Уайльд чуть не свалился. Серена взобралась на своего верблюда и выехала вперед.

Он как мог повторял ее действия, но уже через полчаса пришел к выводу, что быть жокеем верблюда не его призвание. Возможно это было легче, чем идти через песчаное море песка; его ноги больше не страдали. Но в желудке стоял ком, подскакивавший в такт шагам животного, и сидеть скоро стало довольно больно.

Скалы теперь попадались все чаще, и путешественники двигались зигзагами, как пьяные. Но начала встречаться и растительность. Они миновали несколько подходящих для стоянки мест, солнце все ниже склонялось к западу, но Серена продолжала двигаться вперед, в неизменном ритме покачиваясь на спине верблюда.

— Тебе не кажется, что мы уже сделали дневной переход? — крикнул в конце концов Уайльд.

— Мы должны добраться до воды. Уже недалеко.

— На вечер у нас ее достаточно.

Серена оглянулась. Ее лицо было спрятано под накидкой, остались видны только глаза.

— Написано, что женщина, прежде чем идти к мужчине, должна вымыться дочиста.

Уайльд дернул себя за ухо.

— Разве я не нравлюсь вам, мистер Уайльд? Когда мы на скале дожидались туарегов, мне показалось, что я вам понравилась.

Он предположил, что ему сделали комплимент. Но не ощутил в Серене никакого эмоционального возбуждения.

— Здесь! — она указала куда-то рукой. Уже почти совсем стемнело, и в течение нескольких минут Уайльд не мог ничего разглядеть, хотя его верблюд резко прибавил шаг. Вскоре они оказались в еще одном из тех длинных узких оврагов между скалами, которые неопровержимо доказывали, что эта местность некогда была плодородной.

— А как слезть с этой твари?

— Заставьте его сесть, вот так. — Она ударила верблюда пяткой в бок, громко закричала, и тот опустился на колени. Уайльд попытался последовать ее примеру, впрочем безуспешно. Пришлось подождать, пока девушка не пришла ему на помощь. — Я позабочусь о верблюдах и палатке. Хотите пить?

— А где?

— Пройдите вдоль оврага, мистер Уайльд.

Он спустился по плавному скалистому склону в ложбину, где черная земля мягко пружинила под ногами. Его взору открылась группа пальм и яма в земле. Уайльд не жалел, что было темно: сейчас было ясно только то, что это вода, а какого она цвета — зеленого или бурого — станет известно только утром.

Он упал ничком, погрузив в воду голову и шею, а потом принялся пить; Волосы на голове, казалось, вставали дыбом и снова опадали с каждым глотком. Не было ли у него солнечного удара: — вчуже спросил себя Уайльд. Подошла Серена с канистрами, встала на колени около, наполнила сосуды, а потом напилась сама.

— Пойдемте!

Он последовал за нею и оказался перед палаткой, разбитой в овраге. Привязаны в пятидесяти футах от палатки верблюды глазели на опрометчиво вылезший из земли кустарник.

— Это единственный оазис на изрядном расстоянии, мистер Уайльд, так что мы не будем разжигать огонь. Снаружи никто не сможет увидеть нас здесь, на дне оврага. — Она разделась, отлила немного воды из канистры в тыкву, и тщательно, не пролив ни капли воды, вымыла свое тело от пупка до колен. — Теперь я понравлюсь вам, — уверенно сказала она. — А если вы подойдете, я вымою и вас.

— Будьте моим гостем, — пробормотал Уайльд, становясь перед девушкой. — А тебе не кажется, что проще было бы окунуться в источник?

— Вода для питья, мистер Уайльд, а не для того, чтобы тратить ее попусту. Вы знаете, что у вас растет борода, и она седая? Когда она станет длиннее, вы будете казаться совсем старым. — Она погладила щетину. — Она уже становится мягкой. Разве вам неприятно?

— Изумительно, дорогая. Тем не менее, должен сообщить тебе, что мы, европейцы, люди с причудами. Можно мне почудачить?

— Я подчиняюсь любому вашему желанию, мистер Уайльд.

— Тогда закрой глаза. — Он налил в тыкву еще немного воды и смыл пыль с ее лица, шеи и ушей. Потом он вымыл грудь, так как не мог выгнать из памяти гроздья мух, свисавшие с этих нежных сосков.

Серена улыбнулась.

— Инга говорила мне, что ее соотечественники больше всего любят ласкать женскую грудь. Разве это не странно, мистер Уайльд? Я же не могу дать вам молока.

— Живешь в надежде, умираешь в отчаянии.

— Не понимаю, что вы хотите сказать. Я вообще не понимаю вас. — Она влезла в палатку и развернула одно из одеял. — Ложитесь сюда.

Уайльд повиновался. Она опустилась на колени рядом и опять погладила его лицо. Ее руки скользнули по его груди, легонько щипнула волосы, пощекотали соски, пробежались по складкам вокруг лобка.

— Вы не желаете обладать мной, мистер Уайльд?

— Это подходящая мысль для дождливой ночи.

— Но вы не хотите даже прикоснуться ко мне.

Он положил руки под голову.

— Сейчас ты старательно трудишься за нас обоих.

Серена нахмурившись глядела на него.

— Вы боитесь, что как только прикоснетесь ко мне, то захотите остаться со мной? И мечтаете найти женщину, с которой могли бы остаться, да, мистер Уайльд? Вы очень одиноки. Я прочла это в ваших глазах. Я видела это даже, когда вы смотрели на богатую американку. Она не красива, но она женщина, и, несмотря на все ее богатства — одинокая женщина. Вы знали это, и в ваших глазах был голод. Не жадный, а тоскливый. И все же вы красивый человек, и сильный, и умеете убивать. Вы такой мужчина, которым была бы горда любая женщина. Почему у вас нет женщины, вашей собственной?